Николай Руденко - Волшебный бумеранг (Космологическая феерия)

— Ты не веришь в народ! — с горячностью выкрикнул Коля. — Неужели ты думаешь, что скотоводы и механики такие тупоголовые?

— Нет, мой отважный Акачи, — задумчиво ответил отец. — Я верю в народ. Но народ сначала надо объединить, как это было сделано на Материке Свободы. А у нас… Бессмертный создал вокруг себя касту прислужников, которые контролируют человеческую мысль. Откуда же взяться единству, если каждый в отдельности молчит, точно немой?…

Вдруг стена кабинета вспыхнула голубоватым сиянием и прозвучал громовой голос:

— Ты закончил свою греховную проповедь, богоотступник Ечука?…

Но на отца голос-гром не произвел никакого впечатления, словно он ждал его появления с минуты на минуту. Даже не изменив позы, Ечука спокойно ответил:

— Я знаю, что ты слушал меня, Единый Бессмертный! Ты ни на минуту не отрываешь своего божественного уха от моих грешных уст. Но я должен был рассказать своему сыну правду о тебе.

На стене возникла фигура человека с большой седой бородой и грозно поднятым пальцем. Снова прозвучал громовой голос:

— Раб божий, ты забываешь о страшном суде!.. Глаза Бога-Отца были столь суровы и страшны, что Коля невольно опустил взгляд. Но вот он почувствовал на плече успокаивающе теплую ладонь отца.

— Тебя ждут друзья. Они приглашают тебя на Зеркало Быстрых Ног. Торопись, сын!.. Обо мне не беспокойся.

Переполненный тревожным предчувствием, Коля вышел на улицу.

… Она бежит впереди, стремительная, как молния. Каждое движение ее грациозно. И Коле почему-то кажется, что это не девушка, а звук — высокая нота чудесной мелодии. Коньки словно приросли к ее ногам — обуви вовсе не видно. Голубой костюм тесно облегает стройную фигуру. Длинные, незаплетенные волосы свободно развеваются на ветру.

Коля мчится вслед за Лочей, коньки режут зеркальный лед. Белые снежинки — световая иллюзия — мелькают перед глазами, а пластмассовое небо светится красиво, розово, словно утренняя заря.

Быстрей, быстрей, Николай! Лоча уже на два круга обогнала тебя. Даже Чамино отстал от нее. Вот она появилась сзади, пронеслась мимо Коли и помчалась вперед…

И вдруг какая-то сила будто подтолкнула Колю. Он догнал Лочу, взял за руку. Теперь они мчатся рядом. Играет музыка, и розовая сфера усиливает ее резонанс. Дышится свободно, легко, тело не чувствует ни напряжения, ни усталости.

И впервые в жизни он замечает, каким прекрасным может быть тело девушки. Не лицо, не руки, а вся она, извлекающая музыку, которую так ненавидит Единый Бессмертный… Ненавидит потому, что завидует возможности смертных ощущать легкость и упругость своего тела, где в каждой клеточке неистовствует праздник радости.

Только недалекие люди могут представлять себе разумных существ с других планет какими-то чудовищами. Ведь разум рождается из ощущения красоты, а красота — из разума Человек не может быть не прекрасным. Как Лоча!.

Чамино шепчет ему на ухо:

— Акачи! Нам нужно серьезно поговорить.

Но он, наконец, слышит голос Лочи:

— А мы не надеялись, что ты выйдешь из дому…

И она улыбается. Улыбается ему, Николаю. Нет, Акачи. Улыбается Оксана. Нет, Лоча!..

И все сразу же завертелось в его сознании — закружились знакомые и незнакомые имена. Все настоящее и ненастоящее, как пушистые снежинки, которые так натурально кружатся под розовой сферой и садятся на волосы Лочи, тая незаметно для глаза.

Лоча остановилась. Она все еще держит его руку в своей. Глаза у нее большие, значительно больше, чем у Оксаны. И все же это глаза Оксаны!

Они летят в полумраке над промерзшей планетой. Карманные климатизаторы — их предусмотрительно захватил Чамино — создают вокруг атмосферу, в которую не проникает холод. Без этих приборов нельзя вылетать за пределы города. Летят они молча. Разговор, для которого Чамино пригласил Колю, не может состояться ни дома, ни на улице, ни даже здесь — под тучами.

Ближайшие к Фаэтону планеты — Марс и Юпитер. Орбита Фаэтона лежит между их орбитами. Марс очень маленькая планета, и ее нельзя разглядеть невооруженным глазом. Зато Юпитер… О, это настоящий великан! Во время противостояний он висит над фаэтонским небом суровый и холодный, и от его слабого поблескивания редеет ночной мрак.

Чамино включил шахо и сразу же пропал из виду. Вероятно, он сделал это умышленно, чтобы оставить Лочу и Колю наедине.

И тогда Лоча спросила:

— Почему ты нас избегаешь, Акачи? Я не раз просила Чамино, чтобы он пригласил тебя, но ты всегда отказывался.

— Разве это ты говорила ему? — вырвалось у Коли. — Я не знал этого. Думал, что он сам…

Спутники Юпитера с необычайной быстротой передвигаются по небу. Где-то далеко, очень далеко сверкает горячая планета Земля.

А собственно говоря, почему Коля вдруг подумал о Земле? Рядом с ним — Лоча. И они впервые могут, наконец, свободно поговорить…

Но он вспомнил разговор с отцом и появление на стене горизонтов Единого. Встреча с Лочей на какое-то время отодвинула на задний план это страшное событие. Чем же оно завершится, какая судьба ждет его и отца? По-видимому, отцу тоже угрожает каторга. Но почему только отцу?

— Акачи! — сказала Лоча. — Там, в Храме Бессмертного, я смотрела только на тебя… И думала только о тебе…

Коля поймал ее руку и молча сжал в запястье. Лоча поняла: есть мысли, которые нельзя высказывать вслух. Единый всегда слышит. Слышит даже тогда, когда мозг его спит, — у сотен шахо контроля сидят его слуги.

— Лоча! Я тоже думаю о тебе, всегда думаю. Я хотел это сказать давно. Но мне казалось, что это тебе безразлично. У тебя так много друзей!

— С тех пор как умер наш отец, друзей стало меньше… Почти нет… Нас словно бы боятся. Когда я здороваюсь с кем-нибудь, я замечаю, что люди сторонятся меня. А отец… Он умер так неожиданно.

Коля снова молча сжал ее руку. И подумал: «Какой же я болван, что не приходил к ним». Только теперь он понял, почему Чамино перестал приглашать его к себе. Он, видно, решил, что Коля так же, как и другие, боятся впасть в немилость. Говорили, что отец Чамино умер не собственной смертью, а по воле Единого. Он был самым популярным советником среди скотоводов и механиков. Умер он во Дворце Единого, похоронили его с огромными почестями. Но слухи ползли…

— Лоча! Как сказать, чтобы ты поверила? — Он поднес ее руку к своей щеке. Рука была теплая и чуть заметно вздрагивала.

— Лоча, я люблю тебя!..

Почему он, наконец, решился на эти слова?

И память его ответила: «Ты не ошибся. Ты и в самом деле ее любишь. Давно. Еще с детства».

Необычайная тишина воцарилась вокруг. Тяжелый фаэтонский воздух казался сегодня неподвижным. Летели они медленно, не торопясь. Ни свиста ветра, ни шелеста плащей. Только Юпитер холодным лучом ощупывал их лица.