Роберт Рид - Жизненная сила

- Что вы ищете? - осторожно поинтересовалась Уошен. Вице-премьер молчала.

«Они обнаружат, что мы сделали, - должна была бы сказать Уошен. - Если Тиллу это еще неизвестно, то это более чем странно».

Миоцен продолжала молчать, медленно дыша, как выброшенная на песок рыба.

Затем она повернулась и, никак не упоминая Бродяг, сказала:

- Мы и так потеряли много времени. Пойдем смотреть дальше, что здесь, наверху.

Крошечные автокары стояли в своих эллингах, никем не тронутые и защищенные километрами гиперфибры. Их моторы были в исправности, но все системы полностью отключены. Связь не работала. Корабль был мертв - вот о чем говорила эта тишина. Но потом Уошен вспомнила, что связь была единственным, что тщательно охранялось, и после столетий ожидания система безопасности могла оставить всего один какой-нибудь голосовой код.

Миоцен перепробовала несколько, и на ее счастье один из кодов вернул к жизни маленький автокар.

Уошен взглянула на Миоцен и так и не смогла понять, что сейчас страшнее: ее надменный профиль или гнетущее молчание. Длинный туннель вел прямо наверх, и на всем протяжении узкой шахты не было видно никаких следов разрушения. Туннель привел к высокой стене из гиперфибры. Опять несколько раз перебранные коды заставили ее сдвинуться и открыть заброшенную топливную линию - вертикальную шахту, имеющую более пяти километров в поперечнике.

Кар карабкался вверх, постепенно сворачивая ближе к пустому топливному баку. Если бы двигатели Великого Корабля работали, до них неизбежно донеслись бы легкое гудение и дрожь. Но двигатели давно прогорели. Тишина означала - ничто.

Ничто.

Женщины заключили между собой негласный договор: никогда не упоминать, куда и зачем они направляются. После столь долгого ожидания никто не осмеливался даже строить какие-либо предположения. А надежды оставалось все меньше. И каждая читала это в глазах другой, в ее скорбном молчании. Они сидели, уперши руки в колени, и молчали.

Пустой туннель вел мимо навеки заснувших помп, каждая из которых была больше, чем целая луна.

- Но куда? - все-таки тихо спросила Уошен. Вице-премьер приоткрыла уже было рот, но заколебалась.

- Куда лучше? - наконец не своим голосом уточнила она.

- В обиталище пиявок,- предложила Уошен. - Может быть, там еще кто-то живет. А если нет, мы хотя бы используем их связь.

- Давай, - согласилась Миоцен.

Они прошли в топливный бак, пролетев высоко над темным водородным морем. Обиталище оставалось точно таким, каким помнила его Уошен. Пустым, чистым, забытым. Сканер не показывал ничего живого или теплого. Они соскользнули в док, потом стали карабкаться по серой втулке. С замиранием сердца Миоцен тронула панель связи - но связь не заработала.

- Дерьмо! - в ярости воскликнула она и сделала шаг назад. - Сделай это для меня, прошу.

Но ничего сделать было нельзя.

- Или она испорчена - или ей просто не с кем связываться, - тихо произнесла Уошен и почувствовала, как желудок ее скрутило болью.

Миоцен не отрываясь смотрела на мертвую аппаратуру.

Помолчав немного, с теми же невидящими глазами, она повернулась и снова влезла в ожидавший их кар.

Вспомогательный туннель забирал вверх и вправо, мимо незакрытых дверей. Воздух становился все насыщенней.

- Сколько же было на борту? Ты не помнишь? - вдруг глухо спросила Миоцен.

- Около сотни миллиардов. Вице-премьер прикрыла глаза.

- Плюс техническая обслуга. Еще одна сотня миллиардов, по крайней мере.

- И все мертвы. Все.

Уошен ничего не видела сквозь бегущие слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, она все же пробормотала в слепой надежде:

- Но мы не знаем…

- Мертвы, - упорно повторила Миоцен в безумном отчаянии от собственных слов. Потом она оправила грубую ткань формы, зачем-то посмотрела на руки, несколько раз вздохнула, словно для того, чтобы унять бурю, бушевавшую в ее груди. - Это наивысшая цель. Для всех. И поскольку мы живы, все должно быть.

Уошен молчала.

- Наивысшая цель, - снова повторила Миоцен и улыбнулась. И эта дикая широкая улыбка сказала Уошен больше, чем любые слова.

Вспомогательный туннель вывел их в один из отдаленных пассажирских районов, и скоро они неслись по обсидиановому шоссе в полкилометра шириной, ровному и… пустому. Не было никакого движения, не было огней, не было людей.

- Но, может быть, команда и пассажиры… может, мы могли… тогда эвакуировать их… - прошептала Уошен в отчаянии.

- Сомнительно.

Миоцен обернулась к Уошен, чтобы сказать ей что-то еще более откровенное и жесткое, но выражение лица ее вдруг совершенна изменилось. Расширившиеся глаза устремились куда-то вдаль, и Уошен тоже обернулась через плечо и увидела появившуюся за ними пустую машину. Она неслась прямо на них, явно стремясь к столкновению, но в последний момент со скрежетом свернула и промчалась мимо. Но все же они увидели, что это была машина в виде бриллиантовой чаши, наполненной теплой соленой водой, а в центре этого озера находился единственный пассажир: китообразное существо с лесом сильных рукообразных отростков на длинной спине. И когда машина проносилась мимо на запрещенной сумасшедшей скорости, этот пассажир удивленно моргнул. Три его черных глаза моргнули точно так же, как человечьи, посылая таким образом двум женщинам вполне дружеское приветствие. Это был йаклин.

Несмотря на то, что с того времени, когда она выполняла свои обязанности на Корабле, прошло четыре тысячи лет, Уошен тотчас вспомнила название этого рода чужих.

- Не может быть, - бесцветным неверящим голосом произнесла Миоцен.

Но факт оставался.

Неожиданно из-за поворота вынеслось еще с десяток машин, которые обогнали их. Уошен увидела четырех бесшабашных водителей, среди них оказались даже два человека и еще какие-то насекомообразные существа, напоминавшие своими сильными челюстями и длинными черными спинами жуков из джунглей Медуллы.

«Итак, я дома», - подумала Уошен.

Там, где, честно говоря, ей всегда только и хотелось быть.

Глава двадцать пятая

На дороге показалась маленькая, едва видная станция.

Напряженным голосом Миоцен приказала остановиться. Их кар проехал несколько контрольных дверей и вошел в настоящую атмосферу. Ничем заняться обе были не в состоянии. Вице-премьер сидела, выпрямившись, с дрожащими руками, и ее рот на закаменевшем лице судорожно раскрывался, чтобы вновь и вновь делать глубокие вздохи. Легкий ветерок проносился около ее воспаленных губ. Но постепенно глухая ярость начала разливаться по всему ее лицу, начиная от глаз и все более охватывая тело, заполняя весь крошечный кар… Уошен сидела, не шевелясь, и только слышала, как сердце бьется о ребра тяжелым молотом.