Джулия Джонс - Пещера Чёрного Льда (Меч Теней - 1)

Сила текла, изливаясь из тела Аш бурным потоком, и плескалась о стены пещеры. Лед под ее обстрелом становился прозрачным, как стекло, и Райф видел внутри вещи, которые не желал бы увидеть снова: обугленные скалы и мятущийся рой темных душ.

Аш одна выдержала их натиск. Теперь он ясно это видел и знал, что перемены, начавшиеся с ней при входе в пещеру, продолжают происходить. На глазах у Райфа она превратилась в то, что прежде было для него пустым звуком: в Простирающую Руки. Никогда она не перестанет быть ею, даже покинув это место. Так сказал Геритас Кант, но тогда Райф не хотел этого понимать. Ему хотелось верить, что все кончится здесь, в Пещере Черного Льда. Теперь, видя, как колеблется вокруг нее воздух и как корежится черный лед, принимая ее силу, он понимал, что это только начало.

Глаза Аш смотрели куда-то в глубины льда. Райф мельком увидел там колышущееся серое море... а может быть, облака или дым? Геритас Кант говорил, что это пограничье и что Аш одна среди всех живых может туда войти без страха.

Райф в испуге следил за ее лицом, желая, чтобы это скорее кончилось.

Стены пещеры терлись одна о другую, встречая непрекращающийся поток силы. Пот тек по щекам Аш, мокрые пряди прилипли к лицу. Голоса, утратив дар человеческой речи, мычали и блеяли, будто животные, которых гонят на бойню. Райф не мог их слышать - они сводили его с ума.

Наконец они начали утихать и вскоре смолкли совсем. Воздух успокоился, движение стен прекратилось, и на землю осела пыль. Лед на миг просиял серебром и снова сделался матово-черным. Он был слаб теперь, и Райфу казалось, что единственный удар топора может раздробить его, как стекло.

Аш все так же стояла посредине пещеры, раскинув руки, и окружающий ее свет медленно угасал.

Время шло, а она не шевелилась. Райф почувствовал себя одиноким, точно Аш тут вовсе не было. Она держалась прямо, ее глаза смотрели вдаль, прикушенная губа побледнела. Казалось, что с этим миром ее связывают только безобразный вороний клюв у нее на шее. Он пропитался соками Райфа, стал потертым в местах, где Райф его трогал, потрескался, как ноготь старика. Он был черен, как земля или как догоревший костер, - он не принадлежал к той стране, что лежала за черным льдом.

Райф ждал. Ему хотелось разбить лед кулаками, схватить Аш за руки и унести, но он боялся повредить ей. Она такая худенькая - почти как Эффи; он мог поломать ей кости своими грубыми ручищами.

Медленно, с каждым дыханием, она возвращалась к нему.

Сначала она закрыла рот, потом забормотала, и ее взгляд перешел на то, что они оба могли видеть. Ей стоило явного труда опустить руки. Когда ей это наконец удалось, она вновь подняла одну руку к горлу и потрогала амулет. Глядя на него своими новыми, серебристо-синими, глазами она поднесла его к губам и поцеловала.

- Это он привел меня назад, - обессиленным голосом сказала она. - Я заблудилась, но он привел меня назад.

Райф закрыл глаза. Его сердце так долго не знало радости, что он не узнал ее, когда оно наполнилось ею. Он знал только, что надо скорее увести Аш из этого места.

56

СЕРДЦЕ ТЬМЫ

Удержать мысль было труднее всего. Он мог сохранить молчание и неподвижность, едва дыша и ничем себя не выдавая, пока мясные мухи кормились его телом. Это было легко. Но вынашивание мысли отнимало у него привычные мерки.

"Когда он уйдет, я вернусь в то место, куда носил его. И на этот раз я отправлюсь туда один".

Безымянный вертел в уме эти слова, пробуя их и ощупывая, боясь утратить смысл одного из них или всех разом. Слова были для него как вода. Ему и прежде случалось притворяться лишившимся чувств или изможденным. Тело служило ему настолько хорошо, насколько способно служить изломанное на колесе тело, но слова в конце концов всегда покидали его. Без слов у него не было цели, без цели он оставался в точности таким же живым мертвецом, каким притворялся.

Но на этот раз будет по-другому. На этот раз я отправлюсь туда один.

Приносящий Свет смотрел на него, и в его острых как иглы глазах читалось подозрение. Он не любил, когда его насильственно возвращали из того места. Он дрожал от гнева и изнеможения. Безымянный чуял запах мочи не своей, чужой. Приносящий свет был слаб во многом.

Удар, нанесенный им, почти не удивил Безымянного.

- Очнись, проклятый! Я знаю, что ты видишь меня и слышишь. Я знаю, что ты вернул меня назад раньше времени.

Безымянный прислонил поникшую голову к железной стене. Ржавые цепи шуршали, как сухие листья. Приносящий Свет не сводил с него глаз.

- Шутки шутить со мной вздумал? Ты, существующий только по моему велению? - Он подошел ближе, шелестя шелком по железу. - Я слишком долго не трогал тебя. Надо

сказать Кайдису, чтобы он разогрел свои крючья.

Безымянный не попался в ловушку страха. Страх лишал его слов. Не мигая, он уставился на левое плечо Приносящего Свет, украшенное эмблемой собачника.

Время шло. Приносящий Свет, чувствуя это острее, чем Безымянный, переминался с ноги на ногу, шумно дышал и наконец вышел вон из железной кельи. Он не был удовлетворен, но что он мог еще сделать? Не убивать же существо, служившее источником всей его силы.

- Завтра я вернусь, - предупредил он, светя своей каменной лампой. - И выну из тебя сразу двух мух. - Свет померк, и тьма вошла в камеру, заполнив ее, как всегда, от пола до потолка.

Безымянный не шелохнулся. Выждав время, он закрыл глаза. На этот раз я отправлюсь туда один.

Это будет легко. Приносящий Свет показал ему дорогу. Силу он имел, потому что давно научился приберегать толику для себя. Приносящий Свет подозревал это, но трудно вырвать правду у того, кто больше не боится боли. Тихо хрустнув костями, Безымянный покинул свою плоть. Он поднимался вверх через слои камня, через весь Перевернутый Шпиль. Взмыв к ночному небу, он помедлил, испытывая себя. Здесь было темно, очень холодно, и повсюду, сколько видел глаз, изгибался горизонт. Он не испытывал особенного удовольствия, видя это. Он по-прежнему оставался изломанным, безымянным человеком, и небо над головой ничего не меняло.

Убегая от охватившего его отчаяния, он отправился в место, куда летал с Приносящим Свет.

- На этот раз я отправлюсь туда один.

Серое пограничье еще бурлило и дымилось, как море после бури.

Приносящий Свет высосал муху досуха, стремясь проникнуть как можно глубже, пытаясь найти источник. Безымянный испытывал легкое удовольствие, вспомнив, как выдернул своего хозяина назад. Это стоило последующего допроса и ярости, в которую тот впал. Теперь... теперь он сам обшарит это место.

Перед ним проплывали эфирные континенты, утесы и пыльные равнины, но он почти не замечал их. Он знал, что там течет Темная Река, - он чуял ее, и она несла с собой его имя. Он погружался все глубже, минуя холодные пики и ущелья, пока наконец не увидел ее вдали - черту полной темноты. Он не позволял себе надеяться, но надежда подступила к горлу твердым сияющим комком, и он вдруг почувствовал себя ребенком.