Андрей Круз - Лучший гарпунщик (отрывок)

— Дайте глянуть. — кивнул я, протягивая руку.

Револьвер был увесистым, как и подобает оружию под такой калибр. Ствол сантиметров пятнадцати в длину, застежка замка под большим пальцем слева. Открывался он с негромким щелчком, ствол «провисал» на сантиметр, примерно. Я потянул его дальше. И из оси барабана вылезла звездочка экстрактора. Выглядело и вправду все солидно. С одной стороны, от такой системы в свое время отказались из-за ее склонности к разбалтыванию, а с другой — выпускали ее тоже не один десяток лет. И до появления «нагана» с такими «смитами-и-вессонами» русская армия ходила. Правда, «наган» был с поочередной экстракцией гильз, о чем тоже думать следовало.

Против американского обыкновения, этот револьвер был "двойного действия", то есть самозарядный, с возможностью взведения курка вручную. Это радовало.

— А вон тот можно посмотреть? — спросил я, указывая на револьвер, очень напоминавший знаменитого «миротворца», только с чуть другой рукоятью. Возле него было написано «25».

— Пожалуйста. — кивнул хозяин, протягивая требуемое. — Мастерской Васильева револьвер, а ствол харламовский. Добротный товар.

Насколько я понял, последнее что-то значило, но уточнять не стал. Взял в руку оружие, покрутил. Ствол у него был короче, сантиметров двенадцать-тринадцать, с довольно толстыми стенками, цилиндрический, против восьмиугольного у «переломного». Рамка цельная, с левой стороны окошко с откидной дверкой, и в левую же сторону был завален намертво прикрепленный к стволу экстрактор. Формой револьвер очень напоминал «кольт», разве что рукоятка была немного удобней, ухватистей.

— Перезаряжать долго придется. — напомнил продавец, но больше ничего не сказал.

Тут он тоже прав. Но я, если честно, для боя главным оружием только винтовку полагать могу, и вопрос скорострельности заботит меня больше всего по отношению к ней. А у запасного оружия, на мой взгляд, главным должна быть безотказность, потому что оно вроде как последний шанс. А на сей счет револьвер такой простой конструкции выигрывает у более сложного.

Я взял их в руки оба, покрутил, примерил в ладони, пару раз навскидку прицелился в рисованный портрет какого-то злодея, вывешенный на стене с уведомлением о розыске. Затем отложил «уэбли», или как там его, а «кольт» показал хозяину и спросил:

— Двадцать пять за этот?

— Верно, с кобурой и шестью снаряженными патронами. — ответил хозяин. — Еще что нужно?

Я уже обратил внимание, что револьверы большинство людей носит не на основном своем ремне, а на дополнительном, свисающем на одно бедро, где кобура, с гнездами под патроны. Такие ремни лежали у хозяина на прилавке, и на один из них я указал пальцем, стараясь не называть его вслух, чтобы не оплошать с названием.

— Патронташ? — уточнил хозяин, беря ремень с прилавка, и я энергично кивнул.

— Один рубль вам обойдется. — сказал он, протягивая ремень из крепкой кожи мне. — На тридцать патронов гнезда. Что-то еще?

Ходить с пустым патронташем тоже не годится, странно это, поэтому пришлось разориться на два десятка снаряженных патронов к револьверу, которые я распихал в гнезда, а затем взял две коробки гильз, револьверных и для винтовки, на чем мы закончили. Свинца и пороха у меня хватало, так что необходимости тратить дальше деньги не было. Заодно оружейник купил у меня за пять рублей трофейный револьвер, сокрушенно цокая языком — он как раз был их изготовления, но доведен до ручки плохим обращением и отсутствием ремонта. Но ствол был целый, так что от покупки хозяин не отказался.

Патронташ я сразу нацепил на себя, с удовлетворением заметив, что он хитрым карабинчиком дополнительно крепится к подвесной, на него повесил кобуру с револьвером, но не на бедро, а на живот, наискосок, и почувствовал себя еще уверенней. Попробовал пару раз быстро выхватить, и убедился, что оружие выскакивает легко, а клапан откидывается движением пальца. Хозяин внимательно наблюдал за моими манипуляциями, но не комментировал.

Я рассчитался, и мы вышли на улицу.

— Кушать хочется, но надо к полковнику, срочно. — сказала Вера, за все время пребывания у оружейника не проронившая ни слова. — Мы и так нарушили, что сразу не пошли.

— Ну так пошли. — кивнул я, поправляя ранец, болтавшийся сейчас на одном плече. — Чего тянуть? Где это?

— В форте.

— Пошли в форт. Потом перекусим.

Форт виднелся прямо перед нами, в паре сотен метров, но дорога вела к нему не прямо, а огибала деревянный забор, за котором возвышалось фабричного вида зданьице, которое Вера поименовала "кирпичным заводом". И эта самая дорога сначала вывела нас к берегу, где меня ожидал очередной сюрприз — пляж.

Нет, в самом пляже ничего удивительного не было — желтая полоса чистого песка и набегающие на нее волны несильного прибоя. Но компании детей на пляже ударили по стереотипам, причем уже в который раз. Не далее, как час с небольшим назад я видел "церковную казнь", из чего заключил, да и из всего прочего, что церковь здесь силой и влиянием не обделена. И при этом я всегда полагал, что там где церковь в такой силе, там и без ханжества не обойдешься. Но то, что я увидел, эту картину развалило в один момент загорелые и мускулистые мальчишки и девчонки носились по песку друг за другом, одетые лишь в полотняные шорты вроде семейных трусов, и какие-то совсем не впечатляющие топы, конструкция которых явно диктовалась отсутствием эластичных тканей в местном ассортименте.

Там же сидели несколько средних лет женщин с маленькими детьми, прикрывшись от солнца плетеными тростниковыми зонтиками. Нормальный провинциальный пляж, когда все взрослые на работе.

— А что, дети не в школе уже? — спросил я, бросив взгляд на часы.

Вера глянула на меня чуть удивленно, потом спохватилась, и ответила:

— Сейчас их домой отпустили, на лето. И работать по домашним делам они только до обедни могут, а после обедни — свободны. А школа у нас не здесь, здесь только начальная церковная.

— А после начальной? — заинтересовался я.

— После начальной всех отправляют на Детский остров, это через узкий пролив от Большого. И там все учатся с десяти и до четырнадцати лет.

— Ты год, получается, как закончила?

— Да, школу девочек. — кивнула она.

— У вас раздельно учатся?

— Конечно. — она снова чуть удивилась моему вопросу. — Мы же там живем, как можно смешивать? У нас свои дела, девчоночьи.

Тут она чуть смутилась и слегка покраснела.

— И не видитесь с мальчишками? — удивился я.

— Почему не видимся? — удивилась девочка. — Каждые выходные у нас танцульки и все такое, и в другие дни все время что-то вместе делаем. Даже пляж и конный манеж у нас общие. Просто школы разные и живем отдельно. А у вас как?