Джулия Джонс - Крепость Серого Льда (Меч Теней - 2)

Чародейство всегда служило Иссу леворучным клинком, но теперь он уже несколько месяцев был вынужден обходиться без него. У него оставались еще темные плащи, его тайная гвардия, но они уже много веков не пользовались магией сознательно - они лишь пускали в ход свои врожденные способности, не зная, откуда те взялись. Они посылали птиц с письмами, караулили в переулках, слушали под дверями, отравляли, подкупали, сражались с оружием в руках, если нужда заставляла, и убивали втихомолку, пресекая болтовню длинных языков. Свои дела они окутывали не то чтобы тьмой, но тенью, в которую мог бы проникнуть по-настоящему острый взгляд. Отсюда и название "темные плащи". И магия, на которую они были способны, своей эфемерностью напоминала окружающую их тень - ряд ловких трюков, не более.

То, чем владели Сарга Вейс и Скованный, - нечто совершенно иное. Им подвластны силы природы. С одним туманом они способны сотворить дюжину разных вещей. Диких зверей они превращают в своих соглядатаев, глядя на мир невинными глазами кролика или лисы. Они способны проникнуть в тело человека, порвать его мочеточник и отравить мочой его ткани. Могут раскинуть на холмах и равнинах ложный пейзаж, сбив с толку путника. Могут помочь лечению и воспрепятствовать ему. Они повелевают тенями, защищаются силой своей мысли и выслеживают, как ищейки, других чародеев. Некроманты могут удерживать душу человека в мертвом теле, пока оно не сгниет. Заклинатели накладывают чары, которые держатся тысячи лет. Архимаги делают невидимыми крепости, людей и целые армии, а сулльские майджи способны управлять временем.

Вот что желал иметь Исс. Но увы. Многие несут в себе врожденные зачатки Старой Науки - Исс знал в крепости не меньше десяти человек, в той или иной мере наделенных магическим даром, Корвика Молса и Кайдиса Зербину в том числе, - но очень немногие обладают даром, способным сделать их истинными чародеями.

Исс знал, что сам к таким людям не принадлежит. Потому он и пленил чародея, заставив его работать на себя.

Почти двадцать лет наслаждался он преимуществами, которые давала ему магическая сила. Около четырнадцати лет назад, когда приспело время взять крепость штурмом и свергнуть стареющего, немощного Боргиса Хорго, Скованный навел тень на весь город. Позднее, в течение десяти кровавых дней Изгнания, именно Скованный отыскивал рыцарей-Клятвопреступников в их убежищах, а Исс посылал красных плащей убивать их. Так оно и продолжалось многие годы чары, принуждение и разговоры на расстоянии. Исс почти не сомневался в том, что стал бы правителем и без помощи Скованного, но тот ускорил его подъем, а затем укрепил его положение сотней различных способов.

Скованный был леворучным серповидным ножом Пентеро Исса, но теперь этот клинок затупился.

Исс вздохнул, глядя, как идет к нему Кайдис Зербина с узелком, оловянной фляжкой и маленькой закрытой лампой.

- Заверни все это, - приказал он, и слуга, оторвав полу своей полотняной хламиды, смастерил хозяину нечто вроде мешка.

Когда его красивые длинные пальцы с разительно белыми ногтями управились с работой, Исс сказал:

- Я хотел бы пореже видеть мои Глаза - те, что следят за мной днем и ночью.

- Да, хозяин. - Кайдис склонил свою газелью шею.

- Достаточно будет легкого недомогания - скажем, поноса.

Еще один наклон длинной шеи дал Иссу понять, что это будет исполнено.

Исс взял мешок и лампу, открыл железную дверь и вошел в восточную галерею. Здесь царил мрак - окна были заколочены, а факелы уже десять лет не зажигались. Высоко на стропилах ворковали голуби. Их сухой помет и каменная пыль хрустели у Исса под ногами. Когда-то в здешнем воздухе чувствовался заряд, который усиливался по мере приближения к двери, ведущей в Кость, но за последние шесть месяцев он ослабел и стал почти неощутим. Теперь Иссом владело только чувство завершения, ощущение близкого конца.

Пронзенные Чудища, выбитые в камне у двери в башню, смотрели на него со странно торжествующим видом, и он, как всегда, порадовался, оставив их позади. Войдя в Кость, он поправил огонек лампы. Он уже и забыл, какой холод и мрак встречают тебя в старейшей из четырех крепостных башен. В городе уже оттаивали пруды и набухали почки, но здесь по-прежнему стояла зима. Иней оковывал стены, как сталь. Отсюда до снегов Смертельной горы семь тысяч футов, но погода здесь точно такая же. Кость притягивает лед, как громоотводы - молнию.

Исс, поеживаясь, прошел под лестницу, к входу в Перевернутый Шпиль.

Он произнес тайное слово, и перед ним возникла дверь, а за ней уходящие вниз ступени. Он стал поспешно спускаться, не желая задумываться о слабости, которую вызвал в нем этот ничтожный магический акт.

Ветра Перевернутого Шпиля сегодня почти не давали о себе знать. Маленькая лампа Исса освещала только ступени, не затрагивая темной пропасти. Лестница вилась вниз вдоль покрытых трещинами, обросших льдом стен. Исс не помнил, видел ли раньше эти тонкие, с волосок, трещины.

Дойдя до первой из круглых камер, он стал ощущать усталость. Мысль о предстоящем обратном подъеме обескураживала его, и он пожалел, что пришел сюда. Но он преодолел себя и спустился через две верхние камеры в темный колодец.

Здесь разило не только нечистотами, но и кислым запахом близкого к смерти старика. Скованный лежал в своей железной люльке, подтянув локти и колени к животу, обмотавшись цепями, как зародыш пуповиной. Иссу показалось, что он шевельнулся, но это следовало приписать только мухам, ползавшим по его телу, - они взлетели, вспугнутые светом лампы.

Исс подошел поближе. Кожа Скованного стала серовато-желтой, как бывает при плохом кровообращении. Следы от кандалов на запястьях были уже не красными, а черными, и вокруг них распространялась та же чернота. Исс опустился на колени, чувствуя щемящую боль в сердце. Их всегда связывала любовь - глубокая, порожденная зависимостью, оторванностью от мира и страшным актом Порабощения. Восемнадцать лет Скованный тянулся навстречу руке своего хозяина, жаждал его ласки, как собака. А Исс всегда чувствовал обратное притяжение - почувствовал и теперь, легонько коснувшись щеки Скованного.

Ничего в ответ - ни малейшего признака узнавания. Исс уронил мешочек с водой и медом куда-то далеко вниз. Великая печаль овладела им. Конец приближается, и это хорошо, что Скованный угасает медленно, день за днем. Это уменьшает опасность. Только круглый дурак мог бы забыть, кто лежит здесь, и лишь еще более безнадежный глупец попытался бы прекратить эту жизнь иными средствами.

Исс, склонившись, поцеловал Скованного в голову. Восемнадцать лет - а теперь между ними все кончено.

С тяжелым сердцем покинул он железную келью, закрыл дверь и задвинул засов.