Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

И вот теперь Ральф Мэйсон, Джон Тэрнер, Антони Клифтон и Клиффорд Харт сидят перед экраном телевизора и затаив дыхание всматриваются в смутное очертание внутреннего помещения псевдобанка. Им хорошо виден его главный сейф.

Время между тем идет, а на экране все еще не заметно никакого движения.

— Уж полночь, джентльмены, — шепотом, будто его может кто-то подслушать, произносит Ральф Мэйсон, взглянув на часы. — Может быть, ничего и не произойдет в эту ночь?…

— Да, может быть и так, — тоже очень тихим голосом соглашается с ним Клиффорд Харт. — Я не могу вам это гарантировать. Но если «Чарли» не попытается вскрыть сейф сейчас, он уже не сделает этого никогда.

— Во-первых, почему мы шепчемся? — неожиданно громко спрашивает Джон Тэрнер. — Нас ведь никто не подслушивает. Уж это, в отличие от мистера Харта, я вам гарантирую. Во-вторых, почему же ваш «Чарли», мистер Харт, должен вскрыть сейф только в эту ночь?

— Если, как вы говорите, ваши люди видели его входящим в ту самую комнату, в которую сгружено канцелярское оборудование, то какого же черта будет он торчать там до следующей ночи! — повышает голос кибернетик.

— А вы не допускаете, что у него кончилось питание? — спрашивает Харта Тэрнер.

— Допускаю. И именно поэтому делаю вывод, что он никогда уже не вскроет сейфа с фальшивыми долларами в этом фальшивом банке.

— Но почему, мистер Харт? — задает вопрос Клифтон.

— Да по той простой причине, уважаемый доктор физико-математических наук, что в той комнате, в которой он спрятался, нет электрической розетки. Надеюсь, однако, что с аккумуляторами у «Чарли» все в порядке. Не помню случая, чтобы он забыл их подзарядить задолго до того, как они начинали садиться…

— Внимание, джентльмены! — громко произносит Тэрнер.

Все невольно наклоняются в сторону телевизора.

На экране появляется какая-то тень. Она медленно движется в сторону сейфа. А когда оказывается на фоне освещенной луной дверцы сейфа, удается различить очертания чьей-то головы в полицейской фуражке.

— Неужели это кто-нибудь из ваших подчиненных, мистер Тэрнер? — испуганно восклицает Мэйсон. — Ведь он спугнет «Чарли»…

— Нет, мистер Мэйсон, едва ли это кто-нибудь из полицейских, — успокаивает представителя федеральной прокуратуры Харт. — Скорее всего это мой «Чарли» надел полицейскую фуражку. На него это похоже, он ведь актер…

Всмотревшись повнимательнее в экран, Харт восклицает:

— Ну да, конечно же, это «Чарли»! Видите, он достает что-то из своего чемоданчика… Это безусловно аппарат для резки стали. А вот и искры!.. Молодец «Чарли»!

— Вы так радуетесь его работе, мистер Харт, что можно подумать, будто он принесет эти доллары вам, — говорит начальник полиции кибернетику, беря этой шуткой частичный реванш за насмешки Харта над полицией.

— Я не нуждаюсь в фальшивых долларах, мистер Тэрнер. По моим потребностям мне хватает и настоящих…

— Что-то уж слишком долго возится с дверцей сейфа ваш «Чарли», — замечает Ральф Мэйсон, чтобы отвлечь Харта от очередной схватки с начальником полиции.

— А это не такое простое дело, мистер Мэйсон, — отвечает за Харта Тэрнер. — Сейф ведь настоящий, в нем только доллары фальшивые.

Но похоже, что у «Чарли» действительно возникают какие-то затруднения. Голова его исчезает со светлого экрана дверцы сейфа. Видимо, он наклоняется к своему чемоданчику, чтобы достать из него еще какие-то инструменты. Что-то долго не видно его силуэта, пора бы уж найти то, что ему нужно…

И вдруг помещение «банка» озаряется ослепительной вспышкой взрыва. И сразу же все меркнет. Наверное, выбывают из строя передающие камеры, установленные внутри псевдобанка.

— Ну, вот и все! — восклицает начальник полиции. — «Финита ля комедиа», как говорят итальянцы. Да, я так и знал, что именно этим все кончится. Вы сконструировали, мистер кибернетик, не личность, обладающую свободой воли, а электронного неврастеника, страдающего комплексом неполноценности. Плакали теперь доллары мистера Аддисона. И не какие-нибудь фальшивые, а самые настоящие.

На следующий день технические эксперты и криминалисты, изучая остатки электронного оборудования и пластмассового корпуса «Чарли», констатируют «самоубийство» робота, о чем и составляют акт, скрепленный подписями и печатью городского полицейского управления.

— Ну, как ваши успехи, Чарльз? — спрашивает своего помощника Ральф Мэйсон.

— Кое-что удалось узнать, сэр, но…

— В чем дело, Чарльз? Почему не договариваете?

— Имеет ли смысл продолжать расследование после всего происшедшего?

— А что, собственно, произошло? — искренне удивляется Мэйсон. — Разве после «самоубийства» робота «Чарли» все стало ясно?

— Не очень, конечно… Но главный виновник…

— А я пока не знаю, кто тут главный виновник, — слегка повышает голос представитель федеральной прокуратуры. — Так что выкладывайте все, что вам удалось разузнать.

Чарльз Ивэнс достает сигарету и вопросительно смотрит на своего патрона.

— Можете закурить, — кивает ему Мэйсон.

Чарльз щелкает зажигалкой и, жадно затянувшись, спрашивает:

— С чего начинать, сэр: с театральной труппы лилипутов или с нью-йоркского издательства?

— Начните с издательства. Вам ведь удалось побывать у его директора.

— Да, сэр. Но это было не так-то просто…

— Попасть к директору?

— Нет, получить необходимые мне сведения. Как представитель прокуратуры я не имел пока оснований предъявлять им какие-либо претензии. Поэтому пришлось действовать как частному лицу. Я отрекомендовался литературным критиком и заявил, что творение Малкольма Бертона очень слабое и что мне непонятно, как такое уважаемое в литературном мире издательство, как «Сфинкс», могло опубликовать подобный опус. А мне в ответ довольно грубо: «Можете выступить со своим мнением в печати, а нам не морочьте голову». И еще кое-что в таком же роде. «Мы, говорят, перед вами не собираемся отчитываться».

— Ближе к делу, Чарльз.

— Извините, сэр, но все это имеет прямое отношение к делу., Получив отказ у директора и главного редактора издательства, я попытался связаться с теми, кто готовил сборник Бертона к печати… Короче говоря, в «Сфинксе» никто не захотел говорить со мной откровенно, и это меня насторожило. Не оставалось никаких сомнений, что дело тут нечисто…

— Опять вы, Чарльз…

— Простите, сэр, но у меня никак не получается короче.

— Тогда вам следовало бы работать не в прокуратуре, а в адвокатуре. Ну, ну, Чарльз, не огорчайтесь. Я шучу. Вы еще научитесь быть кратким. Продолжайте, я не буду вас больше перебивать.

— Сообразив, что в «Сфинксе» таким путем ничего не добьешься, я стал искать иных путей. И вдруг вспомнил, что в издательстве этом работает моя знакомая. Она, правда, всего лишь секретарша отдела рекламы, но ей стало известно, что весь тираж сборника Малкольма Бертона был закуплен каким-то лицом, пожелавшим остаться неизвестным.