Александр Авраменко - Бездна

— Граждане заключённые! Сейчас от вас требуется лишь одно — ударно работать на благо нашей Великой Социалистической Родины. Кто будет отлынивать — попадёт сюда.

И протянул руку в сторону военнопленных. Один из негров улыбнулся, показывая ярко заблестевшие в свете прожектора белоснежные, аккуратно подпиленные в форме акульих клыков зубы, и стоявшая впереди Верочки средних лет зечка истошно закричала…

Фортиссимо Вивачиссимо.

И вновь собрались некоронованные короли мира. Только не в привычной им Швейцарии, не в уютном зимнем саду. На этот раз срочно созванное совещание проходило в САСШ. На тихом ковбойском ранчо в глубине Техаса…

— Итак, господа, вынужден признать, что мы совершили ряд непоправимых ошибок.

— Это так, господин Вартбург. Можно констатировать, что Европа для нас потеряна. Очень жаль, что мы потеряли наиболее хорошо отлаженные связи и нужных нам ПОКА гоев Но факт остаётся фактом — на Европейском континенте следует поставить крест.

— Но ни Британия, ни Франция не сдались, а продолжают борьбу!

— Ерунда, господин Нобель, падение Франции — дело нескольких недель, если не часов. А крах Британии — предопределён выше. Мы поспешили с Германией, необходимо было дождаться тотальной войны между этими славянами и гуннами, и когда они полностью бы обескровили другу друга — тогда и настала бы пора вмешаться.

— Проклятие! Чума на их головы! Грязные скоты! Мы ведём непримиримую борьбу со славянством уже тысячи лет! Чего только не предпринималось! Натравливали хазаров! Повернули орды Чингис-Хана! А поход Лжедмитрия?! Первый образчик выведенной нами ветви особой расы ЛЮДЕЙ, беспрекословно послушный, нет, эти сучьи гои не сдаются! Мы не можем не успокоиться до тех пор, пока в могилу последнего славянина, где бы он ни был, и кем бы он ни был не будет забит кол, а всему его потомству не перерезано горло! Как мы были близки к успеху, когда организовали октябрьский переворот в России! Наши американские боевики быстро смогли взять в свои руки, но к, сожалению, дорвавшись до абсолютной власти упустили Сталина… И самое страшное — что он СМОГ встретиться Гитлером. Всеми силами мы старались не допустить этого, поскольку их встреча могла прояснить всю нашу паутину, которую мы нагромоздили вокруг обеих, по сути своей, одинаковых течений! Пусть среди них и были какие то различия, но они отвергали наш принцип власти, нашу великую химеру, которую мы внедрили в умы всего человечества — ДЕНЬГИ! И посмели поставить во главу жизни не священное для каждого иудея золото, а ЧЕЛОВЕКА! Причём они ПОСМЕЛИ СЧИТАТЬ СЕБЯ НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ! Нет! международному еврейству необходимо напрячь все силы для борьбы с ними! Эти две расы — смертельные враги по отношению к нам, поскольку обладают теми свойствами души, которые НЕВЫНОСИМЫ для нас: честностью, душевностью, возможностью созидать! А их союз — смертный приговор всему, что нам свято, и самим нам. И славяне, и германцы должны быть УНИЧТОЖЕНЫ! Им нельзя позволить жить даже в качестве рабов! Геноцид! Беспощадный и планомерный! Спаивать их спиртным, травить табаком, растлевать их молодёжь, разбивать их семьи, разрушать производства! Подменять понятия! Запугать до смерти, чтобы при упоминании о том, что они славяне, со всех сторон раздавались вопли: Ату их! Национализм! Пусть во всём мире слово русский будет приравнено к слову фашист! А уж мы постараемся сделать их них исчадия зла! Необходимо провоцировать национальную вражду, разрывать их связи с семьёй, стравливать горожан и сельских жителей… Война! До уничтожения последнего из них! Каждый белый должен быть уничтожен! И Россия, и Германия должны быть мертвы, а их земли будут населять метисы, полукровки, латиняне, и прочие расы, которые послушны нам. Нам нужно устранить Гитлера и Сталина! Поставить во власти верных нам гоев, а когда наступит момент, купить их лидеров, и занять место во главе этих стран. И уж тогда мы ОТПЛАТИМ ЗА ВСЁ! Мы станем во главе мира! Мы УНИЧТОЖИМ ВСЕХ!

