Джек Макдевитт - Звездный портал

— А может, и сработает, — не согласился Макс. — Сегодня тут наверняка столько прессы — яблоку упасть негде будет. Это будет информационный кошмар правительства.

— Это станет информационным кошмаром, если мы сумеем передать угрозу в эфир, — заметил Адам. — А такой возможности у нас нет.

— То есть как? Разве Снежная Ястребица не в эфире?

— Нет, — подтвердила Андреа. — И если бы мы смогли каким-либо образом связаться с прессой, то сумели бы оказать на них серьезное давление и заставили отступить.

— Нет. — В голосе Эйприл зазвенела сталь. — Нельзя ставить ворота под угрозу. Иначе просто нет смысла здесь оставаться.

— Мы вовсе не обязаны их уничтожать, — стояла на своем Андреа. — Это просто блеф.

— Именно так они и поймут, — парировал Адам. — Пожалуй, еще и начнут нас провоцировать, чтобы мы привели угрозу в исполнение. — По дороге двигались огни фар. — Им просто придется так поступить.

Зазвонил телефон. Все переглянулись.

— А я думал, телефон не работает, — подал голос Макс.

Они стояли на краю раскопа.

— Должно быть, это представители властей, — решила Эйприл.

Звонил аппарат Макса. Сняв трубку, Эйприл послушала и кивнула.

— Да, он здесь. — Она протянула трубку Максу.

— Алло! — буркнул тот.

Женский голос переспросил, в самом ли деле он мистер Коллингвуд.

— Да.

— С вами хочет поговорить президент.

Макс оцепенел и уставился на остальных. Те устремили взгляды на него. "Кто?" — беззвучно, одними губами спросила Эйприл.

И тут в трубке зазвучал знакомый голос с резковатым балтиморским акцентом:

— Макс?

— Да, господин президент.

Окружающие удивленно распахнули глаза.

— Макс, наш разговор могут услышать остальные?

— Да.

— Ладно. Я понимаю, что вы можете при желании включить громкую трансляцию. Но лучше не надо. Мои слова предназначены только для ваших ушей.

У Макса вдруг пересохло во рту.

— Господин президент, я очень рад вас слышать.

— А я рад случаю потолковать с тобой, сынок. Итак, слушай: во всей стране воцарился ад кромешный. Все обстоит куда хуже, чем ты, должно быть, подозреваешь. Люди теряют работу, лишаются своих сбережений, и Бог знает, куда это нас вообще заведет.

— Из-за Купола?

— Из-за Купола. Послушай, нам не хотелось бы ничего отнимать у индейцев, и ты это знаешь. Вся страна это знает. Но люди напуганы, и надо взять события под контроль. Мы проследим, чтобы об индейцах хорошо позаботились. Даю тебе слово. Но эта штуковина в корне отличается от всего, с чем нам до сих пор приходилось иметь дело. Это ведь национальное достояние, верно? Я хочу сказать, что это же не индейцы его туда поместили, они вообще не имеют к этому никакого отношения. Просто уж так получилось, что он оказался на их земле. — Президент замолчал — желая то ли отдышаться, то ли взять себя в руки. Голос его звучал на грани срыва.

— Мне известно об этих проблемах, сэр.

— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что я вынужден перейти к активным действиям. Вынужден. Помилуй Господи, Макс, меньше всего на свете нам хочется, чтобы из-за ерундовины была пролита кровь.

— Я уверен, что все здесь присутствующие разделяют ваши чувства.

— Конечно. Конечно. — Голос президента изменился, в нем зазвучали нотки уверенности, словно они уже достигли согласия. — Я знаю о твоем отце, Макс. Он послужил стране чертовски хорошо.

— Да, сэр. Послужил.

— Теперь такой шанс появился у тебя. — Он мгновение помедлил. — Мне нужна твоя помощь, сынок.

Макс уже догадывался, что последует дальше:

— Я тут не пользуюсь особым влиянием, господин президент.

— Они нам не доверяют, не так ли?

— Нет, сэр. Не доверяют.

— Винить их тут не в чем. Но мне хотелось бы лично поручиться, что они получат щедрую компенсацию за отказ от прав на гребень Джонсона.

— Вы хотите, чтобы я им это сказал?

— Будь так добр. Но еще мне нужно, чтобы ты попытался убедить их взглянуть на проблему с нашей точки зрения. Ты мне нужен, чтобы убедить их отступить, Макс. Единственное, к чему приведет их упорство — они все будут убиты. Ну пожалуйста, мне без твоей помощи не обойтись.

— Но почему я, господин президент? Почему вы не позвали к телефону губернатора Ходока? Или доктора Кэннон?

— Ходок свой выбор уже сделал. Доктор Кэннон еще слишком молода, чтобы иметь влияние на группу индейцев... Ну, сам понимаешь. Буду с тобой честен до конца, Макс. Мы тут просмотрели личные дела всех, кто находится рядом с тобой, и обнаружили, что ты один способен внять голосу рассудка.

Макс тяжко вздохнул. Он оказался слабым звеном.

— Я скажу им, — пообещал он. — А можно у вас спросить кое о чем?

— Валяй, Макс. Спрашивай что хочешь. Вообще что угодно.

— Ходят слухи, что правительство намерено уничтожить Купол. Вы мне можете дать слово, что в этом нет ни крупицы правды?

На том конце послышалось учащенное дыхание. Потом:

— Макс, мы не станем этого делать.

— Даете слово, господин президент?

— Макс, я могу обещать щедрую компенсацию.

— Что он говорит? — шепотом поинтересовалась Эйприл.

Макс лишь тряхнул головой:

— Вряд ли этого достаточно, господин президент.

— Макс, ты можешь нам помочь. Поговори с ними.

— Меня они не послушают. Кроме того, мне кажется, что они правы.

Тишина на том конце провода затянулась настолько, что Макс было засомневался, что президент еще не бросил трубку.

— Знаешь, Макс, — подал тот наконец голос, — если кровопролитие будет, тебе придется до самой смерти жить с сознанием, что ты мог его предотвратить. — Максу живо представился президент: маленький человечек, чем-то смахивающий на хозяина ближайшего писчебумажного магазина. — Мне жаль тебя, сынок. Ну что ж, ты поступил, как должен, и я уважаю тебя за это. Только будь на связи, ладно? Тебе дадут номер, так что ты сможешь дозвониться, если передумаешь. Если нам удастся выпутаться из этого мирным путем, я с радостью увижу тебя в Белом доме.

На этом разговор закончился. Макс записал номер и вручил его Адаму. Даже не взглянув на листок, Адам порвал его на мелкие клочки, распахнул дверь и пустил их по ветру. И только тут до Макса дошло, что единственным человеком, подумавшим, будто Макс Коллингвуд собирается остаться с сиу, был президент Соединенных Штатов.

Белый фургон новостей "Лесли в десять" катил по прерии на восток, в сторону гребня Джонсона. Кэрол была вне себя от волнения, вновь и вновь проигрывая в уме интервью и наслаждаясь драматическим эффектом. "Она останется рядом с братьями, чтобы отстоять свою землю". А потом, в конце, свою финальную реплику: "Репортаж Кэрол Дженсен из резервации сиу у Дьявольского озера, специально для новостей Эн-би-си".

И это еще не все. Сюда направляется Роберт Бейзелл, но до его приезда она остается единственным репортером, находящимся на переднем крае. В душе Кэрол надеялась, что самолет Бейзелла где-нибудь застрянет.