Бим Пайпер - Космический викинг

— Мало, — ответил Траск. — Если мы хотим обустроить Тацит, нам нужна энергия, и ветряными мельницами тут не обойдешься. Как вы метко подметили, Беовульф сохранил ядерную энергетику. Там мы разживемся плутонием и силовыми ячейками.

К Беовульфу они все же полетели.

Из гиперпространства корабли вышли в восьми световых часах от звезды спектрального класса F-7, четвертой планетой которой был Беовульф, и в двадцати световых минутах друг от друга. Один микропрыжок, рассчитанный Гуатом Кирби, вывел их на расстояние видеоконтакта, и капитаны обоих судов начали совещание перед атакой.

— На планете есть три основных месторождения радиоактивных руд, — сказал Харкаман. — Последним кораблем, которому удалось потрясти Беовульф, была «Принцесса Лайонесская» Стафана Кинтура, шестьдесят лет назад. Он ограбил завод на Антарктическом континенте, судя по его бортовому журналу, только что построенный. Поскольку он не разнес его в клочья, то завод скорее всего и посейчас работает. Заходим со стороны южного полюса и не мешкаем.

Солдат и технику перебрасывали с корабля на корабль. Атаковать Лукас и Харкаман собирались плотной группой, пустив вперед пинасы; те вместе с «Бичом пространства» должны были сесть на поверхность, а лучше вооруженная «Немезида» — прикрывать их с воздуха, отстреливая контрагравитационные боелеты и снаряды туземцев. Траск перешел на борт «Бича» вместе с Морландом, двумя сотнями лучших десантников «Немезиды» и большей частью боелетов, посадочных катеров, манипуляторов и тягачей, забивших палубы вокруг шлюзов «Бича пространства».

Следующий прыжок вынес корабли на расстояние шести световых минут от планеты, и пока астрогатор Вальканхайна путался в расчетах, радарщики засекли микроволновое излучение локаторов. После третьего прыжка до южного полюса планеты оставалось две световые секунды, и с Беовульфа навстречу пришельцам поднялось с полдюжины кораблей — без гипертяги, конечно, но по размерам не уступающих «Немезиде».

Потом начался кошмар.

Корабль сотрясался от выстрелов. Летели ракеты, и перехватчики сбивали их, вспыхивая огненными шарами. На пульте загорались красные огни повреждений, выли сирены, и пищали зуммеры. Видимая на обзорных экранах «Немезида» нырнула в облако белого пламени — и вынырнула невредимой, когда у всех уже перехватило горло от ужаса. Гасли красные лампочки на пульте — ремонтники, люди и роботы, заделывали пробоины в корпусе и закачивали воздух в пробитые отсеки, — чтобы через несколько минут вспыхнуть снова.

По временам Лукас бросал взгляд на Боука Вальканхайна, сидевшего на своем месте и безрадостно пережевывавшего сигару. Во всяком случае, он не паниковал. Беовульфский корабль скрылся во вспышке сверхновой и не вынырнул, когда пламя погасло. Вальканхайн заметил только: «Надеюсь, это сделал один из наших».

С боями они пробивались к атмосфере. Взорвался еще один беовульфский корабль, размером с «Ламию» Спассо, секундой позже — другой. Вальканхайн замолотил кулаками по пульту, крича:

— Это один из наших парней! Найдите, кто выпустил ракету! Вот это стрелок!

Теперь заградительный огонь велся с планеты. Радарщик Вальканхайна пытался засечь, откуда летят ракеты, но, пока он возился с приборами, от «Немезиды» отделилась огромная округлая туша. На иссеченном радиационными помехами экране появился хохочущий Харкаман.

— Только что выпустили «адову плешь». Пятьдесят градусов южной широты, двадцать пять — к востоку от линии рассвета; Оттуда на нас сыплются ракеты.

К стальной дыне устремлялись перехватчики, сгорая в столкновениях с роботами-ракетами защиты. След «адовой плеши» был виден и в вакууме — как ряд огненных шаров. Потом она вошла в атмосферу, как метеор, скрылась в ночной темноте за терминатором и озарила ее, будто солнцем. Это и был солнечный свет — бетанская реакция солнечного феникса, которая может поддерживать себя много часов. Лукас надеялся только, что от эпицентра до фабрики не меньше тысячи миль.

Десантная операция тоже обернулась кошмаром, только иного рода. Лукас спустился на поверхность в аэромобиле командующего, вместе с Пэйтриком Морландом и еще парой офицеров. Грохотали ракетометы и артиллерийские батареи. Боелеты полыхали огнем, мимо них проносились и взрывались в полете «воздушные кавалеристы». Военные роботы на контрагравитаторах выпускали ракеты одну за другой, роботы-рабочие кидались на противника всем весом. Экраны сходили с ума от радиации, динамики хрипло выкрикивали противоречащие друг другу приказы. Но наконец битва, кипевшая в воздухе над двумя тысячами квадратных миль рудников, очистительных установок и реакторов, разделилась на две: одна — у хранилищ готового плутония, а вторая — у завода силовых ячеек.

Над каждой из мишеней образовали треугольник пинасы; «Бич пространства» висел посредине, извергая потоки грузовых платформ и тяжелых манипуляторов. Туда и сюда сновали бронированные катера, а в их потоках носилась от одной мишени к другой машина Лукаса Траска. В одном месте выгружались из хранилищ покрытые коллапсием многотонные канистры с плутонием, в другом — грузовики вывозили ящики готовых радиоэлектрических генераторов, от больших, с десятилитровую банку, для двигателей звездолетов, и до крохотных, с патрон, для фонариков и прочей ерунды.

Каждый час Лукас бросал взгляд на хронометр и обнаруживал, что прошло три или четыре минуты.

Но наконец, когда он окончательно убедился, что мертв, проклят и обречен всю вечность находиться в этом огненном аду, «Немезида» выпустила красные сигнальные ракеты, и динамики во всех машинах начали передавать сигнал к отступлению. Удостоверившись, что никто из живых не остался на поверхности, Лукас и сам поднялся на борт «Бича пространства».

Двадцать с лишним человек остались внизу навсегда. Медпункт был забит ранеными, а из боеходов выгружали все новых и новых. Командирскую машину пару раз подбили; у одного из стрелков текла кровь из-под шлема, а он даже не замечал этого.

В рубке управления Лукас нашел похудевшего от усталости Боука Вальканхайна. Тот требовал от робота-стюарда добавить ему бренди в кофе.

— Вот так, — произнес он с удовлетворением, дуя на дымящуюся жидкость. Кофе он пил из той самой побитой серебряной кружки, которая появилась на экране «Немезиды» при их первой встрече. — Корабль готов к отлету. — Он кивнул в сторону, пульта; красные огни погасли, все пробоины были заделаны, а загерметизированные отсеки — закупорены. Вальканхайн отставил кружку и зажег сигару. — Цитируя Гарвана Спассо, «это уж никто не назовет курокрадством».

— Верно. Даже если считать тизонских птиц-жираф курами. С чем у тебя там кофе — с грамским резигрушевым бренди? Мне то же самое. Только без кофе.