Владимир Малов - Открытие Америки или Перенос Коровушкина

- Получиться оставаться на месте, - констатировал Лемерсье. - Вы думать, Николя, мы не пробовать? Не один раз.

Николай Леонидович почувствовал, что его охватывает отчаяние, и опустил голову на руль. Однако поддаться отчаянию до конца он просто не успел.

Мимо него пронесся, обдав исследователя холодом, некий вихрь. Николай Леонидович выпрямился. Мгновение спустя рядом с его машиной времени на палубе материализовался предмет, странно похожий на контейнер с откидные верхом для перевозки кошек; только сильно увеличенных размеров.

Тотчас верх откинулся, и показалась голова человека с длинными черными волосами. Глаза человека заметались по сторонам, и на лице сейчас же проявилась смесь из многих разных чувств, в числе которых не последними были безмерное удивление, интерес и испуг. Но доминировала, безусловно, полнейшая растерянность.

Словом, лицо у человека было таким забавным, что Николай Леонидович почувствовал, что губы его сами собой раздвигаются в улыбке.

- Вот и вы такими же вместе с ассистентом были в первый момент, - добродушно сказал ему, тоже с улыбкой, Пит Фергюссон. - А теперь, считайте, Николя, здесь вы почти свой. И уже знаете, что попасть сюда гораздо проще, чем выбраться отсюда.

- Добро пожаловать, незнакомец! - улыбаясь, приветствовал человека в контейнере Майкл Морган.

- Где я? - прохрипел человек по-итальянски, что и перевел для Николая Леонидовича его лингвистический синхронизатор. - Кто вы?

- Непростые вопросы, - машинально ответил Николай Леонидович.

Тут мимо машины времени снова пронесся холодный вихрь, и рядом с контейнером, в котором был незнакомец, говоривший по-итальянски, материализовался еще один удивительный предмет, теперь больше всего напоминающий китайский воздушный коробчатый змей, обтянутый полупрозрачной тканью.

Верхняя коробка так и осталась висеть на некотором расстоянии от нижней, хотя нельзя было понять, что поддерживает ее в воздухе. Сквозь полупрозрачную ткань, украшенную рисунками драконов, в коробке различалось сложное переплетение каких-то деталей и узлов. Они были ни на что не похожи.

В нижней коробке на низкой скамеечке сидели в ряд три очень похожих друг на друга человека. Их лица сначала были желтоватыми, но тут же стали серыми. Люди разразились восклицаниями, однако лингвистический синхронизатор почему-то не стал их переводить, возможно, застеснялся. Но Пит Ферпоссон определил:

- Китайцы!

Тут не заставил себя ждать и уже знакомый Николаю Леонидовичу ярко-красный диск размером с закусочную тарелку: он появился еще до того, как три китайца, выдохнувшись, замолкли. Сначала диск облетел кошачий контейнер, из которого была видна голова итальянца, остановился, издал мелодичный звон; потом облетел воздушный змей с китайцами, остановился, издал мелодичный звон и исчез.

- Их тоже зарегистрировали, - констатировал Николай Леонидович, чувствуя странное удовлетворение.

Впрочем, разобраться в этом чувстве было не так уж сложно…

До этого они с Василием были последними, кто угодил в это удивительное, метафизическое действо, а теперь появились новые его участники, которым еще только предстояло пережить то, что они уже пережили.

Новозеландец Пит Фергюссон оказался прав: не прошло и пары часов, как Николай Леонидович Коровушкин, великий российский ученый первой четверти XXI века, действительно стал постепенно привыкать и к тому удивительному положению, в каком оказался, и к месту, куда попал.

А к паре часов прибавились еще несколько часов, потом в океане зашло солнце, чтобы рано утром снова подняться и осветить три каравеллы, по-прежнему в непосредственной близости плывущие рядом, потянулся новый длинный день; и Николай Леонидович осваивался на этом загадочном корабле, неизвестно откуда взявшемся, все больше и больше, понимая и принимая то, что он мог понять и принять.

Невероятного, необъяснимого, непонятного, между тем, все равно здесь оставалось несравненно больше. Утешало разве лишь то, что столь же невероятным, необъяснимым, непонятным все это было и для всех остальных, кто непостижимым образом попал сюда еще раньше.

К понятному, не вызывающему никаких вопросов, относилось то, что все эти люди действительно были путешественниками по времени из будущих веков; здесь догадка ученого оказалась абсолютно верной.

Это было вполне логично. Действительно, если сам Ник; лай Леонидович первым сумел отправиться по оси времени в обратном направлении, впоследствии у него непременно должны были появиться последователи.

Из каких именно веков они прибыли, путешествующие по времени не скрывали. Века обитания у всех были разными, - и относительно близкими для Николая Леонидовича с ассистентом Василием, и довольно далекими. Бородачи-новозеландцы жили, как выяснилось, в 2354 году. Французы в 2196 году. Американец Хью в 2132 году.

Длинноволосый итальянец, прибывший на этот таинственный корабль уже позже Николая Леонидовича, обитал в 2265 году, а три китайских ученых, объявившихся вслед за ним, отправились в путешествие по времени из своего 2097 года. Но про итальянца и трех китайцев все это выяснилось не сразу - поначалу новоприбывшим пришлось пройти такой же нелегкий период адаптации, какой проходил сам Николай Леонидович вместе с ассистентом Василием.

Вполне понятным для Николая Леонидовича оказалось и то, что все эти путешественники по времени намеревались, подобно ему самому, своими глазами увидеть, как Христофор Колумб будет открывать Новый Свет. Такое желание ученый хорошо понимал. Какое еще историческое событие можно сравнить с первой экспедицией великого адмирала, начавшейся 3августа 1492 года?!

Естественным, разумеется, было и желание каждого побывать именно на «Сайта-Марии». Однако дни, в какие путешественники по времени высаживались на флагманской каравелле Колумба, у всех оказались разными.

Американец Хью, например, попал со своей машиной времени на «Санта-Марию» самым первым - в день 4 августа 1492 года, когда Колумб уже вышел из Палоса в открытое море. Другие позже. Сам Николай Леонидович, если б не случилось небольшой промашки, подоспел бы раньше всех, еще за день до американца: ведь он намеревался проделать с Колумбом весь маршрут полиостью и хотел начать прямо с мессы в кафедральном соборе Палоса в ночь перед отплытием.

Однако промашка имело место, и Николай Леонидович попал на «Санта-Марию» неизвестно, в какой точно день, во всяком случае, уже после американца, новозеландцев и французов.

Как бы то ни было, пока все это было понятным. А вот дальнейшее, что происходило с каждым из путешественников по времени после высадки на каравелле, сразу же становилось иррациональным, уже не поддающимся никаким разумным объяснениям.