Михаил Тырин - Тайная комната

— Ну, так дари.

— Не за так. Раскрытие на нас запишешь.

— Все у вас, у «колбасников» не за так. Даже подарки продаете.

— Это оч-чень хороший подарочек, — опер выглянул в коридор и сказал «заходи».

В кабинет вошел верзила в черном кожане. Лицом он был хмур и неприветлив, сложение выдавало профессиональную спортивную подготовку.

— Наш давний друг, зовут Леня, — представил его Лущенко. — А вот и подарочек.

Он осторожно развернул маленький бумажный сверток и выложил на стол тяжелую золотую брошь, украшенную крупными рубинами. Бустов немедленно достал каталог и сразу нашел в нем такую же.

Подарочек и в самом деле удался.

— Ну, рассказывай, Леня, — сказал он.

— Ну, чо, у меня палатка на рынке — металлоремонт и скупка лома. Мужик сегодня приходит, показывает, спрашивает, сколько дам. Я посмотрел, взвесил, говорю, пятак даю. Он — чего так мало. Я — скупаем по цене лома. И плюс камни. Ну и все. И я с этой цацкой сразу к Иванычу, — он покосился на Лущенко.

— Какой ты честный, Леня, — подивился Бустов. — Отдал кровных пять штукарей, а товар государству подарил. Комсомолец, наверно.

— А чо, пять штукарей вы мне вернете, когда возьмете этого фраерка.

— Вернем, я обещал, — подтвердил Лущенко.

— Я ж знаю, — продолжал Леня, — где навар, а где геморрой. Мне таких проблем не надо, у меня легальный бизнес. Я лучше лишний раз вам помогу, а вы мне, случись что, подсобите.

— Подсобим, — ухмыльнулся Лущенко.

«Ну, надо же, бизнес у него легальный, — подумал Бустов. — Интересно, от какой статьи его Лущенко отмазал, чтобы таким ручным сделать?»

— Ладно, описать его сможешь? — спросил он.

— Ну, могу. Мелкий такой, плешивенький... Лет, может, пятьдесят, или поменьше... А чо описывать, он завтра опять придет.

— Как?! — оторопел Бустов.

— Ну, так. Я ж ему говорю — еще есть? Он — есть. Я — ну, приноси сразу все, сторгуемся.

— Леня! — с восхищением воскликнул Бустов. — С этого ж надо было начинать! Вернем мы тебе твои пять штукарей, да еще значок дадим в придачу — «Юный друг милиции».

— Ну, точно — лох! — изумился Пичугин, узнав последние новости. — Таких лохов еще поискать надо. Это надо же, отбомбить ювелирку — и тут же нести все на рынок. Странно еще, что он объявление в газету не дал.

— Н-да, странно, — пробормотал Бустов. — Слишком все легко. И это самое странное.

— А может, наркоман или алкаш? По поведению — самое оно.

— У наркоманов и алкашей профиль другой, Пичугин. Они ювелирные салоны не грабят. Они больше по дачам и гаражам. Да медную проволоку со столбов срезают. Хотя, ведь тоже цветной металл...

— Ну, даст Бог, завтра закроем дело, — воодушевился опер. — Мне больше всего узнать не терпится, как он сейф сумел втихаря порвать. Может, у него кувалда с глушителем?

Приятно готовить и проводить операцию, которая заведомо проста. Всего-то надо прихватить немолодого щупленького воришку, да еще и неопытного. Зато в активе будет раскрытие резонансного преступления, возмещение колоссального ущерба и прочее.

Бустов все же подстраховался и выпросил у начальства усиление. Ему дали двух молодых оперов, которые еще с утра заняли позиции на рынке под видом торговцев солнечными очками.

На Леню повесили радиомикрофон, и сидящий в машине Бустов мог слушать все, что творится в его палатке. Да еще и записывать. Лене также было дано указание: при появлении клиента громко сказать «У нас покупатель всегда прав». Но не сразу, а только когда тот «засветит» товар.

Операция проводилась втайне от милиции, обслуживающей территорию рынка. Бустов называл этих людей не иначе как «продажные говнюки» и не верил им ни на грош. В этом была доля риска. Рыночные менты могли заметить новые лица — тех самых молодых оперов, стоящих на подстраховке — и наехать на них по любому поводу, сорвав всю конспирацию.

Но еще больше был риск, что «продажные говнюки» растрезвонят про мероприятие по всем каналам. Ни одно крупное дело с их участием не заканчивалось успешно.

Около полудня Пичугин, поставленный на наблюдение, передал по радио:

— Приближается клиент, похож по описанию.

— Всем приготовиться, — скомандовал Бустов.

Он пытался услышать, что происходит в палатке у Лени, но слышал лишь невнятное бормотание, да прочие посторонние шумы.

Наконец Леня дурным голосом продекламировал: «А у нас покупатель всегда прав!»

Бустов схватил рацию:

— Второй, на сближение. Третий, четвертый — полная готовность!

Сам он выскочил из машины и, расталкивая народ, помчался к палатке на помощь Пичугину. На месте он застал следующую картину: опер придавил к полу малорослого тщедушного гражданина в затертых джинсах и пытался завести ему руки за спину. Тут же валялся кожаный портфель самого помойного вида.

Бустов, снимая с ремня наручники, бросился на помощь оперу. Неожиданно подозреваемый каким-то непостижимым образом вывернулся из-под Пичугина, откатился, схватил портфель и бросился к выходу. Но там уже стояли ребята из усиления.

Тогда он метнулся обратно в палатку, зачем-то забежал за прилавок и забился в угол, прижав портфель к груди. Леня наблюдал за всем этим действом с невозмутимостью, достойной античных статуй.

— Ну, все, хватит! — скомандовал Бустов. — Давай баул и протягивай сюда хваталки, — он потряс в воздухе наручниками.

Задержанный как-то сразу сник и безропотно капитулировал.

— Что за хреновина! — Бустов стоял с открытым портфелем в руках и изумленно хлопал глазами. — Леня, я не понял...

— Было! — Леня был изумлен не меньше. — Было рыжье, я ж не дурак, я ж САМ видел! Полный чемодан цацок и бирюлек! Я ж САМ видел!

Никакого золота в портфеле не оказалось. Только пара толстых потрепанных книг, футляр от очков, замызганная пластиковая бутылка, драный зонтик и еще почему-то ржавые плоскогубцы.

— Я САМ видел! — божился Леня. Он был слегка напуган. Словно на его глазах куча драгоценностей превратилась в кучу дерьма.

Бустову же виделась иная картина. Ему сразу подумалось, что Леня с этим старым проходимцем обделали свои дела, хорошо спрятали товар, а уж потом была произнесена кодовая фраза.

Только когда он мог успеть? И в чем смысл?

— Всех — в райотдел, — распорядился он. — Палатку обыскать и простучать всю до последнего гвоздя.

Он поймал взгляд Пичугина. Взгляд был еще более испуганным, чем у Лени.

Пичугин, как выяснилось, тоже успел увидеть золото.

Задержанный сидел на стуле, жалкий и скукоженный, как подбитая птица. Он с унынием смотрел в окно сквозь решетку и крайне вяло реагировал на сигналы извне.

— Драницкий Сергей Сергеевич, — проговорил Бустов, разглядывая паспорт.

— Что? А, да... — прошелестел неживой голос.

— И вам, действительно, тридцать пять лет?