Азамат Козаев - Имяхранитель

Агриппа снова усмехнулся. Ивану было не до смеха. Он покачал головой:

– Имейте в виду, я не готов дать ответ прямо сейчас. Во всяком случае, ответ «согласен».

– Нам это и не требуется. Отдел «Омега» и я лично ждем взвешенного, трезвого решения. Такие ответы с кондачка не даются. В вашем распоряжении как минимум месяц, Иван. Возможно, и больше.

– Но кто-то ведь нянчился с ними до сих пор? Ваша «Омега», полковник?

– Не «Омега», а я. Лично я.

– Почему бы вам и дальше не заниматься этим? Надоело? Не хватает времени? Или без вас никак не отыскиваются дыры, соединяющие Перас с иными мирами?

Модест отыскал выброшенную трубочку, набил длинными тонкими полосками светлого табаку из фарфоровой коробочки. Прикурил, с видимым удовольствием затянулся и сообщил:

– Тому, кто занят чем-то важным, времени всегда не хватает. Однако с этим можно побороться. Причина в другом. Мне скоро уходить. Пора.

– То есть, как уходить?

– А то вы не поняли.

– Нет, не понял, – сказал Иван, хотя превосходно сообразил, куда Модест клонит. – Да почему вы так думаете?

– Я знаю, – сказал Модест. – Просто знаю. В одно из ближайших полнолуний звери придут за моим ноктисом.

– А вот … трам-тарарам! – с вызовом и чрезвычайно грубо сказал Иван и показал Модесту кукиш, энергично тряхнув рукой. – Не выйдет. Потому что у вас теперь есть личный пожизненный имяхранитель, любезный эв Агриппа.

– Ты не посмеешь, – сказал Модест. – Не посмеешь, окаянный обломок! Ты вообще слышал, что я тебе говорил?

– Еще как посмею, – Иван наконец улыбнулся. – Вы даже не представляете, полковник, на что я способен.

Модест вскинул напряженные руки, словно собираясь вцепиться Ивану в глотку, но вместо этого вырвал изо рта многострадальную трубку, бросил на пол и принялся ожесточенно топтать, приговаривая: «Битый час я ему толковал, а он! Как об стенку горох! Скотина тупая! Обломок! Проклятый обломок!»

– Спокойной ночи, эв Агриппа, – с преувеличенной душевностью проговорил Иван, влез в гамак и отвернулся к стене.

Через минуту он уже крепко спал.

Рано утром бледный, всклоченный, еле живой от усталости, Корагг ввалился в хижину эва Агриппы и сообщил, сбиваясь на идиотский смешок:

– Гона… хе-хе… не бу… хех… не будет. Месяц с гарантией. Полтора – по ситуации.

Он заржал.

– Мерзавцы, – сказал с отвращением Модест. – Какие мерзавцы!

– Почему мерзавцы? – удивился Корагг. – Мы же для вас старались. В поте лица… ну, и всего прочего. Ребята, между прочим, надеются на премиальные.

Модест сердито отмахнулся.

– Я вас, паразитов, не только премиальных, я вас и жалования лишу. Распутники!

– Полковник, ну как же так? – возопил Корагг. – Вы же сами сто раз говорили, что гон у «чертей» – это вам будто шило в… в окорок. Мы же для вас старались, – повторил он потерянно. – Ведь раньше почему-то…

– Почему-то? Да потому что я чуть ли на голове не ходил, чтобы привезти сюда Ивана как раз к гону, тупица вы этакий! Четырех старушек на него натравил! Кочегара едва не раскрыл перед Коллегией кремации! Нос, – он сорвался на визг, – собственный нос не пожалел подставить, чтобы все достоверно было, а вы своими… О-о-о! Жеребцы похотливые! С жалованьем за две недели можете распрощаться.

Корагг тяжело сглотнул и перевел взгляд на Ивана, ища поддержки.

– Полковник, вы неправы, – сказал Иван.

– Что-с? – в голосе Модеста было столько яда, что хватило бы отравить десяток питьевых колодцев. – Что-с? Заступаться за этих негодяев? Да вы сбрендили от химерийского воздуха, имяхранитель!

Иван в недоумении развел руками:

– Но ведь вы их ни о чем не предупредили, эв Агриппа.

– То есть, как не предупредил? Что за вздор? Корагг?

Перехватчик истово замотал башкой:

– Ни единым словом, полковник!

– Фанес всеблагой, – плачущим голосом простонал Модест. – На месяц откладывается, говорите?

– Около того, – осторожно ответил Корагг. И добавил с потаенной гордостью за собственную мужскую силу: – Лохматые дамы только отсыпаться неделю будут.

– Пшел прочь, идиот! – заорал Модест в полный голос. – Прочь!

Корагг вихрем вылетел из хижины.

– Собирай своих кобелей, – рявкнул ему вслед полковник. – Уходим.

Эв Агриппа и Иван значительно опережали пятерку перехватчиков. Измотанные ночными подвигами до чрезвычайности, те едва волочили ноги. Однако их строгому шефу и того показалось мало – он нагрузил удальцов огромными вязанками сучьев коричного дерева. «Всё копеечка в казну», – объяснил он Ивану.

Поодаль шныряли, по своему обыкновению, пронзительно вереща, пятнистые «хорьки» homo mustela.

– Говоря по совести, гон химероидов чересчур… м-м… своеобразное зрелище для неподготовленного человека, – рассказывал Модест. – Откровенное и довольно жестокое. Может быть, вам известно слово «садизм»? Так вот, самки «чертей» во время спаривания – самые настоящие садистки. Совсем не факт, что после первого же эпизода собачьих свадеб вы не послали бы меня подальше вместе со всем отделом «Омега». И с нашими мечтами превратить вас в надсмотрщика за подобным безобразием.

Модест хохотнул.

– Стало быть, кобелям-перехватчикам и впрямь придется выписать премию за их старание, – подумал вслух Иван.

– Ну, разумеется. Но пока что им незачем об этом знать. Отличный получится сюрприз.

– Вы любите преподносить сюрпризы, – заметил Иван.

– Обожаю, – отозвался со смехом Модест. – Самым натуральным образом обожаю! Розыгрыши, мистификации, сюрпризы. Это мое hobby, как модно выражаться сейчас на Гее. Сиречь увлечение.

– Не опасаетесь, что однажды это увлечение станет вам боком?

Полноименный беззаботно отмахнулся:

– Времени почти не осталось. Уже ничто не успеет выйти боком.

Иван приподнял одну бровь и развел руками. Что тут попишешь? Следующие несколько минут прошли в молчании, а потом Иван тронул Модеста за локоть:

– Послушайте-ка, полковник. Эти места кажутся мне неизвестными. Мы, часом, не заблудились?

– Они и не должны быть вам известны. Мы возвращаемся по самому короткому пути.

– Вот оно что, – понимающе протянул Иван. – Hobby!

Больше он не проронил ни слова до тех самых пор, пока впереди не показалась знакомая узкая расселина. По ней без проблем можно было спуститься к самому океану, избежав рискованных упражнений на прибрежных скалах. «Хорьки» наперегонки устремились по расселине вниз. Спустя какую-то секунду послышался многоголосый торжествующий человеческий ор и душераздирающий визг homo mustela. Модест переменился в лице, выхватил пистолет и рванулся вперед. Иван успел схватить его за комбинезон, уронил в папоротники и зашептал: