Джулия Джонс - Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

Мейбор согрелся, и боль в костях почти унялась. Как ни странно, он все еще чувствовал свои отмороженные пальцы - даже больше, чем все остальные.

Сильнее всего чувствуешь то, что потерял.

Мелли, Кедрак, двое младших сыновей - сделав усилие, он мог представить себе их всех. Ценой еще большего усилия он мог представить себе, что они его простили.

Но сон одолевал его, и он знал, что настала пора уходить. Последним огромным усилием он уложил голову прямо - не станет он пускать слюни, словно ветхий старец, - и вытянул руки вдоль тела. Достойно, сказал он себе. Как король.

Глаза его закрылись, и он совсем обессилел - теперь можно соскользнуть вниз по темному склону. Испытывая легкий страх и великую усталость, Мейбор дал сну унести себя.

Позже, много позже, когда Джек уже спал на кухне, прижавшись к печке, его разбудил странный шум. Сперва он подумал, что это волки воют, потом что ветер. Лишь проснувшись окончательно, он понял, что это поют мужские голоса. Низкие гортанные ноты чередовались с долгими паузами и резкими выкриками. Кто-то отбивал грубый ритм, и один голос, высокий и чистый, вел мелодию.

Джека окатило холодом. Это была смертная песнь. Высокоградцы пели ее в честь Мейбора.

Он открыл глаза и в тусклом свете гаснущего огня встретился взглядом с Таулом. Лицо рыцаря было печальным, глаза - темны как ночь.

- Джек, - произнес он, - нам с тобой предстоит сразиться не на жизнь, а на смерть.

Джек кивнул. Он знал, что чувствует Таул, и сам чувствовал то же самое. На этот раз Баралис отнял жизнь у близкого им человека.

XXX

Джек проснулся с сосущей пустотой в животе. События прошедшей ночи живо припомнились ему. Он вспомнил, как уснул под пение высокоградцев, молящихся о душе Мейбора. Они пели до рассвета - Джек слышал их даже во сне.

Теперь он проснулся от иных звуков, столь памятных ему по прошлой жизни, - звуков кухонной возни. Рядом стучали, скребли, гремели кастрюлями, шуршала метла, шипел жир и кудахтали куры. Он как будто снова оказался в замке Харвелл. Джек открыл глаза. Над ним высилась большая, одетая в белое женщина.

- Давно пора, - сказала она. - Буди-ка своих друзей и выметайтесь все отсюда. Ишь чего выдумали - спать у моей печки! О чем только думает мастер Таллирод? Точно у меня и без того мало дел! В зале ночует столько народу, что половиц под ними не видно. Гинти их точно давненько не видала. Парни в багровых камзолах так вскружили этой девчонке голову, что она и думать забыла про полы.

Джек улыбнулся женщине:

- Виноват. Может, вам чем помочь?

- Убери своих людей отсюда - и я твой друг на всю жизнь. Может, даже налью тебе моего особого пивка.

- Идет. - Джек встал и принялся расталкивать Таула, Хвата и Андриса. Остальные рыцари спали на конюшне.

Женщина в белом выполнила свое обещание, и даже с лихвой. Когда все продрали глаза, застегнули пояса и свернули одеяла, владычица кухни поставила перед ними роскошный завтрак: теплый хлеб, холодных цыплят, сыр со слезой и эль особой марки. Единственным ее требованием было, чтобы они съели все это в зале. Джек взял свой поднос и собрался последовать за остальными, но она удержала его.

- Вот кабы ты и тех красногрудых убрал отсюда.

Джек засмеялся. Доброта стряпухи порадовала его. В мире столько хороших людей - сражаться стоит не только ради мщения. Женщина крепко поцеловала его в щеку.

- Постой-ка - я положу тебе еще цыпленка. - Она порылась в кладовой и вернулась с двумя куриными ножками. - Ну вот - авось до вечера продержишься.

Джек поставил поднос и обнял ее.

- Солдат я тоже скоро уведу.

- Ладно, парень. Но пару-другую можешь оставить. Надо же мне на кого-то стряпать.

В зале было холодно. Высокоградцы в своей скорби позволили углям угаснуть, и никто не хотел разводить огонь заново.

Джек и Таул ели в молчании. В комнате веяло печалью, и вокруг виднелись бледные изнуренные лица. Рыцари пришли с конюшни, и Крейн сел рядом с Джеком.

- Что стряслось? - шепнул он.

- Мейбор умер. Он просил нас взять его людей под свое начало.

Крейн оглядел комнату.

- Этим людям еще рано в дорогу. Они нуждаются в отдыхе.

- Выступим завтра, - кивнул Джек. - Им все равно понадобится еще день, чтобы собрать лошадей. Столько-то мы можем подождать.

Таул поднял голову от тарелки:

- Они могут выехать в Брен следом за нами и затаиться на восточной равнине, пока мы их не позовем.

- Там расположился лагерем Тирен, - сказал Крейн.

- На востоке или на юге?

- На юге, в лиге от ворот. - Крейн, не мигая, смотрел в глаза Таулу.

Это продолжалось долго, потом Таул опустил руку ему на плечо. В голосе Таула звучало странное напряжение.

- Сколько с ним людей?

- Не знаю точно. Сотни три, а может, и больше.

И Джек вдруг понял, что происходит: Крейн, сказав Таулу о местонахождении лагеря, отрекся от Тирена как от своего главы и безоговорочно признал Таула.

Оба продолжали разговор как ни в чем не бывало. Таул стал посматривать на высокоградцев с возросшим интересом, и Джек мог бы поклясться, что рыцарь считает их по головам.

Крейн и Таул как заправские вояки обсуждали стратегию, виды вооружения и численность, прикидывая, как бы лучше взять лагерь Тирена.

- Наша первая задача - проникнуть во дворец, - напомнил Джек.

Таул давно уже лелеял собственные замыслы относительно ордена, а после его прыжка в водопад эти замыслы не давали ему покоя. Джек, однако, не мог допустить, чтобы они помешали спасти Мелли и уничтожить Кайлока.

Таул пристально посмотрел на Джека.

- Не беспокойся. Я знаю, в чем мой первый долг.

Крейн переглянулся с Андрисом.

Хват, незаметно покинувший их, вернулся бегом.

- Грифт хочет поговорить с тобой, Таул, и с Джеком. Он там, наверху.

Джек встал, и Таул последовал за ним. На верхней ступеньке Таул придержал Джека.

- Слушай, я знаю, что мы должны делать. Знаю, что должен делать ты. Знаю, что сам должен делать. Пророчество Марода и моя клятва герцогу прежде всего, не сомневайся в этом, но знай также, что я непременно попытаюсь избавить орден от Тирена. У меня просто нет выбора, и я сделаю это, если буду жив.

- Что случилось с тобой на озере Ормон, Таул? - тихо спросил Джек.

Он уважал решимость Таула, но должен был знать, на чем она зиждется.

Таул потупился, глубоко дыша, и наконец сказал:

- Я понял, что искал последние шесть лет: я искал случая исправить прошлое. Из-за меня погибла моя семья, Джек. Две сестры, две чудесные златокудрые девчушки, и пухленький малыш, который всякий раз вскидывал глазки, слыша мое имя. - Его голос сорвался. - Я бросил их на произвол судьбы - просто взял и ушел. - Таул провел рукой по лицу и попытался совладать с собой. Когда он заговорил снова, голос у него стал звучать совсем по-другому. - Без меня они не могли прожить, Джек. Не могли. Мне следовало бы знать это. Я был достаточно взрослым, чтобы знать. Я понимал, что оставляю их на ненадежного человека.