Джулия Джонс - Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

Таул прожил довольно, чтобы знать цену этим словам. Много лет назад Тирен изменил его жизнь, сказав ему то же самое.

Время мало что значит для узников, страждущих и горюющих. Дни и ночи проходят как тени во мраке их тягостного существования.

Таул до сих пор не знал, сколько времени прошло с того дня, как он узнал о смерти своих сестер, до той ночи, когда он оказался в Вальдисе. Недели и месяцы длятся целую жизнь для человека, потерявшего душу. Ибо в тот день на болотах Таул лишился самой сути своего бытия - своих родных и своей души. Сестер больше нет - и покуда он добивался славы в Вальдисе они легли в могилу.

Отца Таул не винил. Отец у них безмозглый пьяница - Таул знал это с тех пор, как стал себя помнить. Нельзя было оставлять на него сестер. Нельзя было обманываться парой красивых слов да пригоршней золота. Пусть отцу повезло в карты - Таул должен был знать, что выигравший игрок ни за что не уймется и непременно вернется к игре.

Таул клял себя за то, что не подумал об этом, а побежал в грейвингскую гостиницу "Камыши", как только отец заявился домой.

Таул и посейчас не мог избавиться от гнева, который почувствовал при возвращении отца. Он помнил, как загорелся ревностью, увидев любовь сестер к блудному батюшке, и помнил кипящую в груди ярость, которая выгнала его из дома еще до рассвета. В то время, как ни смешно, он говорил себе, что наконец освободился, но свобода уже и тогда имела горький вкус, и Таулу понадобилось много месяцев, чтобы избавиться от этой горечи.

И вот три года спустя он расплатился сполна за свою поспешность и за свою ярость. В день, когда он приехал на болота, его жизнь прекратилась. Надежда умерла в нем, и он не видел ничего, кроме своей потери. Вальдис, второе кольцо, только что выжженное на коже, мечты о славе и надежды на будущее - все утратило смысл. А виной всему была его собственная гордость.

Таул рассек тогда свои кольца, отбросил в сторону меч и поскакал куда глаза глядят. У него не было цели - была лишь неуемная жажда поскорее убраться с болот. Он не знал в жизни времени страшнее этого. Он гнал и гнал коня во весь опор, не оглядываясь назад, - только так он мог спастись от дум. Конь наконец пал под ним. Таул поднялся с земли, проклял измученное животное и устремился прочь, бросив коня на медленную, но верную смерть. Теперь он стыдился этого - стоило вспомнить хотя бы, куда принес его конь.

На рассвете следующего дня Таул увидел, что оказался в долине к югу от Вальдиса. Он так долго скакал, не разбирая ни времени, ни местности, что искренне удивился этому. Не сюда ли он стремился с самого начала, сам того не ведая? Таул взглянул на свои кольца - воспаленные, покрытые запекшейся кровью - и решил, что пойдет к Тирену и скажет ему, что больше не может быть рыцарем.

Тирен, несмотря на свой нынешний сан, принял Таула, как только тот пришел. Он спрятал за пазуху какое-то письмо, которое держал в руках, и дружески обнял Таула. Таул оттолкнул его.

- В чем дело, сын мой? - Тирен бросил взгляд на кольца Таула. - Что случилось?

Таул, не выдержав наконец, упал на колени и зарыдал как ребенок.

- Они умерли, - выговорил он наконец. - Они умерли.

Тирен обхватил его руками. Откуда ни возьмись появились теплые одеяла и две фляги с крепкой брагой.

- Твои родные? - спросил Тирен, подавая Таулу одну из фляг.

Таул кивнул, не в силах произнести ни слова. Да и какими словами рассказать о том, что случилось?

- Я не могу быть больше рыцарем, - только и вымолвил он немного погодя.

Тирен поднял руку к груди, где виднелось письмо.

- Сын мой, - торжественно произнес он, - ты нужен ордену. Ты нужен мне. Я тебя не отпускаю.

Таул свирепо потряс головой.

- Как может человек без души быть рыцарем?

Вот тогда-то Тирен произнес слова, которые все изменили:

- Ты не один. Нам всем сопутствует отчаяние. Третье кольцо не заслужишь без крови и множества жертв. Никто не может познать славу, не познав прежде боли и страданий. Ты не первый рыцарь, потерявший свою семью. Каждый, кто приходит в Вальдис, расстается с тем, что ему дорого. Теперь тебе остается одно: сделать так, чтобы смерть твоих сестер не была напрасной. Только так обретешь ты вновь свою душу. Ручаюсь тебе: если ты сейчас уйдешь из ордена, ты будешь жалеть об этом до конца твоих дней. И умрешь с позором, зря прожив свою жизнь. Если же останешься и исполнишь мою просьбу - клянусь, ты будешь спасен.

Произнося эту речь, Тирен был словно бог, и его карие глаза сияли неземным светом. Таул верил в него. Благоговейно склонив голову, Таул спросил:

- Что я должен делать, господин мой?

Тирен достал из-за пазухи письмо и показал его Таулу, не дав, однако, в руки.

- Мудрец Бевлин просит прислать ему рыцаря. Он ищет мальчика, который должен остановить всемирную войну до того как она начнется...

XII

- Нет, Боджер, ты уж мне поверь: самое страшное для солдата - не исроанский огонь.

- Но исроанский огонь сжигает все подряд, Грифт: камень, железо, самую крепкую кожу. Он даже в воде горит.

- Ну и что? Пустит на тебя твой приятель струю - вот и всех делов. Моча мигом гасит исроанский огонь. Нет, Боджер: для солдата самое страшное - это дохлый кролик.

- Дохлый кролик?

- Да, Боджер. Все знают, что дохлые кролики смердят гаже всего на свете. Ничто так скверно не действует на человека. Меня тошнит при одной мысли об этом.

- Но почему именно кролики так смердят, Грифт? Почему не скунсы?

- Я рассказывал тебе о брачных обычаях кроликов, Боджер?

- Рассказывал, Грифт.

- Ну так пошевели мозгами и сложи одно с другим.

Боджер сдвинул брови, выпил вина и торжествующе улыбнулся:

- Я понял, Грифт.

Грифт просиял, словно гордый учеником учитель, и улегся поудобнее.

- Нам повезло, что Кайлок обнаружил высокоградский подкоп.

- Да уж. Кому бы в голову пришло, что Высокий Град захочет подкопаться прямо под дворец?

- Но Кайлоку не во всем везет. Вчера стену проломили, и пять сотен черношлемников полегли, защищая брешь. Говорят, там была настоящая бойня.

- Угроза еще осталась, Грифт. Я эту брешь своими глазами видел. Ее загородили бревнами и окопали траншеей, но один хороший приступ - и ее снова прорвут.

Грифт кивнул.

- Завтра тебе уже будет не до этого, Боджер. Письмо при тебе?

- Да, и запечатано чин чином. Уже час, как госпожа Меллиандра мне его дала. Говорит, я должен доставить его во вражеский стан завтра чуть свет.

- Ты не боишься, Боджер, нет?

- Да вот думаю, не взять ли мне с собой какой-нибудь белый флаг. Как бы они меня не пристрелили.

Грифт подумал немного.

- Возьми, Боджер. Так, на всякий случай. Главное, чтобы они узнали, от кого письмо, - а уж тогда они примут тебя с распростертыми объятиями. Лорд Мейбор говорит, что видел над их осадной башней герцогский флаг. Стало быть, они с самого начала сражаются за герцогского законного наследника.