Александр Авраменко - Бездна

— Множественные цели на юго-западе. Курс — 52–40. Слушайте станцию наведения на волне 430. Позывной — «Волна».

— Вас понял, Первый. Я — Тринадцатый, к взлёту готов.

— Тринадцатый, вам — взлёт!

Мотор взвыл, словно пришпоренный. Засвистел тоненько наддув, и его звук неожиданно органично вплёлся в ещё непривычный уху звук «БМВ». С новым высотным мотором «МиГ-2», и прежде неплохая машина, словно обрёл второе дыхание. Когда в войска пошла эта модификация, лётчики начали ругать этот истребитель. Но после того, когда по-настоящему поняли и освоили, тон отзывов резко изменился в противоположную сторону. Четыре тридцати семи миллиметровые пушки в плоскостях и одна сорокапятка в коке винта не оставляли потенциальному противнику, а кто им был — ясно и так, отрицательную величину выживания в случае попадания. А ещё — новейшая взрывчатка Леднёва… Скорость самолёт набрал почти мгновенно и практически отвесно ввинтился в бескрайнюю синеву неба. На мгновение заложило уши, и пилот сделал сглатывающее движение, продувая их. Через перспекс фонаря было видно изумительно далеко и чётко.

— Тринадцатый, тринадцатый! Передаю вас «Ирбису».

— Вас понял, Первый. «Ирбису».

Лёгкое движение рукоятки, и короткокрылый самолёт послушно заложив вираж, рванулся вперёд с такой скоростью, что с концов плоскостей сорвались белые шнуры уплотнённого воздуха…

Тяжёлые бомбардировщики медленно, для истребителей, ползли по небу. И чего им бояться? Откуда НИИ подойди — всюду торчат стволы многочисленных крупнокалиберных пулемётов. И не один, не два самолёта — ТРИСТА! Да если кто осмелиться противостоять такой силище, то его враз прошьёт добрая сотня стволов! англичане пёрли самоуверенно, словно на параде. Иван потянул рукоятку управления на себя, и его машина послушно полезла вверх. Наглые бритты ещё не встречались с их новыми машинами. И теперь самоуверенных гордецов ждала расплата за Баку и Грозный.

Выше. Выше. Ещё выше. Звук мотора слегка изменился, а «соловей», как назвали наддув пилоты, запел чуть громче. Пора! Машина чуть качнулась и опустив нос устремилась к земле. Иван наметил себе самого первого, с нарисованной на носу голой шлюхой. Газ до упора! «МиГ» камнем, подгоняемый не только силой двигателя, но и земным притяжением, мчался на врага. Его силуэт вырастал с ужасающей быстротой в визире прицела. Пора! Мощь отдачи полного залпа тряхнула машину с такой силой, что колени чуть не сорвало с педалей, удержали ремешки, которыми унты пристёгивались к ним. Огненные трассы устремились вниз, обгоняя стремительную молнию перехватчика, и врезались прямо в фюзеляж «семнадцатого» — пилот не поверил своим глазам, когда мощный бронированный корпус внезапно раскрылся, как бутон одуванчика, и оттуда брызнуло пламя и непонятные обломки. Бомбардировщик словно провалился в воздухе и истребитель едва успел среагировать, направив машину в открывшийся просвет. Воздушные стрелки англичан не успевали среагировать на мчащиеся с ураганной скоростью советские машины. Сила инерции вынесла «МиГ» вновь на высоту, пилот осмотрелся, торопливо пересчитывая своих — все на месте. Рядом послушно пристроился ведомый. Потянулся было по привычке показать рукой следующую атаку, но спохватился, нажал рукой тангенту:

— Следующий заход, орлы. Идём — в лоб!..

— Убрать перископ!

Взвыли моторы, и густо смазанная тавотом сигара поползла вниз. Лодка шла на смертельный риск, но дело того стоило: только что Фёдор Видяев рассмотрел среди бушующих на поверхности волн медленно ползущий войсковой конвой. Добрых два десятка транспортников. Эсминцы охранения. Густо дымящий прорыватель, на которые шли либо приговорённые к смертной казни преступники, либо полные отморозки. И даже небольшая авиаматка. Впрочем, из шторма она была вполне безопасна — это только русские могли в такую погоду запускать свои самолёты, невзирая на смертельный риск. А цивилизованные французы — никогда. Вопрос атаковать или не атаковать не стоял. Другое дело, что из-за такого волнения торпеда могла либо просто уйти мимо, либо внезапный шквал мог обнажить лодку, и тогда она станет лёгкой добычей для британских эсминцев. Впрочем, в любой момент её и так могли засечь сонарами, и тогда… Видяев даже передёрнул плечами, вспомнив, как они торпедировали нахального англичанина в Белом море. Скрежет рвущихся переборок, хлопки лопающихся ламп, и даже, как ему показалось в гидрофоне, вопли умирающих «Томми»… Но там — новые полки, а то и дивизия нелюдей, рвущихся напиться человеческой крови, стереть с лица земли очередной город, сжечь живьём его жителей, на кону — судьба страны, его семьи, поэтому, невзирая на риск надо атаковать, чуть помедлив, он отдал приказ:

— Приготовиться к атаке!

Мгновенно эти слова разнеслись по лодке, застучали каблуки торопливо разбегающихся по своим местам краснофлотцев, чуть сильнее, казалось, завыли электромоторы. Лодка медленно, крадучись выходила на позицию, акустик, высунувшись из своей кабины крикнул:

— Шум винтов усиливается, проходит к северу.

Видяев молча кивнул. Томительно поползли секунды, пока «щука» маневрировала.

— Глубина — пятнадцать. Старшина, дифферент на нос — два градуса. Поворот семь градусов.

— Есть!

— Так держать!

— Есть так держать!

Фёдор торопливо повернулся к штурманскому столу.

— Что там?

— Торпедный треугольник рассчитан!

— Всплыть на десять метров! Перископ поднять!

Чуть слышно завыли тяговые, и сигара поползла вверх. Он вжался взглядом в линзы и даже отшатнулся — настолько близко оптика приблизила тронутый ржавчиной, крашеный шаровой краской борт, усеянный громадными заклёпками, практически дистанция пистолетного выстрела! С такого расстояния выпускать торпеду опасно. Что делать? решение пришло мгновенно — поднырнуть под эсминец и бить сразу их кормового и носового торпедного аппарата.

— Первый — пятый аппараты к стрельбе изготовить!

— Первый аппарат — готов!

Через мгновение:

— Пятый аппарат — готов!

Фёдор поднёс к глазам часы, отсчитывая секунды.

— Глубина — двадцать пять метров, погружение! перископ убрать!

Бухание и звон винтов стали невыносимыми. Кое кто даже зажал уши.

— Первый, пятый аппараты — пли!

Он словно физически увидел, как рванули рычаги спуска, как замолотили винты воду и хорошо смазанные смертоносные игрушки выскользнули из своих труб, стремительно ввинчиваясь в воду.

— Пятнадцать. Тринадцать… семь…

Штурман монотонно отсчитывал секунды.

— Одна, ноль, минус один, минус…

Неужели промах?! Командир внутри весь сжался, но в этот миг ударил гулкий взрыв, за ним — другой. С треском лопнула лампа от близкого взрыва, обдав всех осколками даже через защитную решётку.