Кеннет Балмер - Ключ к Айруниуму

Когда Далрей поджег фитиль, он непреодолимо напомнил Престину человека, занимающегося любимым делом.

Затем они скакали, как зайцы, по проходу, мимо сверкающих стен, инкрустированных драгоценностями. Мечи звенели в унисон, но Далрей вырвался немного вперед, и Престин, забыв о шуме, припустил за ним, как сумасшедший, чтобы не отстать. Они почти достигли подножья вырубленных в земле ступеней, когда раздался оглушительный взрыв, потрясший воздух в туннеле позади них.

Престина бросило на драгоценную стену.

Далрей, одной ногой на ступеньках, посмотрел вверх и вскрикнул.

Сверху, громче и громче с каждой секундой, раздавался грохот сдвигавшейся скалы, похоронившей их заживо.

Далрей с силой оттащил Престина от вырубленных в земле ступеней. Они припали к узкому углублению, вырубленному в скале из живых драгоценностей; их уши звенели от резкого шума падающих драгоценных камней, их глаза ослепли от крупной пыли и поднявшихся туч обломков породы; одна-единственная вспышка камня могла ослепить их навечно, если бы она поразила их глазные яблоки. Престин, закрыв руками лицо, почувствовал, как его безжалостно сковал страх.

— Я не ожидал этого! — сказал Далрей, задыхаясь.

— Сколько пороха ты использовал? — Престин позволил поднявшемуся в нем негодованию побороть страх. — Ты имеешь об этом представление?

— Конечно, нет! — Далрей выплюнул набившуюся ему в рот пыль и обломки породы. Пыль кружилась над их головами, вылетев назад и поднявшись из-за сопротивления воздуха падающим секциям кровли выработки. Сверкающая серая масса обломков и породы лилась вниз по ступеням, стирая их начисто. Шум был похож на ад субботних сверхурочных часов.

Престин уткнулся глубже в расщелину.

— Если бы Ноджер был здесь, я — я бы засунул его в камнепад! — Далрей был на взводе. — Он сказал, что все пройдет хорошо — еще один удар для нашей свободы, так он говорил! Почему… я…

— Кто такой Ноджер?

— Он? Он самая безмозглая, самая бесполезная, самая грешная куча отбросов по эту сторону Капустного Листа. — Далрей перестал кричать и вытер исцарапанными пальцами пыль и пот с лица. Его борода затвердела от пыли. Их волосы и брови делали их похожими на мельников.

— Оно прекращается.

— Ради Амры, хоть бы это только не значило, что осела вся кровля. Тогда мы будем похоронены заживо.

— Я думал. — Престин сглотнул и почувствовал вкус мертвой пыли. — Я думал, мы уже похоронены.

— Может быть, и так. Но мы этого еще не знаем. Это приведет Хонши, Трагов, целую толпу, может, даже несколько Валчини собственной персоной. Он встал и начал яростно сбивать пыль со своей зеленой одежды. — Мы должны найти выход отсюда до того, как нас поймают.

Один-единственный взгляд на ступени убедил Престина в том, что никто не сможет подняться или спуститься по ним, пока на это не будет потрачен миллион человеко-часов с лопатами. Он почувствовал сухость во рту.

Он покорно последовал за Далреем по разбросанным по коридору обломкам породы. У него болели глаза и ступни, а его рот был более сухим, чем пыль от породы, от которой затвердел его язык.

— У тебя случайно, Тодор, не найдется чего выпить?

— Нет. А кто дал тебе разрешение использовать моек личное имя?

— Твое личное имя?.. О — я думал, что это титул, как, мистер… Престин безуспешно облизал губы и бросил тревожный взгляд на меч Далрея. Зеленый гной был стерт с него об одежду Хонши, но память о нем сохранилась. В частности, запах.

— Тодор — это мое личное имя. Я не знаю твоего.

— Роберт. Роберт Инфэми Престин.

— Итак, Роберто…

— Боб.

— Боб. У нас нет воды. Мы будем идти, пока не найдем выход. Если придется убивать стражников, Хонши или Трагов, мы будем это делать. Мы не можем позволить себе проиграть сейчас из-за слабости тела. Si?

— Si, — ответил Престин и быстро пошел вслед за вожаком.

Они дошли до места, где их оригинальный взрыв опустил потолок и привел в движение камнепад в лестничной шахте, и Престин заинтересовался, что Далрей собирается делать дальше. Было вполне очевидно, что они не могут продолжать путь. Пыль все еще безумно кружилась в воздухе, сквозь нее сверкали мрачным настойчивым отблеском, даже не блеском, драгоценные камни, и у Престина жутко болели глаза.

— Сюда. — Далрей грубо поволок его к стене.

Перед ними открылась расщелина, не больше восемнадцати дюймов в ширину. Далрей легко проскользнул в нее. Престин последовал за ним и хоть и с большим трудом, но все же пролез. Далрей знал, что делал. Запрет на шум давно уже не действовал, и пока они медленно продвигались вдоль пролома, Престин слышал веселое бряцанье мечей и дротиков об инкрустированные стены. Одно было хорошо — через пролом в стене шел свет.

Пот обжигал его, он задыхался, его руки и ноги болели, но он все еще карабкался вслед за Далреем, боясь, что если он остановится, чтобы вдохнуть свежего воздуха, то отстанет.

Сколько времени он пробирался и пробивался, он не знал; он не смотрел на свои наручные часы, так как ощущал, что не может определять время в этой сумасшедшей вселенной.

Далрей остановил его, шипением призвав к тишине.

Они оба напряженно вглядывались вперед, туда, где проход, расширяясь, очерчивал темноту, которая отступала перед отсветом драгоценностей, как перед высокой ледяной аркой.

Шум струей бил из темноты — странно приглушенные голоса, обрывок песни, трель гитары.

— Стражники и их женщины, — со злостью произнес Далрей. — Мы, наверное, обошли основные выработки, идя параллельно центральному проходу. Все это место пронизано туннелями, ручейками и проломами. Это обычный феномен в выработках драгоценных копей.

— Я не знаю, — многозначительно сказал Престин.

— Ладно, нам остается только продолжать путь. Пути назад уж точно нет.

Они рискнули направится в темноту, туда, где заканчивалось сверканье драгоценных камней, и обнаружили, что им преграждает путь деревянная дверь, обитая бронзой.

— Похоже, что у стражников есть задняя дверь. — Престин задумчиво провел руками по окрашенному дереву. — Это, наверное, их выход.

— И это значит, что проход сбоку должен вести их в безопасное место. — Далрей усмехнулся. — Теперь он поведет нас.

Путь стал более трудным в темноте, но обоих мужчин поддерживала надежда на то, что они сбегут из этого крысиного лабиринта живыми. Вскоре впереди показалась низкая серая щель. Далрей просунул в нее голову, крякнул и начал, извиваясь, вытаскивать ее обратно.

— Все чисто, — сказал он. — Пошли, Боб.

Они вошли в широкую пещеру — возможно, она казалась им большей, чем была, из-за предыдущего клаустрофобического туннеля — тусклое сияние которой лилось в нее из высокой амбразуры, искусственно пробитой в крестовом своде. Это место неприятно пахло гнилой рыбой.