Владимир Дрыжак - Ведро лягушек

А почему бы не сделать инспекторский визит в наш институтский буфет? Во-первых, экономия, а во-вторых, нелишне продемонстрировать свой демократизм. Вот, кстати, один из моих друзей - тоже директор - регулярно питается в своем буфете и утверждает, что начал реорганизацию института именно с него, что несказанно увеличило производительность труда научных работников. К сожалению, я не воспользовался в свое время ценным опытом и сегодня налагаю на себя епитимию... Или эпиталаму. Решено. Обедаю в буфете.

Институтский буфет располагается не первом этаже напротив бухгалтерии и кассы, что, видимо, способствует оборачиваемости средств и доставляет массу удобств финансовым работникам. Во всяком случае, нет проблем с очередью, и я это замечаю сразу, поскольку ее хвост высовывается из дверей, а между тем личный состав во главе с главным бухгалтером - милейшей Ксенией Юрьевной - уже на рабочих местах и обсуждает, предположительно, статью о разводах из последней "Литературки". Увидев меня, женщины делают круглые глаза и здороваются (почему-то шепотом). Непринужденно кланяюсь в дверь и поворачиваюсь к очереди:

- Добрый день, товарищи, кто последний?

Очередь мнется. Ей, видимо, кажется, что пристроить директора в хвост будет верхом неприличия, и она десятком глаз подталкивает меня к раздаче.

Так-то, милейший! Интересно, как ты теперь будешь выкручиваться? Пойдем к барьеру или будем проявлять демократизм?

Но тут я замечаю в передних рядах Дорофеева спасительный ход найден. Бодрым шагом подхожу к нему.

- А, Николай Евгеньевич, извините, я задержался. Надеюсь, вы предупредили товарищей, что заняли очередь и на меня. Он хлопает глазами, но быстро приходит в себя.

- Я предупредил, но товарищ, стоявший за мной, куда-то убежал, вероятно, забыл выключить осциллограф.

В дверях хихикают, и чей-то бойкий голос сообщает:

- Он яблоки покупает, на улице за углом.

Делаю солидное лицо.

- Надеюсь, это не яблоки, раздора. - И становлюсь в очередь перед Дорофеевым.

Что тут у нас сегодня?... Ага, ромштекс - это не для моего желудка... Так.., суп-харчо.., суп с лапшой домашней это хорошо.., ветчина.., компот. Не густо, но приемлемо.

Мне передают поднос, и зардевшаяся буфетчица наделяет всем, что необходимо для удовлетворения желудочных потребностей. Несу поднос к столику под фикусом, Дорофеев, помедлив, идет следом. Садимся, интеллигентно хлебаем суп. Явственно ощущаю, что Дорофеев сидит как на иголках, и только потом понимаю причину: в противоположном углу сидит угрюмый Лебедев. По-видимому, с утра между ними что-то еще произошло. А вот что именно - этого они мне, конечно, не расскажут. Попробовать вызвать Дорофеева на разговор еще раз?.. Не стоит. А между тем, вечером заседание ученого совета, где он взорвет свою бомбу... Неужели таки решится?

Доедаю ветчину и принимаюсь за компот.

- А Что, Николай Евгеньевич, ваши планы не изменились?

- Какие планы? - он не отрывает взора от тарелки.

- Относительно выступления на ученом совете?

Боковым зрением замечаю, что Лебедев смотрит в нашу сторону. Дорофеев молчит.

И тут меня охватывает какое-то смутное беспокойство. А что, если до обеда между ними произошел еще один разговор или, скажем, ссора? И Дорофев решил не выступать. Хм... Дорофеев не выступит, Лебедев вообще поведет себя так, будто ничего не было, а кто же остается - Никешкин. Но кто такой Никешкин?! Для наших китов это просто полный нуль, если не сказать больше! А я? Как в этой ситуации должен вести себя я? Нет, погодите, товарищи, так ведь нельзя! Пустил на самотек вопрос с искусственным интеллектом - прохлопал, можно сказать, в зародыше и сижу, пью компот!

Я - не романтик. Я - трезвый взрослый человек, а мне подсовывают какую-то ерунду, утку в яблоках... И пол-института умрет со смеху, если... Но кто-то ведь изготовил те картинки и одурачил всех. Да сам же Лебедев их изготовил - вон сидит, ухмыляется, подлец!

Дорофеев поднимает голову и смотрит на меня в упор.

- А ваши?

Мне становится стыдно.

- Наше соглашение остается в силе. Но может быть имеет смысл еще раз обсудить все аспекты проблемы?

- Обсудить? - он начинает злиться. - Я второй день только и занимаюсь тем, что пытаюсь уломать Лебедева... Никаких аспектов нет - все предельно ясно! Факт налицо, а его интерпретацию следует предоставить ученому совету - на то он и ученый совет. Графическая информация у меня вот здесь - он указывает на свою папку, лежащую на кадке под фикусом - и вечером я представлю ее совету. Что же касается обсуждения, то, воизбежание новых сюрпризов, лучше отложить его до завтра.

Компот выпит и обеденный перерыв заканчивался. И раз уж я взялся нынче налаживать контакт с массами, то следовало подать добрый пример правильного отношения к распорядку. Удручает, правда, что мне так и не удалось выяснить, о каких сюрпризах шла речь, но, в конце концов, с этим можно будет подождать и до вечера.

В принципе, конечно, я сторонник того мнения, что совещания и заседания следует проводить в рабочее время. Хотя, как утверждают авторитеты, человек науки должен отдавать ей двадцать пять часов в сутки. Но, с другой стороны, те же авторитеты утверждают: наука - это производство знаний. Современная наука - тем паче. И, коль скоро, это производство, производители обязаны на этом производстве соблюдать распорядок. Как администратор я полностью солидарен и готов под этим поставить свою подпись. Но, как ученый (а я льщу себя надеждой, что не утратил права считать себя таковым) внутренне протестую. Почему за художником сохраняется право творить тогда, когда вздумается, а ученый обязан делать это от 9 до 6 с перерывом на обед?

Возможно, я кажусь довольно старомодным и немного наивным, нося в себе подобные противоречивые взгляды. Возможно... В молодости я был целеустремлен и уверен в себе - это дало свои плоды, но чем ближе к финалу, тем больше детских вопросов, на которые я не нахожу ответа. И хуже всего то, что не с кем ими поделиться. Старые друзья куда-то все поразбрелись - встречаемся раз в два года. У каждого свои заботы, и ни у кого нет уверенности, что поделись он своими детскими проблемами, его не поднимут на смех. Солидарность, достоинство, серьезные проблемы, многозначительность... Смысл жизни - куда там! Это внутри, под семью печатями и девятою броневыми плитами. А ведь думают все - я-то знаю... Старость на то и дана, чтобы на смену поискам цели жизни пришли вопросы о ее смысле.

Впрочем, один старый друг у меня все же остался. И как ни странно - это мой зам по науке. Костя Лиегис, друг и брат одно пальто и два галстука на двоих - это все в далеком и прекрасном прошлом. А ныне Лиегис Константин Эдуардович доктор, профессор, член, член.., член: Как он сам однажды пошутил, многочлен. Однажды.., впрочем сейчас это вряд ли кому-либо что-нибудь скажет: Вот кстати и он, все в сборе, можно и начинать.