Александр Тесленко - Искривленное пространство (сборник)

— Я тоже, — беспомощно улыбнулся Анатолий и сразу же рассердился на себя за эту улыбку, виноватую улыбку ученика, которому очень хочется быть умнее своего учителя, но никак не удается даже тогда, когда они оба находятся в одном и том же безвыходном положении.

— Может, имеется в виду двадцать седьмой грузовой состав? — Анатолий указал острием световой указки на экран. — Может, следует уменьшить его скорость?

— А может, увеличить? — усмехнулся Антуан.

— Может, и увеличить… — повторил за ним Анатолий. — Но что-то предпринять, пожалуй, надо…

— Думаю, делать ничего не следует.

— А если…

Антуан устало сказал:

— Знаешь что, парень, ты уже скоро закончишь свою практику, и, пожалуй, настало время для тебя знать кое-что, помимо умных и однозначных строчек учебника… Как мне кажется, ты уважаешь меня, и, хотя мы с тобою дежурим не так уж часто, ты можешь мне искренне поверить… Не так ли?

— Безусловно, Антуан Викторович. — Анатолий почувствовал почему-то, как побежали по спине мурашки, ему подумалось, что учитель сейчас скажет необыкновенно важную вещь, какую-то тайну, откровение опытного мастера, и это изменит всю его, Анатолия, жизнь, осветив ее пониманием каких-то высших истин.

— Все, что ты читаешь, очень важно, конечно. Оно понадобится тебе, но… Даже не знаю, как сказать, чтобы ты понял меня правильно… Видишь ли, жизнь так любопытно устроена, что…

— Аварийная ситуация на седьмом километре одиннадцатой магистрали может сложиться через одну минуту и тридцать девять секунд, — заявил «Полиморф». — …Так устроена, что порой и не понять, что в ней просто, а что сложно… — Антуан сдержанно рассмеялся, откинувшись в глубоком кресле. Несколько мгновений он сидел с закрытыми глазами, а перед мысленным взором его всплыло лицо жены, улыбающееся и такое молодое, каким Антуан его никогда и не видел, они поженились, когда Евгении шел уже тридцатый год, а перед глазами стояла совсем юная девчушка, но без всяких сомнений — она.

— Антуан Викторович, но что же делать? — спросил Анатолий, сдерживая себя, не желая сознаться прямо: «Мне страшно!»

— Не волнуйся. Если бы я знал, то давно бы… Но я уверен, все будет в порядке.

— Вы уверены?!

— Да. Но, к сожалению, не могу объяснить, на чем основана моя уверенность. — Антуан опять негромко рассмеялся. — К сожалению… Мне хотелось бы поделиться с тобой собственным опытом, ведь я твой учитель, но почемуто не могу… Существуют на свете некоторые вещи, которые никак нельзя втиснуть ни в какую формулу, ни в какие слова… Понимаешь ли меня?

— Хотел бы понять…

— Но не можешь?.

— Я сейчас думаю о вероятной аварии…

Антуан, почувствовав в этих словах скрытый укор, помрачнел:

— У тебя на дежурстве впервые подобная ситуация?

— Впервые, — тихо, словно извиняясь, ответил Анатолий.

— Тебе повезло, парень… Даже странно… Пожалуй, то, что хотел тебе сказать, преждевременно.

— Нет. Скажите, Антуан Викторович. Я все пойму…

— Ты уверен? Ну ладно, — согласился Антуан. — Слушай. Я говорил, что в жизни часто случается так…

— Простите, вы действительно совершенно спокойны или просто умеете владеть собой? Скажите, пожалуйста, мне это очень важно.

— Я на твоем месте поставил бы вопрос шире: то ли я вполне спокоен, то ли просто владею собой, то ли вообще равнодушен ко всему… И, по-моему, именно третье — основное в твоем вопросе. Не правда ли?

— Вообще-то… — замялся Анатолий. — Но, Антуан Викторович, вы не ответили… Простите…

— Если откровенно, то я не знаю, что и ответить, ибо предыдущий ряд имеет свое продолжение. А именно: я давно уже ко всему этому привык. А привычка, как известно, таит в себе элементы и равнодушия, и умения владеть собой, и опыт…

— Двадцать седьмой грузовой состав входит в аварийную зону! — предупредил голос из-под купола.

— Вы слышите, двадцать седьмой состав! — воскликнул Анатолий, и глаза его блеснули от наивного торжества и самодовольства. — Я же говорил, что дело в двадцать седьмом составе. Вы помните?

— Конечно, помню.

Анатолий вскочил и ринулся к пульту, но тяжелая рука легла ему на плечо.

— Что ты хочешь делать?

— Изменить скорость состава.

— Успокойся… К тому же, должен тебе напомнить, ты еще не имеешь права действовать самостоятельно.

— Но я же правильно определил — все дело в двадцать седьмом?!

— Все будет в порядке, Анатолий… Вот послушай: сегодня с нами работает «Полиморф»… Тебе часто приходилось дежурить с «Полиморфом»?

— Сегодня в третий раз…

— Вот как? И что ты о нем знаешь? — Ну… Универсальный киберон-диспетчер… А что еще мне нужно о нем знать? Я, в конце концов, не инженер…

— К примеру, знаешь ли, сколько ему лет? Собственно, этого и я, к сожалению, не знаю, но известно ли тебе, что наш «Полиморф» очень старый?

— Нет, я этого не знал… А это важно?

Антуан устало улыбнулся:

— А ты думаешь — нет? В последние три месяца он меня замучил этими аварийными ситуациями. Он стал чрезмерно осмотрительным, но работает прекрасно. Опыт у него огромный. Вот ты увидишь, что никакой аварийностью на одиннадцатой магистрали сейчас и не пахнет, — заявил Антуан, но почему-то насторожился, словно почувствовал, что сказал лишнее. — С каждым годом «Полиморф» становится… Да что говорить, мы сами с опытом становимся все менее и менее пылкими… — Антуан по-отцовски посмотрел на Анатолия. — Да, мы тоже становимся все менее пылкими и более осмотрительными с каждым днем, и это до тех пор, пока не начнем бояться собственной тени. И вот тогда — все! — Антуан громко рассмеялся. — Когда начинаешь бояться собственной тени, в этом мире делать больше нечего.

— Антуан Викторович, а вдруг «Полиморф» не ошибается?

— А он и вправду не ошибается, Анатолий. Он видит, понимает что-то такое, чего мы просто не можем, не успеваем заметить. Он уже начал бояться. Остаточные потенциалы на латеральных бетаклеммах, истощение гальванических структур анализатора… Ты, правда, заявил, что ты не инженер… Но не забывай, диспетчеру нужны и инженерные знания. Кстати, посмотри внимательно на экран и на часы аварийного отсчета времени… Ну! Что я говорил?! Убедился, что все в норме!

— Аварийная ситуация может сложиться на сто двадцать восьмом километре семнадцатой магистрали через три минуты и девятнадцать секунд.

— Вот видишь, «Полиморф» нашел для себя новую проблему и торопится поделиться своими опасениями.

— Но почему же его не демонтируют? — неуверенно спросил Анатолий.

— Да потому, что он еще… — …не боится собственной тени?

Антуан удовлетворенно улыбнулся: