Александр Лазаревич - Технокосм

В скобках хочу отметить, что наши математические модели показывают, что такого катастрофического положения не сложилось бы, если бы предками разумных существ на Земле стали не обезьяны, а кенгуру. Наличие у них сумки для вынашивания недоношенных эмбрионов в корне меняет всю эволюционную картину. Необходимость увеличить размер головы привела бы просто к тому, что эмбрионы кенгуру научились бы переползать из матки в сумку на несколько более раннем этапе своего развития. Размер отверстия сумки также мог бы безболезненно увеличиться и приспособиться к голове практически любых размеров. И не происходило бы травм головного мозга при рождении. И при этом не пришлось бы значительно увеличивать расстояние между задними лапами самки, так что самки по-прежнему могли бы нормально перемещаться и не были бы в такой степени зависимы от того, сумеют ли они привязать к себе самцов. А это значит, что, в отличие от человека, у разумных кенгуру не развилась бы хроническая эротомания и у них было бы достаточно времени для того, чтобы размышлять о действительно насущных проблемах.

Однако в действительности этот вариант не реализовался, и земная цивилизация построена не разумными кенгуру, а людьми. Всё устройство человека является наглядным подтверждением того, что эволюция является «слепым» процессом, за которым не проглядывается никакого общего разумного плана. Эволюция — это всего лишь цепочка локальных решений сиюминутных проблем. Каждое из таких решений создаёт новые проблемы, и в результате мы видим не стройную логически выверенную конструкцию, а заплатку на заплатке. И человек, являясь продуктом эволюции, представляет собой полуразумное существо, хилый разум которого оказался практически полностью зацикленным на одном-единственном вопросе.

Левшов вопросительно посмотрел на Примечание Переводчика. Тот пожал плечами:

— Мы стараемся переводить как можно точнее — разумеется, в тех пределах, которые доступны ограниченному человеческому разуму. Конечно, речь Его Превосходительства полна глубины и изысканности, недоступной переводу на грубый человеческий язык, но, как нам кажется, основные идеи его речи, хотя и в сильно упрощённом и адаптированном для человеческого понимания виде, нам удаётся донести вполне адекватно.

Между тем Инспектор продолжал свой доклад.

— Итак, какую цивилизацию удалось построить людям? Я опущу здесь содержание шестого тома доклада, в котором описывается тот период истории человечества, который сами люди называют первобытнообщинным строем. Сделаю лишь пару замечаний по этому периоду. Во-первых, следует отметить, что в течение этого самого продолжительного периода в истории человечества, длившегося не менее тридцати тысяч лет, люди вели себя относительно неагрессивно по отношению друг к другу, во всяком случае, по отношению к членам собственного племени, если не считать отдельных поединков за право стать вождём племени и ритуальных человеческих жертвоприношений, дабы умилостивить духов предков. Несколько иначе дело обстояло по отношению к членам других племён, с которыми регулярно велись войны за право обладания территорией — поведение, характерное для биологических видов, занимающихся охотой. Одно время поверженных врагов просто съедали, однако людоедство широко не прижилось — большинству племён довольно быстро удалось обнаружить эмпирическим путём причинно-следственную связь между людоедством и прионными заболеваниями…

Левшов повернулся к Примечанию Переводчика:

— Какими заболеваниями?

— Вызываемыми прионами — белками с неправильной конфигурацией, способными изменять конфигурацию таких же в точности белков, но у которых изначально была «правильная» конфигурация. Прионы, случайно возникшие в организме одного биологического вида, могут без опасных последствий съедаться представителями других биологических видов — у них белки разные. Но если их съест представитель того же биологического вида, то он обречён — в его организме начнётся цепная реакция превращения нормальных белков в прионы. Ваши учёные открыли прионы совсем недавно, и нет ничего удивительного, что Вы о них ничего не слышали.

Инспектор между тем продолжал:

— Разумеется, первобытные люди ничего не могли знать о том, что эти заболевания переносятся прионами, поэтому они приписали возникновение этих заболеваний гневу духов и ввели табу на людоедство. Те племена, которые такого табу не ввели, быстро вымерли от прионных заболеваний. Так произошёл естественный отбор племён с обычаями, способствующими выживанию. В результате, поскольку съедать пленных теперь было нельзя, им стали искать другое применение, что в конце концов привело к изобретению подневольного труда.

В первобытные времена люди практически не использовали других людей в качестве ресурсов (за исключением упомянутого выше паразитирования в пределах одной семьи), и этот период вошёл в историческую память людей как «золотой век». История собственно цивилизации начинается с перехода от охотничьей жизни к земледелию и скотоводству, т. е. когда место непредсказуемой, полностью зависящей от удачи охотника, охоты занял предсказуемый и планируемый повседневный кропотливый труд. Именно тогда кто-то сделал величайшее открытие в истории человечества: один человек может с помощью насилия превратить другого человека в «трудовой ресурс». То есть можно самому не заниматься работой, такой постылой и скучной по сравнению с азартной и весёлой охотой, а заставить работать другого и присваивать затем плоды его труда. Вместо того, чтобы просто убивать людей другого племени во время очередной войны, их стали захватывать в рабство. Так на Земле появилась цивилизация.

Цивилизация на планете Земля изначально основана на насилии. Только насильственное принуждение к труду большей части людей (эксплуатируемых) позволило небольшому меньшинству (эксплуататорам) сконцентрировать в своих руках достаточно ресурсов для того, чтобы финансировать науку и построить дорогостоящую инфраструктуру технической цивилизации — все эти заводы, шахты, машины, дороги, мосты, каналы связи — всю техносферу планеты Земля. Но если рассматривать процесс эксплуатации человека человеком исключительно с точки зрения строительства техносферы, то следует отметить чрезвычайно низкую эффективность этого процесса. На протяжении всей истории человечества на научные исследования и строительство технической инфраструктуры всегда тратилась лишь незначительная часть ресурсов, накапливавшихся эксплуататорами. Бо́льшая их часть уходила либо на личное потребление эксплуататоров — на предметы роскоши и на огромную прислугу, — либо на войны эксплуататоров между собой для того, чтобы завладеть ресурсами соседнего эксплуататора. И лишь в периоды подготовки к войнам отдельные умные эксплуататоры тратили часть имеющихся у них ресурсов на строительство и развитие технической инфраструктуры, поскольку понимали, что это поможет им выстоять и победить в предстоящей войне.