Нагару Танигава - Меланхолия Харухи Судзумии (Перевод с английского)

— А теперь давайте все познакомимся!

Это было вполне предсказуемо, так что я не удивился.

Один за другим ребята в левой половине класса начали представляться. Они поднимали руки, объявляли свои имя, фамилию, название предыдущей школы и всякую прочую чушь, навроде хобби или любимого блюда. Большинство упорно мямлило заученные тексты себе под нос, кое-кто представлялся действительно оригинально; хотя шутки в основном были такого качества, что после них температура в комнате заметно падала. Моя очередь говорить уже тоже была не за горами. Я начал нервничать. Вы ведь понимаете, что я чувствовал, да?

После того, как я произнёс мою тщательно обдуманную, выверенную, сокращённую до минимума фразу, стараясь не подавиться собственными словами, я сел обратно за парту с чувством облегчения, которое наступает после выполнения грязной и неприятной, но необходимой работы. В свою очередь поднялась ученица сзади меня и — наверное, я теперь не забуду этого до конца жизни, а слова её ещё надолго определят ход моего повествования — сказала так:

— Меня зовут Судзумия Харухи. Восточная средняя школа.

До этого момента вступление ничем не выделялось, так что я даже не стал оборачиваться, чтобы на неё взглянуть. Я просто упорно смотрел на доску и прислушивался к её чёткому, живому голосу.

— Обычные люди меня не интересуют. Если здесь есть пришельцы, гости из будущего, слайдеры, экстрасенсы — милости прошу. Это всё.

После этого я не выдержал и развернулся взглянуть.

У неё были длинные чёрные волосы россыпью. Симпатичное лицо было переполнено дерзостью и брошенным смотрящему на неё классу вызовом. Серьёзность и решимость сияли в её блестящих глазах под длинными тёмными бровями. Маленькие губы были плотно сжаты. Вот такое вот было моё первое впечатление об этой девчонке.

Я до сих пор помню, что был удивлён — она оказалась очень красивой.

Тем временем Харухи, медленно осматривая своим вызывающим взглядом класс, секунду задержалась на мне — вероятно, поскольку я забыл закрыть рот, — а затем села, не сделав даже какого-либо намёка на улыбку.

Она что, пыталась выглядеть эффектной?

Наверняка в эти мгновения в головах у школьников крутились сплошные вопросительные знаки, и никто не мог понять, как на подобное реагировать. «Смеяться, что ли?» Никто не знал.

По крайней мере, одно можно сказать точно — Харухи не шутила и не старалась произвести впечатление, поскольку это же напыщенное выражение она поддерживала на лице все двадцать четыре часа в сутки.

Она всегда серьёзна. Оглядываясь назад, я помню её только такой.

После тридцати секунд полнейшей тишины руководитель несколько неуверенно пригласил представиться кого-то там следующего, и обстановка разрядилась.

Вот так мы и встретились. Мгновение, которое сложно забыть. Очень хочется верить, что всё это и впрямь было совпадением.

После шоу, устроенного на публике в первый день, Харухи вдруг превратилась в невинную тихую старшеклассницу. Но теперь я ясно вижу, что это было затишьем перед штормом.

Все пришедшие в нашу новую школу — это бывшие ученики одной из четырёх средних школ города, набравшие достаточно баллов на вступительных экзаменах. Конечно, среди них были и выпускники восточной средней; поэтому в нашем классе могли быть и те, кто учился до этого с Харухи и знал бы, что она имеет в виду своим многозначительным поведением. Но, к сожалению, я ни с кем из восточной средней школы не был знаком, а потому и предупредить меня о грозящей мне опасности было совершенно некому. Так что через пару дней после странного Харухиного выступления я совершил нечто, чего я не забуду теперь никогда — я заговорил с ней перед уроком.

Цепочка домино из моих неудач начала рушиться, а первую косточку толкнул я сам.

Видите ли, когда Харухи тихо сидит на своём месте, она выглядит ну просто как обычная симпатичная девочка, так что, оказавшись за партой прямо перед ней, я надеялся попробовать завести разговор. Я всерьёз думал, что это сработает! Наивный. Кто-нибудь, подарите мне немножко здравого смысла.

Конечно, сначала я упомянул Харухино вступление.

— Эй!

Я как бы случайно повернулся к Харухи с лёгкой улыбкой на лице.

— Ты что, всю эту речь про пришельцев говорила всерьёз?

Судзумия Харухи медленно повернулась и уставилась мне прямо в глаза, скрестив руки на груди и плотно сжав губы.

— Какую ещё «речь»?

— Речь про пришельцев.

— А ты пришелец?

Она выглядела серьёзной.

— Нет.

— А если не пришелец, так чего тебе?

— Д… я… просто так спросил, в общем-то.

— Так и не лезь. Ты тратишь моё время.

Её взгляд был таким колючим, что я даже промямлил какое-то извинение, не успев толком ничего сообразить. В ответ Судзумия Харухи презрительно отвела взор и хмуро уставилась на доску. Я собирался было ответить ей чем-нибудь едким, но в голову ничего не приходило. Тут, слава богу, появился учитель и избавил меня от этой жалкой необходимости.

Я разочарованно повернулся обратно к доске и заметил, что кое-какие ученики наблюдали за всей этой сценой с большим интересом. Разумеется, от этого мне стало ещё паршивей. Я принялся сверлить их взглядом, одного за другим, но вскоре заметил, что на их лицах витало, в основном, выражение сочувствия, а некоторые даже кивали мне с симпатией.

Как я уже сказал, поначалу меня это раздражало. Однако всё объяснилось очень просто: все эти люди поступили в наш класс прямо из восточной средней школы.

Имея опыт потрясающе интеллектуальной беседы с Харухи, я решил на всякий случай отныне держаться от неё подальше. Это удавалось мне в течение целой недели. Но в классе неизменно находились люди, которые всё ещё пытались заговорить с сердитой, симпатичной, хмурящей брови на собеседника Харухи.

Большей частью это были обычные суетливые девчонки; все знают, что стоит им увидеть одноклассницу-одиночку, как они пытаются по доброте душевной влезть в её личную жизнь и всё там исправить. Дело это, в общем-то, хорошее, но с Харухи им стоило бы быть осторожней.

— Привет! Смотрела вчера девятичасовой сериал?

— Нет.

— А? Почему же?

— Нипочему.

— Глянула бы! Чудесный сериал. Хочешь, сюжет расскажу?

— Проваливай.

Вот так и получалось.

Было бы гораздо лучше, если бы Судзумия отвечала, сохраняя деревянное лицо. Но нет, ей нужно было обязательно выразить своё раздражение и в голосе и во взгляде. Несчастные жертвы Харухи оттого начинали думать, что они совершили какую-то ужасную ошибку, наступили Харухи на больную мозоль. В конце концов, все они бормотали «Да?… Ну ладно… извини» и, теряясь в догадках, плелись прочь.

Не огорчайтесь, ребята; вы никаких ошибок не сделали. Самая большая ошибка не у вас, она в мозгах у Харухи Судзумии.