— Великолепная речь, господин Ротшильд. И правильная. Вы очень точно обрисовали нашу тактику и политику. Может, немного эмоционально, но верно до последнего слова. Славяне и немцы — вот вечная и неизгладимая угроза нам, международному еврейству. И ни у кого нет сомнения, что они ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ ДО ПОЛЕДНЕЙ ОСОБИ. Но КАК нам это сделать? У нас остался только один шанс, последняя надежда — САСШ. Не будет ли вступление этой страны в войну такой же ошибкой, как и то, что мы сделали в Европе?

— ТАМ мы слишком следовали их ТРАДИЦИЯМ войны. Воевать нужно типично американскими методами: травить газом, распространять бактериологическую заразу, изготовлять отравленные продукты, растлевать нравственность и мораль. Выбора у нас нет.

На некоторое время воцарилось молчание, затем кто-то из сидящих за столом произнёс:

— А как же быть с нашими соплеменниками?

— Все евреи, которые ХОТЯ БЫ ДЫШАЛИ ВОЗДУХОМ РОССИИ И ГЕРМАНИИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ! Поскольку их уже НЕВОЗМОЖНО будет вернуть на путь истины.

— Вы соображаете, ЧТО вы предлагаете?!

— НАШИ евреи — спасутся. И ещё раз продемонстрируют всем, что мы живучи. А ТЕ — они отравлены. Пусть…

— Но их же почти ВОСЕМНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ!

— Восемнадцать миллионов НИКЧЁМНЫХ?! Пропитанных национал-социализмом и коммунизмом? Если бы они ЧЕГО-ТО стоили, то давно бы уже были в наших рядах… пусть решает судьба. Дайте указание господину Рузвельту и Госдепартаменту — ЗАПРЕТИТЬ въезд евреев из ССР и Германии, а так же тех стран, которые ими оккупированы. Ещё передайте — МОЖНО НАЧИНАТЬ! И пусть НЕ СТЕСНЯЮТСЯ в средствах. Объясните, что с этими грязными славянами и с немцами требуется обращаться так, как с индейцами…

Молча и зловеще в город вступали войска. Не совсем молча, конечно: топали тысячи сапог, время от времени лязгало оружие, гулко рокотали танки, потрескивали выхлопом тягачи, тянущие за собой орудия. Они шли по улицам французской столицы, настороженно вглядываясь в пустые окна. Ни один француз не вышел из дома. Лягушатники испуганно косились из-за штор, плотно прикрывающих окна. Мёртво пялились на солдат стальные жалюзи закрытых наглухо витрин магазинов и кафе, исчезли с тротуаров многочисленные столики больших, маленьких, и совсем крохотных бистро. Даже автомобилей, в последние годы заполонивших Париж, и то не стало вдоль тротуаров. Неизвестно куда исчезли их вереницы, ранее заполнявших город беспрерывным гудением моторов и шуршанием шин. Все, кто мог — бежали из столицы. Кто на юг, откуда была возможность перебраться в Африку или нейтральные пока страны. Кто — на Запад, к Ла-Маншу, где рыбаки брали сумасшедшие деньги, чтобы перебросить беженцев в Британию. Но были многие, кому было просто некуда бежать. Они остались, в страхе ожидая своей судьбы. Откуда то появились многочисленные «очевидцы» зверств, которые вытворяли русские и немцы на захваченных ими территориях. Рассказывали о том, что целые городки и селения вывозились неизвестно куда, и людей больше никто никогда не видел. Они словно исчезали среди невообразимых глазу европейца просторах жуткой «Сибири», где вместо охранников страшные белые медведи с кроваво-красными глазами и штурмовыми винтовками в лапах стерегут несчастных французов, и когда запаздывает продовольствие, питаются невинными младенцами. Выползали на свет божий и древние страшилки про людоедов-казаков, которые не могут уснуть, если не напьются крови честного француза. Словом, те, кто остались в городе смотрели на себя, как на живых мертвецов.