С Джейм - Вслед за сердцем

С.Джейм

Вслед за сердцем

Перевод с англ. Г.Семевеенко

Едва я начал свое путешествие по западным штатам, как меня арестовали обвинение в убийстве человека. Вскоре состоялся суд. Присяжные, позаседав, пришли к заключению: "ВИНОВЕН"...

То, что на этот раз я ни в чем не был виноват, для меня не играло роли. Ведь к смертному приговору я, по сути дела, подсознательно готовился всю жизнь.

Двенадцати лет меня упрятали в колонию для малолетних. На восемнадцатом году я попал уже в настоящую тюрьму. А потом из-за решеток почти не выходил: за угон автомобиля, за кражу, за подделку чека, за вооруженное ограбление... Из сорока восьми лет жизни я провел на свободе считанные месяцы.

"Если уж не смог прожить как следует, то хоть умереть надо с достоинством", - решил я. Поэтому, когда автоматическую кассацию отклонили, я сказал назначенному судом адвокату, что больше хлопотать не нужно.

Потянулось однообразное существование, обычное для обитателей камеры смертников: я ел, пил, читал, по утрам регулярно обрывал листки календаря, ожидая наступления "большого дня".

Вы ошибетесь, если подумаете, что мой тюремный надзиратель Раймонд был доволен арестантом, не надоедавшим ему ни хныканьем, ни жалобами, ни просьбами. Не знаю, почему мое поведение беспокоило, тревожило его.

- Знаете, как-то даже неестественно, когда человек в вашем положении так равнодушен, - сказал мне он.

- Откуда вы знаете, что естественно, а что неестественно, надзиратель? - ответил я. - О тюрьме вы читали только в книжках - ведь вас на эту должность назначили всего год назад. К тому же, каждый вечер вы уходите спать домой, к жене... Вам еще многое предстоит узнать!..

Он не рассердился, лишь задумчиво покачал головой. Я заметил, что у него очень усталый вид, синеватые круги под глазами.

Надзиратель был женат на молодой, стройной, грудастой женщине. В ее облике своеобразно сочетались сексуальность и невинность. Мы, заключенные, видели ее на концертах арестантской самодеятельности: она аккомпанировала певцам на аккордеоне. Когда она, покачивая бедрами, проходила на сцену между двумя шеренгами глазевших на нее мужчин, то улыбалась и кивала головой направо и налево. И не было в тюрьме человека, который не завидовал бы надзирателю...

В мою камеру, кроме Раймонда, раза два заходил священник. Но мне удалось спровадить его. Чудак пытался внушить мне, что нераскаявшиеся души попадают в ад. А я толковал ему про "реинкарнацию". Есть такая теория о переселении душ в тела других людей или животных. Я это вычитал в какой-то книжке. В конце концов я сказал:

- Встретимся у входа в лучший мир, штурман!

Он знал, что арестанты прозвали его "небесным штурманом", обиделся и больше не появлялся.

Так, что единственным моим посетителем остался надзиратель Раймонд.

Камера смертников довольно просторна. В ней умещались койка, маленький столик, две табуретки, полочка для книг и, конечно, стульчик.

Надзиратель обычно выжидал, пока уйдет коридорный, несколько минут стоял, переминаясь с ноги на ногу, и только потом садился на край табуретки. Я клал книгу на пол возле койки и оборачивался к нему.

Чем меньше времени оставалось до "большого дня", тем чаще он появлялся в моей камере. Выглядел он все хуже и хуже. Со стороны можно было подумать, что не мне, а ему предстояло, как говорится, "оседлать молнию".

- Знаете, гм... гм... Приведение приговора в исполнение... состоится через несколько недель, - сказал он однажды, прикуривая одну сигарету от другой. Руки его дрожали.

- Знаю.

- А вы... вы выбрали способ, которым... который вы хотели бы? - мялся он. - Знаете, в нашем штате допускаются лишь два способа казни. Либо повешение, либо расстрел...

Я постарался ответить как мог равнодушнее:

- Там, на востоке, электроэнергия дешевле, что ли? Я думал, что везде применяют электрический стул.

- У нас вы можете выбрать только одно из двух.

- Ну, ладно. Тогда пусть меня расстреляют. Выбираю взвод солдат!..

Я потянулся за лежавшей на полу книгой, думая, что разговор кончен. Но надзиратель вновь дрожащим голосом обратился ко мне:

- И вас действительно совершенно не волнует, что вам приходится выбирать способ собственной смерти?

- А что ж тут волноваться? Все равно ведь вы меня прикончите!..

Лицо его исказилось болезненной гримасой. Он почти выбежал из камеры.

В течение трех следующих недель у меня был прекрасный аппетит, я поправился почти на три килограмма. Надзиратель за это время похудел на пять. Он, очевидно, гораздо больше размышлял о моей казни, чем я. Бедный парень, вероятно, любил ближнего своего больше, чем себя!.. Он даже - без моего ведома - обратился к губернатору штата с просьбой заменить мне смертную казнь пожизненной каторгой. На нем просто лица не было, когда он пришел сообщить об отказе...

Постепенно он стал действовать мне на нервы, хотя и нелегко возненавидеть человека, который так хочет вам добра.

За неделю перед казнью он появился в дверях камеры с каким-то незнакомым молодым человеком.

- Это доктор Сэнсом, - сказал надзиратель. - Он хотел бы с вами поговорить.

Я приподнялся на койке. "Этот доктор, вероятно, круглый идиот, подумал я. - Ни один доктор, если он в своем уме, никогда бы не полез в камеру смертников".

Коридорный открыл решетчатую дверь, но в камеру вошел только доктор.

- Я оставлю вас наедине, - пробормотал надзиратель Раймонд и исчез вместе с коридорным.

- Вы пришли, доктор, проверить, достаточно ли я здоров, чтобы умереть? - спросил я.

Он улыбнулся одними губами. Глаза его оставались холодными, как голубоватые льдинки. Таких ледяных глаз я не видел еще ни разу.

- Вы бы лучше позаботились о нем, - кивнул я головой в сторону, куда удалился надзиратель. - Он слишком близко все это принимает к сердцу.

- А вы? Вас это ничуть не огорчает?

- Ничуть.

- Так мне и рассказали, поэтому я и пришел.

Доктор уселся, закинул ногу на ногу и продолжал:

- Я главный врач нейрохирургической клиники местной больницы. Я пришел, чтобы попросить вас: подарите ваше тело науке! Буду говорить точнее, подарите его мне.

Этот парень говорил без малейшего признака стыда. Совсем откровенно говорил, что хочет получить мой труп!..

- А зачем вам это, доктор?

- Вы, конечно, читали о пересадках органов, которые были произведены... Сердца, печени, почек...

- Я, конечно, в состоянии прочитать крупные буквы в газетных заголовках.

Он никак не реагировал на иронию.

- Видите ли, - сказал он, - мною разработаны совершенно новые методы, которые еще полгода назад показались бы чудом. Вы помогли бы спасти несколько человеческих жизней.

- Неужели несколько? - спросил я с деланным недоверием и представил себя в виде колоды карт, которую, растасовав, раскладывают по столу. Слушайте, ведь я уже не ребенок. Мне под пятьдесят. Я всегда знал, что вам нужно свежее мясо. Но, увы, когда меня изрешетят пули, мой "будильничек" не пригодится ни мне, ни кому-либо другому!