Олег Кулагин - Дип-склероз

Стрелы свистят все ближе.

Глубина-глубина, отдохни без меня…

Картинка неплохо сработана. Стрелы – как настоящие. Почти. Настоящую я бы вряд ли поймал. И даже пробовать не стал. А эти… Раз. Два. И три.

Пока что, успеваю. Пока что, в нас особо и не целятся…

Вс-с, вс-с, вс-с – просвистело рядом – надо же и звук совсем натуральный! Эти мимо. Одну – ловко отбил ногой. Хоп, хоп, хоп! Пару штук, вытанцовывая над товарищами, я поймал. Последняя – намертво пригвоздила штанину Доса к земле. В одиночку уже не справляюсь.

Череп подключился – и вовремя. Перехватил стрелу готовую вонзиться в мой бок. Проклятый дип-склероз! Раньше я бы и сам всё проделал одной левой! О, кажется, ситуация усложнилась. Тот мордатый центурион указывает своим лучникам в нашу сторону.

Интересно, надолго нас хватит? Эх, мне б десятую долю прежних способностей! Я б им устроил гибель Помпеи!

Проклятье, новая неприятность! С противоположной стороны тоже начали метить в нашу группу. С кем они, гады, воюют – с римлянами или с нами?!

Что-то кричат. Кажется, спрашивают: сколько веков назад был основан Кар-Хадашт. Ну, а если человек слыхом не слыхивал про ихний Кар-Хадашт – так что убивать его за это?!

Похоже, комедия близится к апофеозу. Какой смысл пытаться отбивать и ловить стрелы, если сейчас по сотне лучников с каждой стороны возьмут нас на прицел?

– Вика , дип… – было бы нечестно бросать товарищей в такую минуту.

– Спартак – все равно чемпион, рабовладельцы проклятые! – орет Дос. Кажется он уже созрел для того, чтобы встать во весь рост и рвануть рубаху на груди.

Финита…

Оглушительный грохот, вспышка света сзади.

Оборачиваюсь. Шагах в пяти – нечто совершенно несуразное для эпохи античности. Туалетная кабинка!

Поперек дверцы масляной краской неряшливо выведено: „Не работает!“ В следующую секунду дверца распахивается и наружу выглядывает сияющий Маньяк:

– Карета подана, господа!

Едва начавшись, сражение захлебывается и замирает. И римляне, и их враги стоят, как вкопанные и таращатся на неслыханное явление. Возникшее в громе и молнии сооружение – не иначе, колесница богов!

Воспользовавшись этой паузой, вскакиваем и во всю прыть мчимся в сторону гостепреимно открытой кабинки.

Втискиваемся внутрь. Падла нещадно утрамбовывает нас до состояния килек в томате.

Знакомый центурион орет что-то воинственное и угрожающе машет мечом… Какое неуважительное отношение к посланцам самого Юпитера! Наверно, он – атеист.

Отряд лучников повинуется зловредному римскому „прапорщику“ и целая туча стрел с омерзительным свистом летит в нашу сторону…

Только Падла – не робкого десятка. Перед тем, как захлопнуть дверь, он скручивает здоровенный кукиш и в двух словах высказывает свое мнение о центурионе, в частности, и о римской цивилизации, в целом. За считанные мгновенья он успевает обогатить античность сразу несколькими свежими понятиями.

Спустя долю секунды, стрелы барабанят по уже закрытой дверце. Маньяк дергает за цепочку. Хлипкая на вид кабинка выдерживает обстрел, вода с шумом проносится из бачка вниз – и прощай, Древний Рим!

– Скажу не кривя душой, – весело щурится Падла, – Шурик, сегодня ты вовремя!

– Я всегда вовремя! – горделиво ухмыляется Маньяк.

– Куда сейчас? – спрашиваю я.

– Как это куда? Ты разве забыл – нас приглашали в гости!

Кабинка начинает трястись мелкой дрожью, словно в лихорадке. Что-то громыхает по стенкам. Но Шурка невозмутимо спокоен. Нас начинает раскачивать и довольно сильно – как на палубе утлого катерка в шторм. Продолжается это минут пять не меньше.

– Ребята, я извиняюсь… но по моему, сейчас у меня начнется морская болезнь, – шепчет бледнеющий до нежно-розового оттенка Жирдяй.

– Не вздумай! – показывает ему кулак Маньяк.

К счастью, болтанка почти стихает. Только сероватая мгла над нашими головами по прежнему не проясняется. Сколько еще торчать в этой пропахшей хлоркой кабинке? Шурка опять перегнул с реализмом. Это у него какая-то профессиональная болезнь – перетаскивать вещи в глубин у целиком, во всей их неприглядной правдоподобности.

Чего стоило обложить стены кабинки нежно розовым, приятным кафелем? А сантехнические аксессуары сделать безупречно отполированными, сверкающими никелем и фаянцем? Ведь это – намного проще! Куда сложнее – старательно прорисовать ржавчину на сливном бачке, трещины в унитазе… Да еще и не забыть добавить процарапанные рукой какого-то восторженного юноши надписи и рисунки!

И именно благодаря этому чертовому реализму, услужливое подсознание шибает в нос испарениями хлорки… и еще кой-чем. А не, скажем, приятным фиалковым ароматом.

– Приехали! – торжественно объявляет Шурка.

Ну, наконец. Я подымаю голову – и впрямь над нами осеннее золото листвы, а не мутная пустота.

Падла распахивает дверцу. Мы радостно вываливаемся наружу посреди пронизанного солнцем сентябрьского леса. Особенно радостен Жирдяй. Физиономия его из бледно-розовой становится привычного помидорно-красного оттенка.

Разгребая ногами опавшие листья, бродим вокруг кабинки. Наслаждаемся безмятежностью окружающего мира. Наконец-то никто не лезет с дурацкими вопросами и не пытается огнем и мечом привить нам вкус к самообразованию.

Хорошо…

Неужели это и есть тот самый, зловещий десятый уровень – место обитания коварного Дибенко? Даже не верится.

– Шурка, как тебе это удалось?

– А что вы думаете, я просто так с вами прохлаждался? Да я же прощупал их вдоль и поперек! Я даже кусок этого Змея Горыныча на анализ взял!

– Ух, ты! Большой кусок?

– Ну если, точнее, не самого Змея… а так сказать, продукт его виртуальной жизнедеятельности. Килограммов на двадцать. С их стороны большая неосторожность, разбрасывать это где-нипопадя… Конечно, я слегка расстроился, когда по колено провалился, но потом понял, как мне повезло!

– Да уж, – кивает Дос, на всякий случай глядя под ноги.

Череп вдруг настороженно замирает и делает нам знак не шуметь. Спустя минуту говорит:

– А ведь это не лес. Скорее парк… Парк посреди большого города.

И впрямь откуда-то издалека доносятся неясные звуки, совершенно посторонние для девственной природы. Вроде бы автомобильные гудки… музыка.

– Я схожу на разведку, – вызывается Жирдяй, которому, вероятно, неловко за недавнюю слабость.

– Погоди, я с тобой, – догоняет его Дос.

Толстяк и рецидивист скрываются за кустами. Ждем. В течение минут десяти ничего не происходит. Падла начинает обсуждать с Маньяком особенности работы „Клозета-2000“. Череп откровенно скучает. Я сажусь, прислонившись спиной к стволу дуба.

Отчаянный вопль подбрасывает меня на ноги. Маньяк и Падла с окаменевшими лицами замерли у кабинки. Они тоже узнали голос Жирдяя.