Владимир Ильин - Враги по разуму

– Нельзя ли попроще, Вицентий Маркович, – потребовал Гал. – А то мозги набекрень сворачиваются от ваших рассуждений…

– Что ж, извольте попроще. Иными словами, то, что для нас является жизненно важным, для Пришельцев может быть чем-нибудь вроде игры. Игры в жизнедеятельность. Ведь совсем ничего не делать они тоже не могут – любой объект, а тем более мыслящий, осуществляет деятельность. Поэтому, вероятно, они вынуждены имитировать деятельность других цивилизаций, и вследствие этого в действительности, уподобляя себе других по форме, по содержанию, они уподобляются этим другим, и в этом диалектика их существования, которое вполне может составить даже некое подобие смысла их деятельности… А как называется деятельность, ставящая целью имитацию другой, истинной деятельности? Чем человек занимается в детстве, когда лишен возможности заниматься настоящей деятельностью?

– Игрой, – сказал потрясение Рол. – Слушайте, Вицентий Маркович, вы – гений. Теперь-то в голове моей все встало на свои места. Да за такую теорию вам Нобелевской премии будет мало!..

– Я, конечно, польщен, – вяло согласился профессор, – но не забывайте, что до теории моим рассуждениям еще очень далеко. Пока это – всего лишь одна из гипотез, которую нельзя подтвердить фактами…

– Да, но ее нельзя и опровергнуть, – сказал Мальян. – Да здравствует наука!

С этими словами он осушил свой стакан до дна, но Гал не последовал его примеру. В нем постепенно нарастало отчаяние.

– Красивая у вас получилась гипотеза, Вицентий Маркович, – недовольно хмыкнул он, навалившись грудью на край столика. – Только, к сожалению, она способна выбить почву из-под ног у любого, кто еще преисполнен решимости продолжать борьбу с Пришельцами. Между тем я по-прежнему считаю, что эта борьба должна продолжаться во что бы то ни стало!

– Но это бессмысленно, – удивился Морделл. – Это попахивает даже фанатизмом, дорогой Гал.

– Возможно, – упрямо сказал Светов. – Я, конечно, могу напоминать вам фанатика. Но меня смущает одно обстоятельство. В своих рассуждениях вы оперировали понятиями «человечество», «цивилизация» – этакими неопределенными множествами… системами. Я допускаю, что в науке следует оперировать этими абстрактными понятиями. Но лично для меня человечество – не пустой звук. Для меня это – живые, несчастные, в большинстве своем некрасивые, но – конкретные люди. И вот тот надравшийся субъект позади вас – человек… И родные Рола – люди… И моя мать – человек.

– И Зографов – человек? – с ехидством спросил Мальян.

– Да, и он тоже, – разозлился Гал. – Все разумные существа, которые живут на этой планете, – люди. И мне ясно одно: они нуждаются в защите. Защитить их в сложившихся обстоятельствах способны только мы с вами, бессмертные. И поэтому, если именно на нас ложится ответственность за исполнение этого долга, мы не имеем права стоять в стороне и смотреть, как гибнет цивилизация!

– Эк куда вы замахнулись, – с иронией протянул Морделл. – Вижу, что обретение бессмертия имеет еще одно следствие: манию величия. Осознав, что теперь он практически вечен, человек, ставший бессмертным, неизбежно проникается мыслью о своем великом предназначении. Позвольте вам заметить, Гал, что в этом отношении вы недалеко ушли от этого вашего Зографова.

– Ну зачем вы так, – смутился Светов. – Зографов – свинья и скотина, он-то совсем другие цели перед собой ставил…

– Но тоже глобальные, – сказал профессор. – Так-так… Ну и как же вы, позвольте спросить, собираетесь спасать людей?

– Очень просто, – отрубил Гал. – С оружием в руках.

– Один? – удивился доктор Морделл.

– Почему – один? В конце концов нас с вами уже трое. Если мы приложим определенные усилия, то рано или поздно найдем и других бессмертных.

– И вы считаете, что они пойдут за вами? – спросил мультилог.

– Эх вы, ученый, – с горечью сказал Гал. – Вы думаете, что людям прежде всего необходимо знание того, что происходит. А по-моему, им больше нужна вера. Если я заставлю их поверить в то, что борьба всегда имеет смысл, даже если она безнадежна, они пойдут за мной.

– Заставить поверить людей в успех безнадежного предприятия, – возразил профессор тоном прокурора, – можно только одним путем. А именно – посредством лжи. Вы что, собираетесь обманывать своих будущих соратников по борьбе?

– Если надо – да, – просто сказал Гал. – И по-моему, рассуждать об этичности этой лжи во спасение человечества не имеет смысла.

– Да вы страшный человек, Гал, – вскричал профессор. – Вы понимаете, что вы говорите?!. А вы подумали о том, что будет, когда ваша ложь вскроется?! Она не может не вскрыться, Гал! Через год, через два – но это рано или поздно произойдет! И тогда от вас отвернутся не только такие же, как вы, но и обычные люди!

– Все равно, – упрямо повторил Гал. – В нашем положении это лучше, чем то бездействие, на которое вы обрекаете нас своими изящными рассуждениями!

Он поднялся на ноги и посмотрел сверху вниз на своих друзей.

– Вы-то, надеюсь, поддержите меня? – спросил он, чувствуя холодок под ложечкой.

Профессор молча отвернулся. С ним все было ясно.

Гал взглянул в упор на Мальяна.

– Ну а ты-то, Рол, конечно же, идешь со мной? – спросил он. – Ты же присягал на верность своему долгу защиты планеты!

Лицо Рола внезапно исказилось, и он грязно выругался.

– Присягал! – выкрикнул он. – Потому что не представлял тогда, чем все это может обернуться. Черт побери, тогда, давая присягу желторотыми юнцами, мы все верили, что должны защищать людей. А теперь у меня больше этой веры, Гал, нет – понимаешь? Я всегда готов защищать тех, кто этого достоин. Но защищать это отребье, именуемое человечеством, этих подонков, погрязших в подлости, предательстве и разврате, – вот им! – Он сделал непристойный жест в сторону пьяных завсегдатаев бара. – И потом, в данный момент мне есть кого защищать, кроме них, ведь у меня – семья, Гал… И совсем не от Чужаков, а от наших доморощенных негодяев в лице Полковника и его подручных. Что, если они все-таки решат отомстить мне, пока я буду с тобой шастать по Земле?..

– Понятно, – отчеканил Гал, повернулся и, печатая шаг по пластику пола, направился к выходу.

Вот сейчас они меня окликнут, думал он, ощущая своей напрягшейся спиной взгляды профессора и Рола. Вот сейчас они рассмеются и скажут: да ладно, Гал, не обижайся, мы же тебя разыграть хотели, а на самом деле мы вместе с тобой, и мы всегда будем вместе!..

Но они его не окликнули.

– Это вы? – Глаза Нессы на секунду стали широкими-широкими, но она тут же сощурилась и ослепительно улыбнулась. – Заходите. Как хорошо, что вы пришли!

Она посторонилась, пропуская его в тесную переднюю.