Николай Чадович - Клинки максаров

— Помню.

— Так вот, этот сигнал уже подан…

Казалось, кровавая баня, которую Адракс устроил мрызлам, привела в действие некий неведомый механизм, управлявший в этом краю сменой дня и ночи, а заодно погодой. Промозглый ветер превратился в ледяной вихрь, туман изморозью осел на землю, и на Страну Черепах пала непроглядная тьма.

Если бы вокруг не валялись в изобилии еще теплые тела мрызлов, наступившая ночь могла стать последней в жизни всех четырех путников. Даже на морозе эти огромные туши должны были остывать много часов. Отыскав наименее искромсанного, но безусловно мертвого мрызла, люди прижались к его брюху, в котором время от времени что-то булькало. Перспектива замерзнуть оказалась сильнее отвращения.

Какие-то пятна мутно светились в небе, надрывно выл ветер, а в темноте, постепенно затихая, визжали издыхающие мрызлы. Скоро почти все они умолкли, и лишь один продолжал тонко и жалобно стонать на одной ноте.

Артем уже собрался было попросить Адракса добить умирающую тварь (что ни говори, а все же живое существо), но его язык почему-то онемел, словно налившись свинцом. Никогда еще раньше Артему не приходилось ощущать такой тяжелой, прямо-таки убийственной усталости. Он полулежал, одним плечом касаясь Надежды, а другим — Калеки, и не мог даже пошевелить пальцем. Спутники его уже крепко спали. Неутомимый Адракс и тот, кажется, смежил глаза.

«Наступит ли когда-нибудь утро, — тупо думал Артем, из последних сил стараясь побороть изнеможение. — Или ночь будет такой же нескончаемой, как и день? Тогда мы все просто окоченеем, не дождавшись рассвета. Господи, да что это со мной такое? Как будто дурманом опоили. Ни рук, ни ног не чувствую…»

Однако утро наступило в свой черед, и Артем проснулся с первым светом студеной зари — проснулся, словно очнувшись от болезненного забытья. Одного-единственного взгляда было достаточно, чтобы понять — в Стране Черепах наступила зима. Лужи замерзли, земля покрылась инеем, ветер уносил последние остатки тумана, и широко открывающийся вокруг мертвый пейзаж не вселял никаких надежд на спасение.

Еще менее приятной была вторая новость — Адракс исчез, не забыв, конечно, прихватить с собой клинок. Артем оказался посреди чужой холодной страны — без еды, без оружия, без теплой одежды, в одной компании со свихнувшейся девчонкой и немым придурком.

Надежда, отломив кусочек льда, как в стеклышко глядела сквозь него на тусклое небо.

— Наверное, в первый раз такое чудо в руках держишь? — спросил Артем.

— В руках держу в первый раз. А видеть уже видела. Только не помню где. Может, во сне, а может, в детстве.

— А Адракса ты во сне, случайно, не видела?

— Я и сейчас его могу видеть. — Надежда отложила ледышку в сторону и прикрыла глаза. — Он уже далеко отсюда. Идет по белой-белой земле. Говорит, чтобы мы даже и не смели пускаться за ним вдогонку. Те, кто охотится за нами, обязательно бросятся по его следу, а мы получим передышку.

— Так ты и разговаривать с ним можешь? — Артем даже и не знал: верить ей или нет.

— Могу. Если он сам этого хочет.

— Больше он ничего не сказал тебе?

— Больше ничего… Но мне показалось, что в наш разговор вмешался кто-то третий.

— Кто именно? Ты встречала его раньше?

— Нет. Кажется, нет… — не очень уверенно ответила Надежда.

— И что же говорил этот третий?

— Он ничего не говорил. Он смеялся. Он издевался над Адраксом, а тот, вроде бы, и не замечал этого.

— Прошу тебя, попытайся опять переговорить с Адраксом! Спроси его, как нам быть дальше? Как спастись?

— Он не ответит. — Надежда покачала головой и снова занялась своей ледышкой.

Артем встал и, оставляя на свежем инее четкие следы, обошел поле недавнего боя. Мертвые, окоченевшие мрызлы уже не выглядели такими омерзительными, как при жизни. Некоторые превратились просто в кучи мяса. Если бы в этой стране существовало воронье, все оно в полном составе давно явилось бы сюда.

Превозмогая гадливость, он принялся тщательно осматривать каждое тело. Если эти твари и были разумны, они не обременяли себя ни оружием, ни снаряжением. Впрочем, особой нужды в этом и не имелось — вряд ли еще какое-нибудь живое существо, включая тиранозавра, было снабжено от природы такими мощными орудиями убийства.

Прошло немало времени, прежде чем Артем нашел то, что искал: вмерзшая в кровавую лужу отрубленная по локоть лапа сжимала стальной, тускло поблескивающий стержень. С великим трудом он разогнул толстенные черные пальцы, которые не сжимались в кулак, как у людей, а смыкались наподобие рачьей клешни.

Сейчас стержень выглядел куда более короткими толстым, чем в момент первой памятной схватки с мрызлами. Однако, приложив совсем небольшое усилие, Артем растянул его в длину, как телескопическую антенну. В сечении стержень был идеально круглым, имел совершенно тупой конец и состоял из дюжины тесно пригнанных между собой сегментов. Оставалось непонятным, как таким предметом вообще можно было нанести укол. Скорее всего, это было какое-то сложное, предназначенное для вполне определенных целей устройство, но Артем имел о нем такое же представление, как неандерталец о логарифмической линейке.

В любом случае, оружием эта штуковина служить не могла. Тут внимание Артема переключилось на отрубленную лапу. Чуть ниже запястья из нее косо торчало вниз довольно широкое костяное лезвие — ну прямо топор или мотыга, а предплечье вплоть до самого локтя покрывал ряд кривых крючьев, похожих на зубья пилы. Артем тронул кончик одного из них и сразу порезал палец, как будто бы это был осколок стекла. Конечно, обрубок лапы мрызла не мог заменить ампутировавший ее клинок, но при определенной сноровке им можно было разрыть землю, срубить не очень толстое дерево и даже отбиться от средней величины хищника.

Плохое оружие все же лучше, чем никакое, и поэтому Артем, прежде чем вернуться к своим спутникам, взвалил окоченевшую лапу на плечо (и снова порезался при этом). Стальной стержень он тоже прихватил с собой — металл есть металл, на что-нибудь да сгодится.

— Представь себе! — сказала Надежда, глядя на него снизу вверх. — Калека заговорил.

— С чего бы это он вдруг? — новость не особенно заинтересовала Артема. Он не представлял себе, какую пользу можно было извлечь из такого события.

— И знаешь, что он спросил у меня первым делом?

— Что?

— Кто я такая. Каково, а?

— Любопытно, — Артем присел на корточки рядом с Калекой.

Лицо здоровяка утратило свое прежнее благодушное выражение и походило сейчас на маску, воплощающую замешательство и растерянность.

— Ты помнишь что-нибудь? — поинтересовался Артем.

— Где мое оружие? — затравленно спросил Калека.