Алексей Гравицкий - Мама

– Погоди…

Анри уже не слушал, мысли пошли работать в другом направлении. Если она ушла к этой, как ее называют, ненормальной Юле или свернула на соседнее шоссе, то ловить ее, выходит, бесполезно. Но ведь могла она сдернуть и не совсем. Ведь за спиной остался беспредельщик. Элка далеко не дура. От него, Анри, ей сбегать изначально резону не было. А даже если и был, то все могло решиться значительно проще, могли обойтись малой кровью, полюбовно. Однако девочка поперла на конфликт, поперла умышленно. И сбежала не сама по себе, и не прикрывшись какой-то реальной силой. А ведь могла прикрыться, у нее в койке такие дядьки бывали, что Григорянц просто пролетает, как фанера над Парижем.

И что получается? А получается, что сбежала она с беспредельщиком потому, что он ей где-то как-то нужен был. Именно он. Варианты? Любовь с первого взгляда. Повод натянутый, но проститутка тоже женщина и имеет те же мечты, что и любая другая баба. Так что, в принципе, вариант жизнеспособный. Либо есть какая-то веская причина, которая не видна, если не копнуть глубже. В любом случае по всему выходит, что Элка должна вернуться за беспредельщиком.

Анри тихо хихикнул, рожа сутенера светилась, как лампочка в сто ватт.

– Чего смешного? – вылупился невозмутимый Борик.

– Поехали.

– Куда? Домой?

– Нет, просто обратно.

Борик вылез из джипа, сел за баранку второго в крайнем удивлении. Думал долго, пытался понять причины такой перемены настроения сутенера, но так ничего придумать и не смог.

Темнота начала оживать. Проявились звуки, вернулась боль. Вячеслав лежал на мягком. На пыльную дорогу это походило мало, потому он не стал торопиться открывать глаза.

– Смотрите-ка, он прочухался.

– Ты уверен, Борик?

Второй голос показался знакомым. Еще секунд десять ушло на осознание. Анри!

– Не открывай глаза, дядька, – голос у сутенера был довольный. – У тебя ресницы подрагивают.

«Интересно, где я?» – мелькнуло в голове. По ощущениям либо диван, либо заднее сиденье машины.

– Не ломай голову. Все равно не догадаешься, – теперь в голосе Анри слышалась насмешка.

Вячеслав открыл глаза. Он лежал на узеньком диване. Согнутые в коленях ноги упирались в поручень. Анри сидел в ногах на краешке дивана и мягко улыбался. Вид сутенер имел скорее как у заправской сиделки. Отнюдь не вид человека, который прострелил ему руку. За спиной сутенера стоял бритоголовый парень нехилой комплекции.

– Хочешь попить?

Анри протянул Славе стакан воды, но тот лишь вяло махнул рукой.

– Забавно, – усмехнулся сутенер. – Я никогда ничего никому не предлагаю дважды. Тебе за сегодня я второй раз предлагаю водички попить, а ты второй раз отказываешься. Третий раз предлагать не стану, – Анри наклонился и поставил стакан на пол. – Сам возьмешь, когда приспичит.

Дверь мерзко скрипнула, в комнате появилась простецкого вида девушка.

– Проснулся, мой хороший, – по-хозяйски залопотала она.

Анри поморщился:

– Борик, убери ее на фиг.

Бритоголовый молча развернулся и оттеснил девушку к двери, затем и сам скрылся, снова мерзко скрипнув несмазанной петлей.

– Она подобрала тебя на дороге, – пояснил сутенер, проследив за упершимся в дверь взглядом Славы. – Ребята тебя хорошо отметелили, да рука прострелена, да крови потерял, да по такой жаре… Не мудрено, что ты отключился, дядька. А она тебя нашла и притащила к себе. Полтора километра волокла. Н-да… Все проходит в этом мире, кроме, кажется, человеческой жалости.

– Жалость тоже проходит, – голос прозвучал хрипло. – А вот человеческая дурость никогда.

– Злой ты, – усмехнулся Анри. – Сразу видно – беспредельщик. Ладно, отдыхай, потом поговорим.

Сутенер встал с дивана.

– Знаешь, дядька, я думаю, хорошо, что вторую конечность я тебе не отстрелил. И первую отстрелил напрасно. С такими, как ты, нужно поступать иначе.

Слава не ответил, молча закрыл глаза. Шагов не слышал. Понял, что сутенер покинул комнату, только по скрипу дверной петли.

«Фольксваген» неторопливо полз по проселочной дороге, лениво поднимая невидимую в густых сумерках пыль. Эл ехала медленно не для того, чтобы остаться незамеченной, она вообще не преследовала никаких целей, просто безумно устала. Целый день за рулем и все предыдущие приключения, стремительно ворвавшиеся в однообразную жизнь несчастной проституточки, вымотали девушку окончательно. И поэтому машина ползла по дорожке, которую и дорогой-то не назовешь, вяло, словно чувствуя состояние новой хозяйки.

Анри оказался прав в своих расчетах. Эл, зная про неприятное соседство с ненормальной бабой, как называл местного авторитета Борик, свернула на соседнюю трассу и ударила по газам. Прав был сутенер и в другом своем расчете, хоть и не понял причины, но поведение своей подопечной вычислил со стопроцентной точностью.

Оторвавшись от преследования Эл выждала какое-то время и повернула в обратную сторону. Ехала по прямой, потом уже в сумерках свернула на грунтовку и неторопливо покатила в сторону шоссе, где остались сутенер со своими бритоголовыми балбесами и Вячеслав. И если с первыми ей встречаться не хотелось, то последний был нужен ей как воздух. Причем живой и, по возможности, здоровый.

Она возвращалась к Вячеславу. Но не ради него самого, теперь уже нет. А ради того, другого, который снился ей под пальмами, рядом с маленьким бунгало.

Когда глаза сами собой стали закрываться, Эл съехала на обочину и выключила мотор. Веки, казалось, налились свинцом, а в голове не осталось ни единой мысли. И даже про пистолет в бардачке Эл не вспомнила. Хотя, видит бог, хотела оставить его под рукой.

Бунгало не было. Пальм тоже. Ей снилась непроглядная, пугающая тьма. И среди этой тьмы жили странные звуки. Что-то клацало, скрежетало. Живое смешивалось с неживым…

Захотелось убежать, но у нее вдруг не оказалось тела. Паника, зародившаяся внутри самой сути ее, захлестнула холодной обжигающей волной, затмила все прочие чувства. Хотелось крикнуть, но не было ни горла, ни легких – ничего, чем могла бы издать хоть какой-то звук. Был только ужас, панический, всесжирающий. Она была этим ужасом, этой паникой, этим невырвавшимся криком.

С треском разрывая тьму, ударил луч яркого света. Пронзил насквозь, насадил ее словно на вертел.

Захотелось проснуться… и Эл проснулась.

Кругом была ночь, но свет продолжал бить в глаза. Она сощурилась, пытаясь защититься, отвернуться, но яркий луч не отпускал.

– Руки вверх, – голос, что донесся от источника света, был женский, и Эл заметно успокоилась.

Руки тем не менее поднимать не торопилась, наоборот потихонечку, стараясь сделать это незаметно, потянулась к бардачку.