Александр Маслов - Око Арсиды

– Разбирайтесь с ним сами! – крикнула галиянка стоявшему рядом пристианцу и выбежала в коридор.

Оглядевшись, Ивала увидела, что двери большинства камер распахнуты – Серебряные Птицы успели дойти до конца этажа, вскрывая все помещения подряд, но не нашли никого из команды корвета и бегом возвращались к Элескрину. По тускло освещенному проходу, настороженно озираясь, шли несколько заключенных. Возле перепуганной женщины на полу зашевелился раненый охранник. Чье-то лицо выглядывал из-за приоткрытой створки. Оттуда же слышался надрывный плач, слышимый даже за треском винтовок и грохотом разлетавшихся кирпичей.

– Каорин убит! Гафиас ранен! – раздался голос пристианца по пир-каналу. – Мы не сдержим их. О, бездонный Краак, они сумасшедшие! Они словно из стальных пружин и лезут с настырностью кохху! У вас две-три минуты, и нам конец!

– Первый, здесь наших нет! Верхние этажи отработать не успеем! – обращаясь к командиру группы, выкрикнул пристианец за спиной Быстрова. – Если вы не отобьете атаку, мы не успеем совсем ничего!

– Господин Элескрин, первый этаж осмотрен. Разумнее всем отойти на второй и обрушить лестницу, – предложил Глеб, останавливаясь у дверей пустой камеры.

– Давайте так! – согласилась галиянка. – Робота для прикрытия сюда, и все уходим наверх! Скорее, Элескрин! Решайтесь!

– Ждите робота, – отозвался командир группы, и обратился с ментальной командой к машине.

Коридор потряс громовой выстрел РШГ. С потолка посыпалась штукатурка. Пламя заплясало в центре прохода, было видно, как в его языках, пытается подняться с пола раненый офицер Серебряных Птиц.

– В камеры, господа заключенные! В камеры! – закричал Быстров, стреляя для острастки вверх.

Несколько землян, метавшихся в проходе, обезумивших толи от минутной свободы, толи от разворачивавшегося на их глазах сражения, вернулись в мрачные клетушки. Лишь боруанец продолжал стоять, прижавшись к стене и понося весь свет, хриплым рычанием. Кто-то еще попытался проскочить к лестнице, покрытой обломками кирпича.

– Назад! – закричала Ивала, хватая рослого строптивца за плечо. Развернула его к себе и вдруг взвизгнула, опуская винтовку.

– Сашка?! – Ваала попыталась оттеснить его к стене, с сомнениями узнавая в худом, обросшем бородой лице, черты Шурыгина.

Он легко и грубовато оттолкнул ее в сторону, бросился вперед, к затянутому дымом фойе, где посвистывали пули, слышались крики и хлопки штурмовых винтовок. Быстров, ушедший вперед шагов на десять, развернулся при окрике Ивалы и замер, глядя на несущегося на него человека. Раньше чем тот приблизился, Глеб успел поднять щиток шлема и прокричать:

– Саня, ты это или черт похожий на тебя?!

– Глеб Васильевич?! – бородач остановился. Казалось, он налетел на невидимую стену, ударился об нее и сразу обмяк.

Галиянка, нагнав его в два прыжка, выросла перед ним, тоже откидывая шиток шлема и обнажая свое лицо.

– Фашист проклятый! Как ты мог меня не узнать?! – вскричала Ваала и, не в силах сдержать радость бросилась на землянина с таким порывом, что тот едва устоял на ногах.

– Госпожа инопланетянка? – он вздрогнул, будто ее тело было заряжено высоковольтным электричеством. На исхудавшем лице Шурыгина глаза блеснули масляными пятнышками, руки сдавили Ивалу и оторвали от земли.

– Как же ты смел?! – прошипела галиянка. – Как смел меня забыть?

– Я помнил! Помнил каждый божий день! – он обнял ее, не слыша визга пуль рядом, разрыва гранаты, окриков Быстрова, и добавил: – Не думал, что когда-нибудь свидимся. Не верил, что так будет… Хотя очень хотелось, чтобы когда-нибудь появилась ты!

– Товарищ Ивала! Саша! Ну-ка отцепись от нее! – Глеб решительно дернул Шурыгина за руку. – Уходим, черт бы вас!

В наушники слышался гневный голос Элескрина – десантники в фойе уже не могли сдерживать бойцов «Каракурт».

– Все! На лестницу! – Быстров толкнул Шурыгина к покореженной двери.

Ивала активировала световую гранату и бросилась за друзьями-землянами, заботливо прикрывая незащищенную спину Сашки.

Они добежали до ступенек, перешагивая через обгоревшие трупы и обломки стены. Устремившийся за ними боруанец пронзительно мяукнул, размахивая мохнатыми ручищами, и повалился с разорванным боком – попадание с масс-импульсной винтовки вышибло из него внутренности. Ивала задержалась на лестничном марше, позволяя уйти последним бойцам Серебряных Птиц из фойе. Она поражала расчетливыми выстрелами спецназовцев «Каракурт» в ноги, незащищенные неокомпозитом. Когда пристианцы убрались с линии огня, Ваала бросила гранату и поспешила наверх. Автоматная очередь, хлестнула ей между лопаток. Бронированный костюм пули не пробили, хотя едва не снесли галиянку с ног и доставили боль, будто от размашистого удара хлыстом. Едва Ивала достигла второго этажа, Элескрин нажал сенсор фауззера – лестничный пролет рухнул вместе с обломками стены и людьми в серой мешковатой форме.

– Кто этот человек? – пользуясь временным затишьем, поинтересовался командир группы, разглядывая Шурыгина сквозь темно-зеркалный щиток шлема.

– Это тот человек, ради спасения которого я согласился решать ваши дела на Земле, – переводя дух, отозвался Быстров.

– Хоть в чем-то наше вторжение имеет смысл, – Элескрин отступил к нише с огнетушителями. По его команде двое десантников поспешили в правую часть коридора, вскрывая по пути камеры с заключенными, двое других бросились в левую. – Мы уже потеряли четверых убитыми. Я не уверен, что кто-нибудь из нас вернется на «Тирату».

– Что там у группы Ниориадина? – глухо спросил Глеб, меняя батарею на винтовке.

– Прошли здание, отмеченное как «лаборатория» – признаков нахождения команды с корвета не обнаружено. Однако в соседнем ангаре нашли крупные конструкции, принадлежащие имперскому звездолету, – сообщил пристианец. – Возможно, группа Ниориадина или мы на правильном пути. Только хватит ли у нас сил пройти этот путь? – свободной рукой он провел по разрыву бронекостюма на бедре и, пачкая перчатку в кровью, невесело усмехнулся.

– Товарищ Ивала, оставайся здесь с Сашкой, – сказал Быстров, направляясь для обследования вскрытых камер. – А ты, Сань, при стрельбе не высовывайся. Береги себя, кулибин лохматый. Мы этаж мигом пройдем и двинемся выше.

– Как там наша любимая Ариетта? – крикнул Шурыгин в след капитану «Тезея».

– Черт ее знает как. У нас с ней некоторые разногласия, – Глеб остановился перед седым мужчиной-заключенным, выведенным из камеры десантниками, и круто повернулся к Шурыгину. – Сань… Ну-ка поскреби в памяти: здесь слышал ли ты что-нибудь об инопланетянах? Конкретно пристианцах с разбившегося звездолета?