Владимир Ильин - Враги по разуму

Гал помнил этот эпизод. «Шар» уничтожил десантные корабли еще на подходе к Барьеру. Сто пятьдесят бравых молодцов вместе с экипажами будто корова языком слизнула…

– Ну, тогда я пошел, Вицентий Маркович, – сказал он.

– Удачи, – пожелал Морделл и отключился.

Лететь предстояло на другой конец континента. На ходу Гал посовещался с компьютером, каким маршрутом и на каких транспортных средствах лучше добраться в названный профессором город. Компьютер советовал прыгнуть на стратоплане до ближайшего агломерат-центра, а потом воспользоваться аэром и турбокаром. Получалось плюс-минус сорок пять минут и сколько-то там секунд.

Так Гал и сделал. В пути он успел изменить свою внешность с помощью новейших средств голомакияжа, и в очередной раз стал неузнаваемым. К макияжу приходилось прибегать перед каждой операцией – слишком много людей знали уже настоящий облик Гала Светова. К сожалению.

Пересев на аэр в агломерат-центре, Гал вышел на связь с Рапопортом и Надыктой. По сообщениям ребят, объект крутился по всему городу, то ли заподозрив за собой слежку, то ли имея какие-то свои цели. Между прочим, по словам Надыкты, в окрестностях города располагалась одна из крупнейших Энергостанций данного региона, и если Юозов, скажем, по каким-то причинам хотел вывести ее из строя, то это было бы равносильно катастрофе для миллионов людей…

На кой черт она ему сдалась, эта Энергостанция, подумал с неожиданной злобой Гал. Если только, конечно, бывший десантник не связан с какой-нибудь террористической группировкой или мафией. Такое среди бывших бессмертных, увы, тоже бывало. В таких случаях Светов никак не мог понять, что толкает «этернелизованных», выражаясь терминологией Морделла, а короче – «этеров», на оказание помощи негодяям и преступникам, – желание отомстить за что-то человечеству, заблуждение, что эти самые негодяи и преступники являются борцами за справедливость? Или же ими движет стремление утвердить свое превосходство над обычными людьми, этакий наполеоновский комплекс, и доказать, что им теперь все можно?.. Или что-то еще? Они много разговаривали на эту тему с Морделлом, но так и не пришли к окончательному выводу, да и разве это было возможно – привести тысячи совершенно разных по возрасту, воспитанию и характеру людей к единому знаменателю? «Загоняя известные нам факты в рамки некой единой, универсальной модели, мы неизбежно упрощаем многие сложные явления, хотя и добиваемся выявления общих тенденций и закономерностей, – сказал однажды Вицентий Маркович. – Применительно ко многим системам это имеет смысл, но только не к тем системам, которые осознают самих себя в качестве таковых, а следовательно, обладают разумом…» Так он мог бы говорить часами. Временами Галу казалось, что профессор гениально прав и что он знает ответы почти на все вопросы, но потом оказывалось, что все не так просто, а вернее – гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, и от этой бесконечности незнания хотелось выть волком…

Еще больше сомнений у Гала – особенно в первое время – вызывала необходимость насильственного перевода бывших милитаров из ранга бессмертных в, так сказать, «нормальное состояние». Здесь они с профессором немало копий сломали, споря об этичности взятой ими на себя миссии по «деэтернелизации» (опять – термин Морделла). Гал, собственно, всегда считал, что бессмертие ничего, кроме мук и страданий, не несет людям, но, по его убеждению, бессмертным по-прежнему принадлежало одно из незыблемых человеческих прав: самим определять свою судьбу. Хотят жить вечно – пусть себе живут!.. Не хотят – что ж, есть возможность помочь им. На его взгляд, проблема выеденного яйца не стоила.

Однако доктор Морделл разнес его взгляды в пух и прах. «Вы чудовищно не правы, молодой человек, говорил он. – Что такое ваша этика и мораль с точки зрения науки – настоящей науки, долг которой состоит в том, чтобы беспристрастно оценивать известные факты?! Это фикция, защитный механизм, который система человечества выработала с целью приспособления к окружающим его надсисте-мам! Неудивительно, что в зависимости от внешних воздействий человечество было вынуждено постоянно изменять этот защитный механизм, который в силу своей гибкости призван обеспечить оптимальную адаптацию. Одним из базовых положений морали, закрепившимся к началу войны с Пришельцами, действительно было: никто не имеет права попирать права других на жизнь, будь то убийство или другие существенные нарушения свободы личности… Но что мы наблюдаем сейчас, в кардинально новых для нас обстоятельствах? Внутри нашей системы возникла и существует принципиально новая система – так называемые «люди вечные» («гомо этерникусы»)… Взаимодействует ли она с нашей системой? Безусловно. Всегда ли это взаимодействие носит положительный характер – разумеется, для нашей системы? Нет, не всегда… Вы можете дать гарантию того, что в какой-либо исторический момент «их система» не предпримет попытку уничтожить или хотя бы подчинить себе «нашу систему»? Лично я – не могу!.. Поэтому безнравственно ли будет, если наша система (в моем и вашем лице) заранее обезопасит себя от возможных последствий сосуществования с почти такой же, но по отдельным параметрам существенно превосходящей ее системой? Если вы даете положительный ответ, то вынуждены будете признать и аморальность всех прочих (как предыдущих, так и настоящих) действий человечества, направленных на обеспечение своего выживания, своего рода «упреждающих ударов»… Так, в соответствии с вашей точкой зрения, неэтичной является борьба с нашествиями саранчи, ведущими к массовому голоду. Неэтичными являются попытки предовратить землетрясения, несущие катастрофические разрушения и гибель тысяч людей. Неэтичным, в конце концов, был и разгром фашизма в двадцатом веке, так выходит, по-вашему?!» Против этого трудно было что-либо возразить. Тем более что вскоре сама жизнь привела железные аргументы в пользу профессора…

По последним сообщениям Рапопорта и Надыкты, Юозов сидел в баре почти в центре города.

– Надо выманить его оттуда, – посоветовал Гал. – Место неподходящее – слишком много людей вокруг, и в случае эксцессов пострадают ни в чем не повинные люди. – То, что Гал называл эксцессами, возникало теперь почти при каждой попытке деэтернелизации.

Прошли те времена, когда бессмертные не оказывали сопротивления, а только слезно просили оставить их в покое. Теперь оставались самые «закоренелые», готовые давать отпор до конца всеми возможными средствами, включая оружие и захват заложников. Поэтому все больше упор приходилось делать на внезапность.

– Твоими устами бы мед пить, Гал, – с иронией ответствовал Надыкта. – Как только это осуществить на практике, если объект и так уже заподозрил что-то неладное и то и дело сует руку в карман, где у него по меньшей мере – десинтор мощностью в двадцать мегавольт?