Игорь Дручин - Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений

Вездеход перевалил через холм и попал в широкую ложбину. Здесь можно было спокойно идти по ровному дну, но Смолкин, по указанию Субботина, повел машину по пологому склону.

— Плакала еще одна ловушка, — засмеялся Василий Федорович. — Сейчас они благополучно проскочат твою хитрую воронку. Нет, я все-таки жалею, что не настоял на допуске их к конкурсу.

— Экипажу принять правее, — скомандовал директор. Алферов поморщился, но ничего не сказал. Просто ему стало неприятно, что Баженов прибегает к приемам, которые трудно назвать честными.

Сима резко притормозил и осторожно съехал на обманчивое своей ровнотой дно ложбины. На пути оказался небольшой, шириной метров десять, блюдцеобразный кратер с пологими склонами. Чтобы его объехать, пришлось бы делать слишком крутой поворот, и Смолкин направил вездеход прямо.

— Куда? — заорал Субботин. — Обойди эту сковороду. Не чувствуешь, что ли, нас хотят поджарить!

— Масла не хватит, — пробурчал Сима, закладывая такой крутой вираж, что вездеход накренился вправо, а освобожденные от опоры колеса левой стороны закрутились в воздухе над краем кратера. Уже проскочив кратер, вездеход опустился на левую сторону, слегка задевая колесами бровку склона. Этого оказалось достаточно, чтобы рыхлый грунт сполз в середину, и дно кратера рухнуло вниз.

— Шалишь! — крикнул Сима, переключая скорость, и заваливающийся на бок вездеход благополучно выскочил на ровное место.

— Не удалась твоя провокация, Дима, — засмеялся Василий Федорович.

— Почему провокация? — обиделся Дмитрий Иванович. — Это называется усложнением условий. И за них, между прочим, начисляются дополнительные очки.

— Ну, давай, давай! Любопытно будет, если они оставят нас с носом.

— Посмотрим! Сейчас мы устроим им полосу препятствий на ровном месте.

Сразу за ложбиной начались пески, перевеянные ветром в громадные барханы, местами соединенные в валы. Вездеход задрейфовал на них, словно парусник на волнах. Сима разгонял его на спуске с таким расчетом, чтобы ему хватило скорости выбраться на следующий гребень без переключения передачи.

— Хорошо идут, — залюбовался Алферов. — И ловушек у тебя здесь не предусмотрено.

Но Дмитрий Иванович не обратил внимания на подковырку своего старого друга и однокашника. Пожалуй, за все годы он впервые столкнулся с таким экипажем, который, казалось, из одного упрямства не хотел попадать в расставленные по всему полигону ловушки, и им уже овладел профессиональный азарт — сбить экипаж с верного пути. Он дал возможность вездеходу добраться до середины барханного поля и включил микрофон.

— Объявляется трехминутная опасность метеоритной угрозы.

— Ну, Дима, это уж слишком. Куда они денутся? Тут же ни одного укрытия.

— Ничего. Пусть ищут выход. Не все им на логике и интуиции выезжать.

— Как председатель комиссии… Посмотри, они остановились! А до ближайшего укрытия пять минут хода. Задача поставлена некорректно. Как председатель…

Алферов замолчал, чутко прислушиваясь к тому, что происходит внутри вездехода. Команда опомнилась от шока и, опустив стекла скафандров, Субботин и Макаров один за другим выскочили наружу и четко и слаженно принялись снимать стопоры с балок комбинированного ножа. Вездеход был оборудован устройствами, позволяющими вести и строительные работы, и бурение, но то, что делали они, не входило ни в какие инструкции. Тем временем Смолкин выдвинул шнековый бур и перевел его в горизонтальное положение. Михаил и Саша перевернули щитки ножа на сто восемьдесят градусов, и тотчас балки медленно продвинулись вперед. Щелкнули стопоры, закрепляя их в новом положении. Студенты опрометью бросились к люку. Заработал бур, с силой отбрасывая песок на пластины ножа, выполняющие теперь роль своеобразных отражателей. Струи песка взлетали вверх под углом и падали на вездеход и за него.

— Зарываются! — Алферов довольно потер руки. — Да они, Дима, дадут другим сто очков вперед. Кстати, ты не возражаешь, если я прибавлю им три призовых очка?

— Посмотрим, уложатся ли в срок.

Но когда секундомер отмерил положенное время, вездеход исчез бесследно под огромным барханом, и сразу прекратилась связь.

— Они сами создали себе аварийную обстановку. Как бы не пришлось выручать. Экипажу снимаю один балл.

— Мощность укрытия два семьдесят, — донесся бодрый голос Макарова. — До отмены метеоритной опасности телесвязь не может быть восстановлена.

Алферов потянулся к пульту и выключил микрофон.

— Придется восстановить снятый балл. Экипаж и с этой задачей справился. Видимо, подняли телескопическую антенну.

— Добрый ты очень, Василий Федорович. Пойдем пообедаем, а они пусть посидят там. Авось за это время придумаю какую-нибудь каверзу.

— Не понимаю, Дима. Что ты на них взъелся?

— Чудак ты, Василий Федорович. У нас такая система: чем сложнее задача, тем почетнее. А потом, время на коэффициент трудности, и тут, брат, такие выскочат баллы, что твои призовые очки покажутся нищенским подарком.

— Дивлюсь я тебе, Дима. Неугомонный ты какой-то. Мало того, что я лично отбираю кандидатов, ты еще тратишь на это время, будто у тебя его некуда девать.

— Что поделаешь? Дел, действительно, много, но, если не вникать и не корректировать учебный процесс подготовки будущих исследователей космоса, можно ведь и отстать от требований времени. Хорош я буду, если наши воспитанники растеряются в действительно сложных или необычных условиях.

Директор обедал не торопясь. На обратном пути решил несколько неотложных вопросов, и только после этого они отправились в диспетчерскую полигона.

— Вот сейчас, Василий Федорович, мы им предложим психологическую задачу. Чтобы тебе было понятней, поясню. Часы мы у них отобрали. Сколько они просидели в своем заточении, им не известно. Проверим реакцию на время. Этому мы приучаем на всех групповых занятиях, но специальные тренировки проводим на пятом и шестом курсах. От степени ошибки зависит количество баллов. Ошибка на тридцать процентов — один балл, на двадцать — два, на десять — три.

— А если без ошибки?

Директор засмеялся.

— У нас и это предусмотрено. Ошибка менее пяти процентов — пять баллов. Приступим?

— Давай.

— Экипажу задача! Двигатель вышел из строя. Запасы кислорода ограничены. Помощь придет через полтора часа. Ваши действия?

— Мы сидим неподвижно, — послышался негромкий голос Макарова, — поэтому кислорода потребляем меньше. Под песком мы находимся час десять. Следовательно, запаса кислорода еще на час сорок минут. Помощь успеет вовремя.

Алферов взглянул на табло и увидел, что время бездействия экипажа составило час двенадцать минут.