Джулия Джонс - Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

С тех пор положение дел почти не исправилось. Солдаты, поняв, что им ничего за это не будет, пользовались женщинами даром. Госпожа Тугосумка надеялась, что все наладится, когда осадная армия уйдет в Несс, но вот уже две недели, как это случилось, а беспорядки в городе все продолжаются. Любой солдат Кайлока может творить все, что хочет.

Город, как говорят, наводнен осведомителями Кайлока. В мятежных настроениях подозреваются все: ремесленники, купцы, мелкие дворяне и лорды. Мужчины так боятся, как бы их не обвинили в измене, что ночью предпочитают сидеть дома. Уж лучше поскучать вечерок, чем быть публично вздернутым на виселицу.

Впрочем, Грил мало заботило то, что происходит во внешнем мире. Ее домом теперь стал дворец. Она знала в нем каждый закоулок, каждую щель. Слуги боялись ее, придворные смотрели с опасливым отвращением, Баралис и король Кайлок делали вид, будто ее не существует. Все это как нельзя более устраивало Грил. Дворец был ее ульем, а она - его царицей.

Теперь ей уже не было нужды прибегать к вымогательству. Она превосходно обходилась своими предрассветными прогулками - и, пока ее находили полезной, могла спокойно продолжать в том же духе. Кроме того, вымогать деньги у Баралиса было неразумно. Грил, узнав его получше, поняла: стоит ей заикнуться об убийстве герцога, как Баралис убьет ее на месте, ибо ему есть что терять.

Грил дошла до второй двери, намеченной на это утро. Дверь вела в покои прежде очень богатого, а ныне мертвехонького лорда Гантри. Зачем рисковать своей шеей, шантажируя кого-то, когда есть куда более безопасные способы обогащения?

Собравшись уже повернуть ручку, Грил услышала изнутри какой-то шум. Странно - вчера она сама видела, как Кроп тащил тело лорда Гантри к озеру. Кто бы мог быть в его покоях? У его жены собственные апартаменты. Приложив свое чуткое ухо к двери, Грил затаила дыхание и прислушалась.

Кто-то бубнил там за дверью, и голос был ей явно знаком. Грил впитывала звуки словно пиявка, сосущая кровь. Да это Кроп!

Она распахнула дверь.

- Ты что здесь делаешь, недоумок?

Кроп сидел за большим письменным столом лорда. Рядом стояла бамбуковая клетка, а на руке гиганта восседала ярко-зеленая птица с загнутым клювом. Вид у Кропа был виноватый.

- Птичку кормлю, госпожа. Она, поди, проголодалась тут, одна-то.

- Нечего сидеть тут и таращиться на меня. Сажай эту зеленую тварь обратно в клетку и убирайся отсюда.

Птица испустила громкий крик. Кроп начал собирать со стола какие-то мелкие вещицы, укладывая их в расписную коробочку. Грил подскочила и вцепилась в нее.

- А ну положи это, ворюга! Это не твои вещи.

- Нет, мои! - в страшном волнении возопил Кроп. - Клянусь вам. - Он вырвал коробочку из рук Грил и прижал к груди. - Клянусь.

Грил снова вцепилась в коробочку, Кроп стал бороться. Коробочка упала между ними, крышка открылась, и все содержимое рассыпалось по столу. Кроп со стоном бросился собирать свои сокровища.

Никто не мог сравниться с Грил остротой глаза. Она мигом запомнила рассыпавшиеся предметы: два молочных зуба, шнурок, пустой кокон, локон, перевязанный голубой лентой, несколько кусочков янтаря, какие-то дешевые украшения и старое запечатанное письмо.

Грил потянулась за ним, и тут ей в глаза бросились три бронзовых совы на медной цепочке. Сердце у Грил провалилось куда-то в живот. Глазки из оникса, раскрашенные в желтое клювы, средняя сова чуть побольше двух других: то самое ожерелье, которое она подарила своей племяннице пять лет назад. То самое, которое, как клятвенно уверяла Тугосумка, было на Корселле в ту ночь, когда та пропала. Грил хорошо его помнила. Она сама его заказывала и велела взять вместо золота медь, когда цена оказалась чересчур высокой.

Кроп хотел взять ожерелье, но Грил первая схватила его.

- Где ты это взял?

- Оно мое.

- Нет, не твое. Говори, где взял. - Грил всю трясло. Обмотав цепочку вокруг кулака, она замахнулась на Кропа. - А не скажешь, я всем расскажу, что ты воруешь, и тебя бросят в темницу до конца твоих дней.

Кроп, потрясенный ее словами, зажал руками уши.

- Нет, - заныл он, тряся головой. - Не надо Кропа в темницу. Не надо.

Грил почуяла, что победа близка.

- Запрут Кропа, запрут и ключ выбросят. Так глубоко, что он больше никогда не увидит солнца. Ну, говори, где взял ожерелье.

- Я его не украл! - завопил Кроп. - Хозяин сказал, что я могу его взять. Я его спрашивал, клянусь вам.

- А ну тихо! - вскричала Грил - завывания Кропа действовали ей на нервы. - Хорошо, ты получил ожерелье от Баралиса. А он где его взял?

Кроп, услышав ее вопрос, тут же перестал ныть.

- Не знаю где, - сказал он, твердо сжав губы и устремив глаза в пол.

- Гм-м. - Грил разглядывала Кропа. Дурак уперся, и ничего из него больше не выжмешь - выгораживает своего хозяина. - Ладно, убирайся и барахло свое забирай.

Кроп поспешно собрал все в коробочку. Зеленая птица терзала клювом роскошную шелковую штору, и великан водворил ее в клетку.

- Если хочешь ходить сюда и кормить эту тварь, - сказала Грил, смотри не говори хозяину о нашем разговоре. Понял?

Кроп кивнул и вышел.

Грил прижала ожерелье к губам. Мелкие едкие слезы покатились у нее по щекам. Кроп взял его у хозяина, а тот, не иначе, снял его с шеи Корселлы. Для Грил это имело только один смысл: Баралис убил ее племянницу.

- Тирен продал мои услуги, так же как и ваши. За пятьсот золотых.

- Почему мы должны верить тебе, Таул? - спросил Крейн, командир. Сперва ты преступил свою клятву, потом убил Катерину Бренскую.

- Кому было выгодно убийство Катерины? - впервые заговорил Джек. Кайлоку, вот кому. Не Таул же получил город и армию. И травить Катерину он тоже не стал бы. Вы все знаете, что яд - оружие трусов. Посмеет ли кто-нибудь здесь назвать Таула трусом?

Ответом Джеку было молчание. Краем глаза он заметил, что Таул собирается заговорить, и сделал ему чуть заметный знак: не надо. Джек хотел, чтобы рыцари поразмыслили над его словами.

Рыцари стали потихоньку разбредаться прочь от костра. Трудно было прочесть в бледном предутреннем свете выражение их лиц. Движения их были сдержанны, и никто так и не проронил ни слова.

Уже восемь дней они ехали на север. Как только рыцари делали привал набрать воды, дать отдых лошадям, настрелять дичи или поспать, - Таул начинал свои крамольные речи, исподволь расшатывая пьедестал Тирена. Поначалу он действовал осторожно - спрашивал рыцарей, какую кто роль играл при захвате Халькуса, сожалел о пошатнувшейся репутации ордена и растущем числе дезертиров. От него отмахивались, но Таул продолжал свою работу. И вот сегодня он рассказал им, как Тирен заставил Бевлина выложить пятьсот золотых, - от этого так просто не отмахнешься.