Спайдер Робинсон - Звездный танец

— Шера была о'кей.

— Да, — Норри согласилась. Бессознательно она переняла его лаконичный способ выражаться — как до нее это сделала Шера.

— Давайте выпьем за это, — сказал я.

Гарри посмотрел на термос у меня на поясе и вопросительно поднял бровь.

— Не спиртное, — уверил я его, отстегивая термос. — Я завязал. Кофе «Голубая Гора Ямайки», прямехонько из Японии. Настоящие сливки. Привез для тебя.

Черт, я тоже стал так изъясняться. Гарри улыбнулся самым настоящим образом. Он взял три кофейные чашки из находящейся тут же кофеварки (которую он лично приспособил для низкой гравитации) и держал их, пока я наливал. При таком тяготении аромат легко распространялся и был восхитителен.

— За Шеру Драммон, — сказал Гарри, и мы выпили вместе. Потом разделили друг с другом минуту теплого молчания.

Гарри в молодости был бейсбольным беком, но и в пятьдесят лет сохранил форму. Он. был такой массивный и крепко сбитый, что вы могли знать его длительное время и даже не подозревать о его интеллекте, не говоря о его гениальности — если, конечно, вам не случалось наблюдать его в работе. Он разговаривал главным образом руками. Он ненавидел писанину, но методично два часа в день посвящал своей Книге. Когда я спросил его, почему это он делает, он отнесся ко мне с таким доверием, что дал ответ:

— Кто-то ведь должен написать книгу о строительстве в космосе.

Разумеется, в невесомости никто не мог иметь лучшей квалификации, чем он. Гарри действительно сделал своими руками первую сварку на Скайфэке и с тех пор фактически руководил всем строительством. Был когда-то еще один парень, имевший такой же опыт, но он умер (скафандр «подвел», как говорят в космосе: потерял герметичность). Стиль изложения Гарри был поразительно ясным для такого флегматика (возможно, потому что над Книгой он работал пальцами), и я уже тогда знал, что Книга сделает его богатым. Это не волновало меня; никакое богатство не заставит Гарри бросить работу.

— Есть работа для тебя, Гарри, если хочешь.

Он покачал головой.

— Мне тут хорошо.

— Это работа в космосе.

Черт побери, он снова почти улыбнулся.

— Мне тут нехорошо.

— Ладно, я тебе про нее расскажу. По моим предположениям — год конструкторской работы, три или четыре года тяжелого строительства, а потом что-то типа постоянного обслуживания, чтобы эта штука была в рабочем состоянии. — Что? — Он спросил лаконично. — Я хочу орбитальную студию для танцев.

Он поднял руку, размером с бейсбольную перчатку, прерывая меня. Он отцепил мини-кордер с рубашки, установил в режим автоматической регу— лировки записи и положил его между нами.

— Чего ты хочешь от этой студии?

Через пять с половиной часов мы, все трое, окончательно охрипли, а еще час спустя Гарри вручил нам наброски. Я просмотрел их вместе с Норри, мы одобрили бюджет, и он сообщил нам срок: год. Мы все пожали друг другу руки.

Десять месяцев спустя я получил студию в свое владение.

Следующие три недели мы провели внутри и вокруг собственности Скайфэка. Я знакомил Норри и Рауля с жизнью без верха и низа. Поначалу космос переполнил их благоговейным ужасом. Норри, как ее сестра до нее, была глубоко затронута персональным столкновением с бесконечностью, духовно травмирована вызывающей благоговейный страх перспективой, которую Большая Глубина приносит человеческим ценностям. Но в отличие от сестры ей недоставало магически целостной уверенности в себе, той охраняющей силы личности, которая помогла Шере приспособиться так быстро. Мало встречалось в мире людей, столь уверенных в себе, как Шера.

Рауль был потрясен лишь немногим меньше Норри.

Мы все это испытываем для затравки, когда попадаем в космос. С первых дней самые флегматичные и лишенные воображения парни, которых НАСА могло собрать в качестве астронавтов, часто возвращались вниз духовно и эмоционально потрясенными; некоторые адаптировались, а некоторые нет.

Десять процентов персонала Скайфэка, проводящего много времени в открытом космосе, приходилось часто заменять. Конечно, у них могли быть и другие причины, кроме невесомости, заставляющие их признать, что они гуляют не по Воукегену. Ни на одного работника нельзя положиться, пока он не совершил хотя бы второй тур. Норри и Рауль оба прошли через это — они оказались способны расширить свою внутреннюю вселенную, чтобы воспринять такую огромную внешнюю с новым и нерушимым внутренним спокойствием, как Шера и я.

Преодоление внутреннего конфликта, однако, было только первым шагом.

Главная победа находилась в области гораздо более тонкой и неуловимой. То, из-за чего семь из десяти рабочих, трудившихся на строительстве в открытом космосе, выбывали после первого тура, было большим, чем просто духовное недомогание. Это было физиологическое — или, может быть, психологическое? — истощение.

К невесомости как таковой мои партнеры привыкли практически сразу.

Норри адаптировалась значительно быстрее, чем Рауль, — как танцовщица, она знала больше о своих рефлексах, а он был более склонен забыться и влипнуть в неприятную ситуацию, которую выдерживал с упорством и хо— рошим настроением. Однако к тому времени, когда мы были готовы возвратиться на Землю, искусство «парения» — то есть перемещения своего тела в закрытом пространстве было нами освоено. (Я сам был приятно удивлен тем, как быстро танцевальные навыки после такого длительного промежутка возвратились ко мне.) Подлинным чудом была их столько же быстрая акклиматизация к продолжительному пребыванию в открытом космосе, к долгим часам, проводимым вне станции. Если дать достаточное количество времени, почти любой может приобрести новые рефлексы. Но удивительно мало таких, кто может научиться жить без локальной вертикали в пространстве без верха и низа.

В то время я был так невежествен, что не имел ни малейшего представления о том, какой невероятной удачей оказались способности Норри и Рауля. Неудивительно, что боги ^улыбаются так редко — мы так часто не замечаем их улыбок. Только в следующем году я осознал, на какой волосок от гибели было все мое предприятие — вся моя жизнь. Когда до меня это наконец дошло, меня трясло несколько дней. Это состояние удачи продолжалось год.

Первый год был потрачен на то, чтобы карусель завертелась. Бесконечные миллионы неприятностей и досадных мелочей — вы когда-либо пробовали, например, заказывать балетные тапочки для рук? С липучками на ладонях?

Слишком мало вещей, в которых мы нуждались, можно было заказать по каталогу Джонни Брауна или. собрать из имеющейся на космических станциях аппаратуры. Невероятное количество воображаемых долларов проплыли через мои и Норрины руки, и если бы не Том Мак-Джилликади, у нас бы вообще ничего не вышло. Он позаботился о том, чтобы собрать во— едино Школу танца «Нью модерн» имени Шеры Драммон и продюсерскую компанию «Звездные танцоры, Инкорпорейтед», и стал деловым админи— стратором первой и агентом последней. Очень умный и полностью достойный доверия человек, он до тонкостей знал дела Кэррингтона. Когда мы поманили его, словно волшебной палочкой, волшебство и произошло.