Гарри Тертлдав - Блеф

Солдат, король, свита - все в оцепенении замерли. Небесный корабль был абсолютно вне их понимания, слишком чужой для того, чтобы оценить его мощь. Хотя:

- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! - крикнул Питканасу Дзидантас.

- Конечно, господин, - выдохнул король, с облегчением притронувшись к вискам: по крайней мере голос покойного отца вернулся.

- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! - крикнул он своим людям, прибавив от себя: - На колени, чтобы они увидели ваше смирение!

Забыв про богатые юбки и плащи, свита упала на колени в жидкую грязь. Сам Питканас, потупившись, отвесил поясной поклон.

Один из пришельцев, стоявший у трапа небесного корабля произнес что-то. Голос его звучал как человеческий, хотя слова показались королю совершенно бессмысленными.

Мягкое прикосновение к плечу заставило короля поднять взгляд. Чужеземка, вновь вернувшись на землю, стояла перед ним и жестом предлагала ему выпрямиться. И когда король повиновался, она, в свою очередь, поклонилась ему. Незнакомка указала рукой на свиту и также повелела им подняться.

- Встаньте, - сказал Питканас.

Пока все поднимались, женщина сама опустилась на колени в жидкую грязь, нимало не заботясь о своих странных, но богатых одеждах. Правда, она тут же встала, повторив распоряжение Питканаса, только вопросительным тоном.

Он поправил чужеземку, использовав единственное число вместо множественного. В конце концов она поняла и, указав на одного человека, повторила слово в единственном числе, а потом, указав на нескольких, - во множественном. Питканас улыбнулся, кивнул и широко раскинул руки, чтобы она видела, что не ошиблась.

Так все и началось.

- Могу я поговорить с тобой, мой господин? - спросил Радус-Пижама.

- Да, - нехотя отозвался Питканас. Он нутром чуял, о чем заведет разговор жрец. Радус-Пижама твердил одно и то же уже много дней.

Поэтому он не удивил короля, заговорив со страстностью, какой трудно было ожидать в этом маленьком толстячке.

- Мой господин, снова прошу я тебя: изгони из Куссары этих грязнокожих пришельцев. Тархунд опять говорил со мной, передав, чтобы я возложил эту миссию на тебя, покуда они не растлили Куссару, да и все Восемнадцать Городов.

- Бог не давал мне такого приказа, - повторил Питканас то, что говорил в ответ на все предыдущие попытки Радус-Пижамы заставить его избавиться от пришельцев. - Если я услышу это сам из его уст, я повинуюсь. Но до тех пор люди из далекой страны под названием Земля - наши желанные гости. Они привезли много хороших подарков и товаров на продажу. - Его рука потянулась к поясу, где висел подаренный землянами нож. Нож был сделан из серого металла, что был прочнее бронзы и не тупился.

- Тогда сходи со мною в храм, - сказал Радус-Пижама. - Быть может, ты лучше расслышишь бога в его собственном доме.

Питканас колебался. Тархунд подсказал: «Ступай с моим жрецом в мой дом в Куссаре. Если у меня будут другие приказы, ты лучше расслышишь их там».

- Бог советует мне пойти с тобой в его дом в Куссаре, - сказал король Радус-Пижаме. - Если у него будут другие приказы, я лучше расслышу их там.

Радус-Пижама оскалил зубы в довольной улыбке.

- Отлично, мой господин! Тархунд, без сомнения, наставит тебя на верный путь. Я уже было начал беспокоиться, что ты больше не слышишь богов, что ты стал таким же глухим, как эти… э-э… земляне.

Питканас обиделся и даже разозлился.

- Несогласие с тобой, о жрец, еще не означает проклятия богов. Вот Тушратта более других в Куссаре сошелся с землянами, и все же процветает.

Радус-Пижама, сжавшийся было перед лицом королевского гнева, при упоминании Тушратты воспрянул и презрительно фыркнул.

- Ссылайся на кого-нибудь другого, мой Господин, но только не на Тушратту. Боги уже много лет как забыли его. Он сам мне однажды признался, что если бы не глаз-идол, он и вовсе не слышал бы их. Что ж, ему только и знаться с чужеземцами. Да он решает, как поступить, бросая кости!

- Ну, все мы иногда поступаем подобным образом, - возразил король. - Кости показывают нам волю богов.

- Без сомнения, о мой господин, - сказал Радус-Пижама. - Но во всех Восемнадцати Городах не найдется человека, который использовал бы кости так часто, как Тушратта. Если бы боги чаще говорили с ним, вряд ли бы ему пришлось обращаться к столь ненадежному способу, чтобы узнать их волю.

- Он отважный воин, - стоял на своем Питканас. Радус-Пижама, видя, что в этом вопросе короля не переубедить, склонил голову в знак смирения.

- Тогда - в храм, - сказал Питканас.

Как всегда в полуденный час, главная площадь Куссары была битком забита народом. Горшечники и кузнецы меняли свои поделки на зерно или пиво. Ковроделы разложили роскошные пестрые ковры в надежде привлечь кого побогаче. «Чистая, холодная речная вода! - кричал разносчик. - Зачем пить муть и тину из канала?». Там и тут нагло разгуливали гетеры. Рабы провожали их похотливыми взглядами. Иные - кому удалось пристроиться в тенечке - мирно подремывали. Остальные собрались в маленькой молельне, испрашивая у бога совет в обмен на хлеб или фрукты.

Питканас увидел на площади и двоих землян. Чужеземцы все еще привлекали внимание крестьян и собирали вокруг себя стайки ребятишек, однако большинство жителей Куссары за три месяца привыкли к гостям. Их странные одежды, непривычный цвет кожи, а также жужжащие и щелкающие металлические ящички были признаны такими же милыми чудачествами, как украшенные перьями тюрбаны жителей Хурмы или как привычка горожан Юзета сплевывать после каждой фразы.

Землянин по имени Кастильо торговался с краснодеревщиком. Король, проходя мимо, прислушался к их разговору.

- Я знаю, что дерево обошлось тебе недешево, - говорил землянин, - но, возможно, это серебряное кольцо с лихвой окупит все твои расходы.

Кастильо говорил медленно, подбирая слова, но понять его было легко; если не считать маленькой Ксинг Мей-Лин, он лучше других овладел языком Куссары.

Краснодеревщик подкинул кольцо на ладони.

- Этого хватит?

- Кто… кого это ты спрашиваешь? - удивился землянин.

- Как это «кого»? Конечно, своего бога: Кадашмана, покровителя столяров. Он говорит, что сделка удачная, - столяр поднял резной стул, передал его Кастильо и протянул руку за кольцом.

Иноземец отдал плату, но не уходил.

- Как тебе удается понять, что говорит тебе бог?

- Разумеется, я слышу его - так же как тебя. Только ты уйдешь, а он всегда со мной, - столяр, казалось, был удивлен не меньше землянина. Потом лицо его прояснилось. - Может, ты не знаешь Кадашмана, потому что ты не столяр, и ему незачем с тобой говорить. Наверное, с тобой говорят твои собственные боги?

- Я никогда не слышал бога, - ответил здравомыслящий Кастильо, - и мои люди - тоже. Вот почему мы так хотеть… хотим узнать больше о жителях Куссары.