Джулия Джонс - Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

Впервые Таул принужден был признаться самому себе, что в слухах есть доля правды. Но Тирен? В это он не мог поверить. Тирен, в сущности, спас ему жизнь и без всяких оговорок спас его душу. Это Тирен привел Таула в Вальдис и встал на его защиту, когда другие заявляли, что простолюдин не может стать рыцарем. Тирен отстаивал Таула, утверждая, что орден нуждается в притоке здоровой крестьянской крови. Таул не уставал восхищаться мужеством своего покровителя. Тирен отважился восстать против незыблемых правил ордена и добился того, что на испытание стали брать всех независимо от происхождения.

В то время как Таул проходил свое двухлетнее обучение, Тирен стал главой ордена. Его предшественник Фаллсет умер загадочной смертью - его нашли мертвым в борделе на окраине Вальдиса. После столь позорной кончины рыцари решили избрать своим вождем человека высоконравственного, и выбор пал на Тирена.

Что же произошло в Вальдисе в отсутствие Таула? В начале своих странствий он с гордостью показывал всем свои кольца - и они открывали ему двери многих домов. В них видели эмблему чести, храбрости и веры - а теперь они стали позорным клеймом, которое следует прятать от чужих глаз.

Таул закатал рукав и выставил кольца напоказ. В них заключается весь смысл его жизни, и он не станет скрывать их из-за каких-то гнусных сплетен. Он устыдился своих сомнений. У рыцарей превыше всего ценится верность, и поверить хотя бы на миг в истинность порочащих орден слухов - значит изменить ордену.

Никто не задирал Таула, пока он шел по городу, - и к лучшему, ибо он так и рвался в драку. Злая участь постигла бы того, кто вздумал бы отпустить нелестное слово о кольцах Таула в это ясное утро.

В гостинице Таул с удивлением обнаружил, что Хват раз в жизни послушался его и все это время просидел в комнате.

- Чего ты так долго? - заныл было мальчик, но, увидев лицо рыцаря, притих и принялся укладывать пожитки.

Они зашли на конюшню и забрали своих скакунов. Выведя кобылу на дневной свет, Таул остался доволен своим выбором - это было гибкое, грациозное создание. Еще пуще он повеселел, увидев пони: тот оказался крепким и норовистым на вид, в жесткой, песочного цвета шерстке. Таул так и прыснул, глянув на негодующее лицо Хвата.

- Не поеду я на этом поганом муле.

- Уверяю вас, молодой человек, это вовсе не мул, - обиделся хозяин конюшни. - Это пони, выращенный в наших холмах, - славная рабочая лошадка.

- Он нам вполне подойдет. - Таул отсчитал хозяину семь золотых. Сколько с меня причитается за седла и овес?

- Еще два золотых. - Торговец поскреб каждую из монет ножом, проверяя, не скрывается ли под золотом неблагородный металл. Таул знал, что тот запрашивает слишком много, но ему не хотелось торговаться. Он уплатил, и они с Хватом вышли со двора.

Таул потрепал свою лошадь по холке, давая ей время привыкнуть к нему. Хват последовал его примеру - и пони тут же его укусил.

- Ах ты скотина! Ну я тебе отплачу. - Хват задумался, приискивая достойную кару. - Знаешь, какое имечко я тебе за это подберу? Будешь у меня Пачкун.

- Не такое уж плохое имя, - заметил Таул, осматривая седло и сбрую.

- А ты не знаешь, кто такие пачкуны? Так называют тех, кто выискивает монеты и прочую поживу в уличной грязи. В Рорне "пачкун" - самое страшное оскорбление: ниже их никого нет.

- А мне имя нравится - думаю, и пони не будет против. - Таул уселся в седло.

- Ну а ты как свою назовешь?

- Придумай сам - у тебя это здорово получается.

- Лепесток. У меня раз была ручная крольчиха - я звал ее Лепесток, потому что она любила есть цветы. Цветочницы от нас прямо на стенку лезли.

