Евгений Войскунский - Ур,сын Шама. Фантастический роман

…Фармацевт Фарбер, ныне пенсионер, в молодые годы был аккуратным подписчиком журналов «Нива» и «Вокруг света». Давным-давно все эти журналы с приложениями, накопившиеся за много лет, были по требованию Фарберовой жены изгнаны из квартиры и свалены на чердаке. Состарился сам Фарбер, умерла его жена, обветшали позабытые журналы. Многие из них были пущены соседями на хозяйственные нужды в годы войны, когда было трудно с бумагой.

Но что-то все же уцелело, и Валерий, будучи подростком, открыл этот клад. Сколько волшебных часов провел он на чердаке, среди рухляди и мокрого белья! Трудолюбиво собрал он, страничка за страничкой, выпуски Жюля Верна — тут были романы, не переиздававшиеся многие десятки лет: «Маяк на краю света», «Золотой вулкан», «Братья Кип», «Два года каникул». Тут были «Эрик Светлоокий» Хаггарда, и «Затерянные в океане» Жаколио, и научно-фантастические книжки Александра Богданова, Виктора Гончарова, Зуева-Ордынца.

Из пыли и праха собрал их Валерий, сокрушаясь над зияющими дырами безвозвратно потерянных страниц. Лучше других авторов сохранился Бьернстьерне-Бьернсон. После некоторой тренировки Валерий научился произносить эту фамилию почти без запинки. Но слезливые герои Бьернсона ему не нравились. Он отдавал предпочтение пиратам капитана Мариэтта, морским бродягам Де-Вер Стекпула, трапперам Джеймса Оливера Кэрвуда.

Тайком от тети Сони Валерий перетаскал пыльные сокровища с чердака к себе в комнату и как умел переплел. От этих книжек и пошла его любовь к морю и к мореплавателям. Он представлял себя то капитаном Головиным, то капитаном Куком. То он видел себя на борту шлюпа «Мирный» и вместе с кем-нибудь из лазаревских офицеров делал в вахтенном журнале запись, поражавшую его воображение: «…неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие поднимающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно повторял: боже, спаси!»

Шли годы, но старые книжки детства все-таки остались с Валерием на всю жизнь.

Теперь за эти книжки принялся Ур. Читал он быстро, все подряд, то и дело задавая Валерию вопросы: что такое кабестан, что такое флибустьер, княвдигед, суперкарго?..

Но любимым чтением Ура стали атлас морей и книга Шулейкина о физике моря. Да еще газеты. Еще он облюбовал найденную на дне книжного шкафа рваную книжку двадцатых годов в желто-голубой обложке — учебник доктора Жемчужникова «Плавание и прыжки в воду». Он ее штудировал, как иной старательный студент — курс сопротивления материалов. Он ложился животом на диван и отрабатывал плавательные движения, рекомендованные доктором Жемчужниковым. Переворачивался на спину и, шумно дыша, махал руками и пинал ногами диванные подушки.

— Силен, силен, — посмеивался Валерий. — Вот настанет лето — свезу тебя на пляж, посмотрим, как ты поплывешь.

— Поплыву, — самоуверенно отвечал Ур. — Главное — теоретическая приготовка.

— Подготовка, — поправлял Валерий.

Однажды осенним вечером Валерий сидел в кресле под торшером и дочитывал купленную на днях книгу Вассермана «Каспар Хаузер». Напротив него Ур устроился с ногами на диване, склонил черноволосую голову над томиком «Неведомых земель» Хенига. Быстрота, с которой он перелистывал книгу, раздражала Валерия.

— Ур, — сказал он, — ты читаешь или перелистываешь?

— Читаю. — Ур подумал немного и добавил: — А по мере прочтения перелистываю.

Валерий привстал с кресла и выхватил книгу из рук Ура.

— Если ты так быстро читаешь, то скажи, что ты прочел на этой странице.

Ур добросовестно ответил:

— «Он прошел через земли паропамисадов на закате Плеяд. Земля паропамисадов гориста и тогда так была покрыта снегом, что только с трудом можно было проходить по ней. Впрочем, множество деревень, снабженных всем, кроме масла…»

— Стой! — несколько ошарашенно сказал Валерий. — Нет, сиди, — добавил он поспешно, увидев, что Ур собирается встать. — Я хотел сказать достаточно. А что это за земля паро… черт, не выговоришь… паропамисадов?

— Теперь она называется иначе. Горы Гиндукуш.

— Чего только не узнаешь от нечего делать! — проворчал Валерий. Ты-то сам не из этих мест, случайно?

— Данет, я не понял. Как я могу быть случайно из этих мест?

— О господи, ну, так уж говорится… По чертам твоего лица, по привычке, сидя на диване, поджимать ноги можно подумать, что ты происходишь с Востока. Теперь понятно?

— Понятно. Те, кто сидят на диване, поджав ноги, происходят с Востока.

В сердцах Валерий кинул томик Хенига Уру на диван. Но Ур уже углубился в другую книгу. Возле него на диване много было раскидано книг, среди них и вузовские учебники математики и физики. Ур необычайно быстро освоился с математическими терминами и перелистывал страницы, испещренные уравнениями и формулами, еще быстрее, чем страницы географических или иных популярных изданий. Вот и теперь Валерий, искоса посматривая на Ура, видел, как он небрежно листает толстый учебник высшей математики. Валерий сам давно уже собирался засесть за этот учебник, освежить в памяти кое-какие сведения, которые могли понадобиться для диссертации.

Теперь Валерий остерегался задавать Уру проверочные вопросы. Но тут Ур застрял на какой-то странице, и Валерий не без злорадства подумал; «Ага, голубчик, сел на мель».

— Что, на трудное место наскочил?

Ур прочел:

— «Легко видеть, что если мы введем величину, названную Вейлем контрвариантной тензорной плотностью первого ранга, то получим…»

— Непонятно, да? — сказал Валерий почти радостно.

— Непонятно, — подтвердил Ур. — Кто такой Вейль?

— Математик, — твердо сказал Валерий. Он был убежден, что в этой книге не упоминаются артисты и спортсмены.

— Современный?

— Не могу же я все помнить. Сейчас посмотрим.

Валерий вытащил из шкафа том энциклопедии. Между немецким этнографом Карлом Вейле и французским историком Жоржем Вейлем он обнаружил принстонского математика, автора одной из неудачных теорий единого поля Германа Вейля.

— На, читай.

Ур быстро пробежал небольшую статью о Вейле и отложил том.

— Он выбрал самый трудный путь. Непонятно почему. Эту контрвариантную плотность проще применить вот так…

В руках Ура оказался его роликовый блокнот. Он набросал несколько строк уравнений и показал Валерию.

— Знаешь, я в этом не очень разбираюсь, — честно сказал тот. — Я ведь не математик, а гидролог…

— Но ведь это так просто.

— Для тебя, может, и просто. Хочешь, я приглашу кого-нибудь из настоящих математиков?

— Данет, я не хочу, — сказал Ур. — То, что здесь называется математикой, я знаю.