Джулия Джонс - Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

Будучи сам деловым человеком, Хват больше всего скучал по деловой жизни. А здесь, в поле, с кем вести дела - с полевыми мышами и крестьянами, что ли? Уж лучше свернуться среди колосьев да проспать до самой жатвы.

Но тот, кто рискнул бы таким манером залечь в пшенице мог бы испечься заживо заодно с нею. Хват только головой качал при виде черных дымов на горизонте: Кайлок жег хлеба.

Все утро Хват обгонял многочисленные отряды солдат, которые несли факелы и деревянные бочонки. Он мало что понимал в таких вещах, но догадывался, что в бочонках содержится какое-то горючее вещество, чтобы легче поджигать поля, - наподобие крысиного масла.

Что бы это ни было, оно хорошо исполняло свое назначение. В воздухе стоял запах гари, ветер нес хлопья сажи, а столбы густого дыма подступали все ближе. Сжигалось все, что не поспело для жатвы.

В другое время Хват охотно задержался бы и поглазел на пожар, но теперь поджоги вызывали у него необычайно трезвые мысли о близости и неизбежности войны. О ней толковали много недель, если не месяцев, но Хват как-то не принимал эти разговоры всерьез. Горящие поля были красноречивее они предвещали все ужасы войны: бессмысленные разрушения, гибель имущества, торжество безумия.

Солдаты с факелами делали свое дело весело - все лучше, чем сидеть и ждать врага. Крестьяне же в полном отчаянии то бросались на солдат с вилами и дубинами, то спешили убрать что могли, то сидели у дороги и плакали.

Хват старался держаться подальше от всей этой суматохи. Он выбирал тихие тропки, ведущие через уже сжатые поля и сонные деревушки, где жили больше скотоводством, чем земледелием. Но он невольно оглядывался на черные дымы вдали и каждый раз содрогался всем своим тщедушным телом при мысли о грядущем.

Вся округа пришла в движение. Большие дороги были заполнены народом, идущим в Брен. Люди искали защиты от высокоградской армии за городскими стенами. Целые семьи с навьюченными мулами и скотом шли вперемешку с монахами, везущими вино, и мельниками, везущими зерно, катящими перед собой свои жернова. Конные солдаты, рыцари и наемники пробирались в толпе, пришпоривая до крови своих коней, и те скалили желтые зубы. Из людского потока изымались то молодые женщины, то скот, то лошади - войска брали себе все, что хотели. Старухи вопили, глядя, как грузят в повозки их ягнят и топчут их пожитки. Хрустели сворачиваемые куриные шеи, и дети поднимали плач, когда уволакивали прочь их матерей.

Хвату все это крепко не нравилось. Он никогда еще не видел войны и распрекрасно бы без нее обошелся.

Однако его не оставляла греховная мысль, что умные люди на войне наживаются - да еще как. Тут и черный рынок, и припрятывание провизии, и конфискации, да мало ли что еще. Вот почему ему до зарезу надо быть в городе: мало ли что может подвернуться на людных улицах Брена. А он в такое горячее время застрял в деревне.

Если бы его не послала с поручением прекрасная дама, он ни за что бы не ушел. Ну, может быть, это не совсем правда - ему и самому хотелось отыскать Таула, но почему это добрые дела всегда противоречат выгоде? Почему нельзя и доброе дело совершить, и деньги на нем заработать?

Хват поплевал на руку, пригладил волосы, подтянул штаны и свернул в сторону от дыма и горящих полей. Он не мог больше болтаться в окрестностях и то рваться обратно, то чувствовать себя виноватым за это. Что проку? Его дело - найти Таула и вручить ему письмо от Бевлина, к этому и надо стремиться. А стало быть, пора раскинуть мозгами.

Со вчерашнего дня, уйдя из города, он обходил все ближние городки и деревни, ища следы рыцаря. Никаких следов не нашлось, чего и следовало ожидать. Таул, где бы он ни был, должен скрываться, опасаясь быть схваченным. Он где-то поблизости - он не ушел бы далеко от госпожи Меллиандры, - но в таком месте, где никто его не найдет. В каком-нибудь амбаре, в разрушенном крестьянском доме, а то и в курятнике. Теперь, когда все бросают свои жилища и бегут в город, таких мест тысячи.

Думая, как Таул сидит где-то один, Хват невольно радовался, что так и не рассказал ему о встрече Баралиса с Тиреном. Таулу и без того тяжело незачем взваливать на него лишний груз. Хват собрался рассказать, но тогда ночью, вернувшись домой, он слишком устал, а на другой день был праздник первого чуда Борка, и у Хвата язык не повернулся сказать Таулу о предательстве Тирена в этот священный для рыцарей день. Таул весь тот день не отходил от окна, глядя в сторону Вальдиса.

Хват вздохнул. Когда-нибудь ему все-таки придется сказать Таулу правду - но чем дольше он тянет, тем труднее это становится.

Одно ясно: на этот раз он Таулу ничего говорить не станет. Сейчас главное - отдать письмо Бевлина и вернуть рыцаря к его поискам.

Разрешив этот вопрос, Хват почувствовал себя гораздо лучше. Теперь отгадать бы еще, где может быть Таул. Взявшись за подбородок, Хват стал думать. Скорый, который вечно разыскивал кого-то с целью отомстить, вернуть свое или убить, сказал однажды: "Крысы, может, и бегут с тонущего корабля, но всегда гнездятся в его обломках. Точно так же и люди - они всегда предпочтут знакомое место неизвестному". Если предположить, что Скорый говорил правду - а Хват пока что не имел оснований сомневаться в его мудрости, - то Таул должен быть где-то, где он уже бывал, притом недавно.

Хват так стиснул подбородок, что губы побелели без притока крови. Думать куда труднее, чем кажется.

И вдруг не иначе как сами боги послали ему ответ. Охотничий замок герцога! И как это ему раньше в голову не пришло? Таул знает это место, там он впервые встретился с Мелли, замок недалеко от города и, вероятно, заброшен теперь, когда герцога не стало и надвигается война.

Хват пришел в такой восторг от собственной догадливости, что даже подпрыгнул и взбрыкнул ногами. Но тут же и успокоился, сочтя такое поведение несолидным.

Обретя прежнюю веселость, он двинулся на север. Он знал, что замок расположен на северо-запад от города, в шести часах верховой езды, но и только. Остальное придется разузнать по дороге. Хват пожал плечами - с этим у него никогда трудностей не бывало. А быть может, его еще кто-нибудь и подвезет.

День клонился к закату. Тучи, заслонившие солнце, чернели на меркнущем небе. С гор уже задувал ночной ветер. У подножия могучей гряды стало холодно - так, что в пору разводить костер и надевать зимний плащ: Таул продрог до костей.

Он сидел на траве, скошенной около месяца тому назад, и укрывался от ветра за стеной герцогского охотничьего замка в предгорьях Большого Хребта.

Утром Таул обнаружил, что с крыши замка на юго-востоке виден город Брен - он не так далеко. Весь день Таул провел на крыше, стараясь различить улицы и отыскивая разные приметы.