- Лепесток так Лепесток. Ну, Хват, поехали. Я хочу сегодня покрыть хороший кусок дороги. - Взяв поводья, Таул заметил, что его кольца все еще на виду. Он подавил желание спрятать их, решив хотя бы сегодня не давать спуску никому, кто оскорбит рыцарей в его присутствии.

Мейбор снял с себя мокрую одежду и стоял, дрожа, перед огнем, пока слуга подавал сухое платье. Проделав длинный путь по скверной погоде, Мейбор озяб и устал. Он сердито прикрикнул на Крандла, подгоняя его, предстояло еще много дел.

Одевшись, Мейбор вышел из своих комнат. Давно пора нанести визит Баралису - этот человек слишком долго испытывал его терпение. Он выжмет правду о своей дочери из этой хилой оболочки. Мейбор, однако, не собирался рисковать, зная, на что способен Баралис. К королевскому советнику он пойдет не один - и не даст Баралису случая превратить его, Мейбора, в головешку.

Он постучался к Кедраку и, не слыша ответа, вошел. Сын лежал в постели с женщиной.

- Да ты, Кедрак, даром времени не теряешь. Ведь и часу не прошло, как мы расстались. - Мейбор был доволен, что застал сына за таким занятием, Кедрак, видно, унаследовал свой пыл от него.

- Что вам угодно, отец? - Кедрак, нимало не смутившись, продолжал ласкать девушку под одеялом.

- Я решился прямо спросить Баралиса о твоей сестре. Он знает, где она, а нам пора выяснить, что этот змей замышляет. Ты идешь?

Кедрак, голый, вскочил с постели и убежал в гардеробную. Пока он одевался, Мейбор разглядел девушку - это была не кто иная, как горничная госпожи Геллиарны.

- Тебя как звать, девочка? - Та, смущенная и напуганная, не отвечала. - Говори, не бойся.

- Лилли, - прошептала девушка.

- А что, Лилли, понравилось тебе спать с моим сыном? - спросил Мейбор, косясь на дверь гардеробной.

- Да, ваша милость, мне с ним было хорошо.

- Подумай, милая Лилли, если сын хорош, то насколько лучше отец?

Девушка, уловив намек, осмелела.

- Не пойму, о чем это вы, ваша милость? - прощебетала она, позволив покрывалу как бы нечаянно соскользнуть со своей груди, и тут же натянула его до подбородка, очаровательно зардевшись.

- Приходи ко мне через час после того, как стемнеет, и я тебе растолкую.

- Отец, - сказал, выходя, Кедрак, - разумнее было бы, пожалуй, взять с собой еще кого-то из людей.

Мейбор сделал вид, будто разглядывает скрещенные мечи на стене, а девушка юркнула под одеяло.

- Нет, мы пойдем одни. Возьми оружие.

Вскоре они остановились перед дверью Баралиса, испещренной странными знаками. Мейбор постучал в нее рукоятью своего меча. Дверь отворилась, и тень Кропа накрыла обоих посетителей.

- Где твой хозяин? Я требую встречи с ним. - Мейбора не мог смутить ни один слуга, каким бы огромным тот ни был.

- Лорда Баралиса видеть нельзя. - Слуга говорил так, будто затвердил наизусть, что надо отвечать, но не понимает своих слов.

- Если он у себя, я его увижу.

- Лорду Баралису нездоровится, и он никого не принимает.

- Ну, меня-то он примет! - Мейбор попытался пройти мимо Кропа, но это было все равно что попытаться пройти сквозь стену - Пропусти меня, живо!

- Пропусти его, Кроп. - За спиной у слуги возник сам Баралис. Его вид поразил Мейбора: слуга не лгал, говоря, что его хозяин болен. Баралис был бледен как привидение. Кедрак выступил вперед. - Нет, Мейбор, - с трудом выговорил Баралис, - мы будем говорить наедине или не будем вовсе.