Николай Руденко - Волшебный бумеранг (Космологическая феерия)

И вдруг он увидел между деревьев какую то гору из темной шерсти Неуклюже переваливаясь, гора эта двигалась им навстречу, подминая под себя кустарники и узорчатые листья папоротников Это была огромная сумчатая медведица Она шла к ним, доверчиво поблескивая круглыми глазами. Вероятно, ей не приходилось еще видеть таких двуногих существ, и ока спокойно рассматривала их.

Колония Ечуки-отца не занималась охотой. Ечука, видимо, хотел предохранить своих воспитанников от преждевременного знакомства с запахом крови. Уже на шестом обороте Коля приучал детей пользоваться бумерангом, однако это были спортивные упражнения. Отец же решил, что охоте и рыбной ловле он начнет учить своих питомцев только на пятнадцатом обороте.

Коля спокойно следил за медведицей и за Алочи. Мальчик нетерпеливо топтался на месте, будто в нем созревало какое-то отчаянное решение. Но вот рука его легла на бумеранг, торчавший за поясом, и он бросил умоляющий взгляд на Колю, словно просил разрешения померяться силами с гигантским зверем. В следующее мгновение, уже забыв обо всем на свете, он молниеносным движением выхватил из-за пояса бумеранг и метнул его в медведицу. Коля не успел остановить его руку. Бумеранг попал прямо в глаз. Зверь дико взревел и двинулся на охотника. Раскрытая пасть с острыми клыками приближалась к мальчику, а он медленно отступал, инстинктивно ощупывая свой пояс. Второго бумеранга у него не было. Коле пришлось нажать кнопку жуго. Отсеченная голова зверя скатилась к ногам Алочи, а гора шерсти, тяжело оседая, загородила собой дупло могучего дерева.

Из груди Алочи вырвался крик безумной радости. Он упал на голову медведицы, налег на нее грудью и начал пить свежую теплую кровь.

Коля молчал. Он думал о том, что в эту минуту впервые на этом материке произошла охота и впервые человек вкусил теплой крови. Его поразили смелость и ловкость Алочи. Мальчик еще не умел взвешивать свои силы, но уже сейчас можно было сказать, что из него вырастет настоящий охотник. Коля давно говорил отцу, что детям не хватает мяса, но отец словно чего-то боялся. Но чего здесь бояться? Человек был и останется беспощадным хищником, кровь и мышцы животных — диких или домашних — были и еще долго будут для него обыкновенной пищей…

Напившись крови, Алочи схватился руками за лиану, быстро взобрался на дерево и крикнул в джунгли:

— Ге-гей, лесные медведи!.. Ваша кровь очень вкусная! Алочи будет пить вашу кровь…

Он был словно пьяный. Прыгал с ветки на ветку, висел вниз головой и пел какую-то непостижимую песню. В джунглях поднялся шум, птицы и звери перекликались тревожными голосами, как бы предчувствуя какую-то опасность. Предчувствие это было не напрасным: родился настоящий хозяин всего живого на материке.

Выйдя из леса, они взобрались на скалу, высившуюся над зеркальной поверхностью широкого озера. Алочи разогнался и прыгнул вниз головой.

Коле хотелось запомнить каждую черточку своего ученика, каждый изгиб его упругого тела, рассекающего прозрачную воду.

Прощай, Земля!.. Прощайте, горы и леса, чистые озера и теплые реки! Будьте благосклонны и щедры к первым зернышкам деятельного разума на земном Материке Свободы…

И может быть, несколько миллиардов оборотов тому назад вот точно так же смотрел на создание собственного разума аммиачный космонавт с Юпитера. Смотрел на первого фаэтонца — далекого пращура Акачи.

Они стояли скафандр к скафандру, и каждый положил на плечи другому вытянутые руки. Отец смотрел в лицо сыну, сын смотрел на отца. Мужественная, зрелая молодость и мудрая опытная старость молча вглядывались друг в друга, не уверенные в том, что когда-нибудь им придется свидеться вновь.

Рагуши готовил ракету к полету. Алочи привел полторы сотни детей, выстроив их на поляне. Детям хотелось бегать, прыгать, лазить по деревьям. Они не понимали, зачем Алочи заставляет их неподвижно стоять и почему эти двое, которых они называли отцом и учителем, так странно прижимаются друг к другу шлемами, будто затеяли какую-то незнакомую игру.

Отец сказал:

— Пока будет летать Рагуши, будем обмениваться нитками шахо… Хотя бы один раз в несколько оборотов.

— Будем, отец, — ответил Коля, и снова воцарилось молчание.

Красногрудый какаду, круживший над ними, сел отцу на плечо, захлопал крыльями и неожиданно выкрикнул:

— Бу-дем!.. Бу-дем!..

Отец невольно улыбнулся.

Рагуши, попрощавшись с Ечукой, неторопливо пошел к ракете, а Коля подозвал к себе Алочи.

Мальчик понимал значительность этой минуты и был по-мужски суровым и торжественным.

— Прощай, Алочи! Ты будешь хорошим помощником отцу. Правда, Алочи?…

— Я буду его правой рукой, — ответил мальчик.

Николай зашел в ракету. Рагуши, нажав кнопку, закрыл герметические люки, включил гравитационные двигатели. Корабль плавно оторвался от земли, очертил прощальный круг над колонией Ечуки Коля видел, как полторы сотни маленьких рук поднялись над ершистыми головками.

Только Ечука-отец стоял в глубокой задумчивости. Коля хорошо понимал, о чем он сейчас думал…

Ракета набирала скорость. Когда подлетали к Луне, Рагуши сказал:

— Сейчас я покажу тебе спутник Земли

Они полетели над мертвой лунной равниной. Равнину сменили горы, скалы были острые, щетинистые, похожие на каменные ножи Ни на Земле, ни на Фаэтоне нельзя встретить таких скал — там ветер и вода старательно оттачивают их, медленно затупляя острые шпили и грани.

Контраст между горами и равнинами здесь резок — без волнистых переходов, без плавных линий.

Впоследствии Коля будет благодарен Рагуши за то, что космонавт показал ему ту Луну, которую земное человечество никогда больше не увидит, — на Колиных глазах верный спутник Земли начнет приобретать совсем иной вид. Но это случится потом.

Им неминуемо должен был встретиться и Марс, так как было время противостояния Фаэтона и Марса. Рагуши пообещал Коле показать и эту невеселую планету.

Коля непрестанно думал о встрече с Лочей. Разговорчивый космонавт пробовал было втянуть его в беседу, но Коля отвечал односложно «да» или «нет», и Рагуши оставил его в покое.

Только тогда, когда подлетали к Марсу, Коля немного оживился. Рагуши выполнил обещание — он повел корабль низко-низко над планетой и включил стену больших горизонтов.

На экране забурлили оранжевые песчаные бури. Сначала, кроме неистовства песков, ничего нельзя было разглядеть. Потом появилась убогая растительность, которая упрямо боролась с бурей. Ее засыпало песком, а она шевелилась острыми, колючими листьями, стряхивала с себя песок, поднималась над сыпучими холмами, властно подминала их под себя и снова победно покачивала реденькими кронами.