Феликс Дымов - Слышу ! Иду !

- Целиком согласен: теряюсь в догадках. Я просматривал его раньше, на предварительном. Сырой мальчик, конечно, но какие задатки! Поверьте, я не случайный человек на сцене: он стал бы моей надеждой, моим открытием. И вот пожалуйста, какой нонсенс. Будто подменили!

Старушка благополучно задремала. Но неожиданно проснулась, подслеповато сощурилась. Сначала ей показалось, по подмосткам скачет целый выводок одинаково одетых артистов. На самом деле представление вел один-единственный человечек. Он носился взад-вперед. Кидался к роялю и неистово себе аккомпанировал. Пел. Перевоплощался - и снова возвращался в себя. То вовсе исчезал. То его становилось чересчур много. Он вытягивался и сокращался. Толстел и худел. Делал какие-то чудеса с голосом, свободно перекрывая четыре октавы. Словом, играл. Играл так, как знаменитой в прошлом актрисе еще не доводилось видеть за всю ее долгую сценическую жизнь, как вообще, кажется, играть невозможно. Самое удивительное - это был тот же самый беспомощный мальчик. Вот уж поистине подменили! Не каждый рискнет выставить на суд комиссии капустник, балаган, раек, потешки. А он выставил. Притом какого первоклассного, непостижимо высокого ранга! В человечке жил целый Театр. Такой Театр, где живородящий Смех смыкается с очищающей Трагедией, ибо радость есть тень страдания так же, как свет есть "левая рука тьмы..." Вот тебе и сырой мальчик!

Старенькая актриса, в чьей душе с детства выжила любовь к клоунам, залилась мелким счастливым смехом, сначала совсем тихим, не уверенная, что помнит как это делается. Потом дала себе волю, замахала иссохшими ручками, затрясла седенькими кудряшками, сморкалась и поминутно утирала слезящиеся глаза.

- Пойдемте, пойдемте, Зенончик, - сказала она, отсмеявшись. - Ему непременно надо сказать, что он талантлив.

Опираясь на руку Перегуды, она подошла к Моричеву:

- Спасибо, молодой человек, порадовали на старости лет. Теперь и умирать не страшно, на Земле появился большой артист. Поздравляю, поздравляю. Кто для вас сочинил такой отличный текст?

И как толпа иногда разом разваливается на две ровных шпалеры, высвечивая в конце одного-единственного человека, так все взгляды в аудитории покатились снизу вверх, пока не скрестились на почти красивом лице Счастливейшей из всех девчонок города - Ларисы Бакулевой.

5

До выступления в вечернем обзоре теленовостей мало кто знал начальника сектора сиювековой истории доктора Фудырджи. Появившись на экране, он долго молчал, словно всматриваясь в миллионы невидимых, обращенных к нему зрительских лиц. Но мысленным взором все еще не переставал видеть другое: как растерянно отмахивался от него в старт-капсуле маленький человечек с насмерть перепуганным лицом. Вопреки прогнозам медиков, из межвременного забытья человечек выпутался довольно быстро для новичка, почти следом за Мигоа. И вдруг расширил побелевшие от ужаса глаза, съежился, вдавливая щуплое тельце в кресло, выставил перед собой вывернутые наружу ладони и забормотал на латыни:

- Сгинь, изыди, киммериец!1 Не влеки меня пред лицо неба! Я не умер, клянусь ртутью, притягивающей душу вещей. Делай то, что я говорю, но не делай того, что я делаю! Прочь!

Лишь на долю секунды Мигоа принял эти слова за шоковое состояние, за так называемый послепрыжковый бред. Но тут же понял, что перед ним не Гельвис. Не Гельвис! Быстрее нелепых слов, быстрее неподдельного ужаса и латыни убеждали руки того, кого доктор Фудырджи нечаянно выудил из безвременья, - красные, шелушащиеся, обожженные огнем и кислотой руки алхимика, кое-как обряженного сейчас в тело и одежду бывшего великого актера. Перенос сознания! Значит, Гельвис и Ларра соскользнули в свою молодость, начали новую жизнь в новом ответвлении мира. Цепная реакция хроновозмущений рикошетом разбежалась по параллельным временам, - ему рассказывали, что такое возможно! - и вот, пожалуйста вам, алхимик заместил Гельвиса в их веке, и никакой пересадкой психики ему не помочь.

Страшась, Мигоа перевел взгляд на Ларру. Она еще не очнулась, еще лежала, откинувшись назад, неудобно вывернув белую полную шею, насколько позволяли назатыльники кресла и черные диски на висках, но в лице ее уже начало проступать что-то незнакомое, заостряя нос и скулы, разглаживая каким-то иноческим умиротворением недобро поджатые губы - господи, никогда не замечал этой недоброты в дочке друга! Вот Ларра заморгала белесыми ресницами, быстро выпрямилась и перекрестилась - не машинально, наспех, а со страстью, истово ударяя себя в лоб, в плечи, в грудь остро стиснутыми пальцами. Привычно поднесла руку к несуществующим четкам на шее, вдруг осознала свой вид и с силой рванула полу свитера на обтянутые замшевыми брюками колени.

- Мэрфи! - мертвеющим голосом позвал доктор Фудырджи, поднимая голову к усеянному оптикой, потолку. - Карантин и... Впрочем, нет, карантина не надо. Вызови, пожалуйста, директора...

Что ж! В конце концов, они сами этого желали, он только выполнил их волю. Знать бы заранее, чем завершится этот хроноспуск! Да полно, разве он не знал?..

Молчание затягивалось. Объективы телекамер сверлили доктора Фудырджи точно так же, как совсем недавно, жизнь назад, сверлили его контактные линзы Ларры, заново народившейся сейчас где-то в ином времени. Мигоа опустил глаза, до побеления пальцев стиснул серебряный значок ветерана археонавтики.

- Товарищи. - Голос его пресекся. - Товарищи! Сегодня... Вследствие аварии старт-капсулы... из тридцать четвертого года Минус Эры... не вернулись два выдающихся человека нашего времени - Ларра Бакулева и Гельвис Моричев... Всему лучшему, романтическому и прекрасному в молодежи мы обязаны их светлому таланту...

1 По верованиям древних греков, - народ, обитающий Б стране вечного мрака, у входа в подземное царство мертвых Аид; реально - один из древних народов, населявших Причерноморье.