Джон Кристофер - Маленькие человечки

– Нет.

Хотя Стефан стоял рядом с ней, в темноте она не могла рассмотреть выражение его лица. Сильные пальцы сжали ее локоть.

– Почему? – спросила Бриджет.

– Мне нужно подумать.

– О чем? Она страдает… Ей, наверное, больно.

– Ее последний крик – «Не делайте этого!» – был обращен к кому-то.

– Ну и что?

– Сначала – мольба о помощи. Возможно, она оказалась одна в темноте. Но сейчас она кого-то умоляла. Кого?

– А это имеет значение? Как ты сам сказал, ей все кажется.

– Не уверен.

– Настоящая это опасность или нет, ясно одно – миссис Малоне нужна помощь.

– Самое очевидное – не всегда самое верное. – В его голосе послышалась злость, и это поколебало ее уверенность. Мужчины, конечно, гораздо лучше разбираются в таких делах.

– Если она на самом деде в опасности, нужно сначала все продумать, – сказал он.

– Я не могу понять…

– Маленькие человечки. Она же говорила тебе, что сии издевались над ней и сбросили с лестницы. Мы не поверили. А если это правда?

– Но как им удалось? Они такие маленькие и беспомощные.

– Не знаю. НЕ ЗНАЮ. Но они какие-то странные.

– А зачем им это?

– Подумай сама. Они спустились в подвал, когда Шеймус умер. Затем мы поймали Грету, а на следующий день вышли остальные. Думаю, они поняли, что не все люди одинаковые и нас нечего бояться.

– Конечно, нечего.

– Вспомни условия, в которых они жили. Подопытные кролики Хофрихта, игрушки твоего дяди-дегенерата. Игрушки, чтобы приятно возбуждать его и чтобы их мучить. Порки, пытки – все это было. Хозяин и рабы, а рабы боятся хозяина. А что может произойти, если хозяин умрет, а рабы оказываются на свободе и находят существ, похожих на хозяина, но не таких жестоких и сильных, как он? Что может произойти, когда они это осознают?

– Ты хочешь сказать, что они станут мучить миссис Малоне, чтобы отомстить за издевательства над собой?

– Миссис Малоне – первая жертва, потому что, возможно, они почувствовали ее страх. Но после того, как им это понравится…

– Я не могу в это поверить. Грета?

– Да, Грета. – Он говорил уверенно. – Грета совсем не такая, как кажется. Она жила вместе с ними. Они не люди. Ты должна это помнить. И рост их здесь ни при чем. Человеком может быть только тот, кто получил воспитание и представление о морали, культуре и других общечеловеческих ценностях. Они этого не понимают.

– Допустим, ты прав. Но они такие маленькие. Какую опасность они могут для нас представлять?

– Хотел бы я знать. Но я бы предпочел иметь при себе какое-нибудь оружие, прежде чем спущусь к ним. Они маленькие и быстро передвигаются. Крупнее крыс, но гораздо опаснее, потому что у них есть разум.

– Внизу есть старое ружье, – вспомнила Бриджет, – но нет патронов.

– Его можно использовать как дубину. Возможно, в кухне найдется и что-нибудь подходящее.

Снова раздался крик, но слов уже было не разобрать, Он становился все громче, пока не перешел в протяжный вой.

– Ждать больше нельзя, – заявила Бриджет. – Бог знает что они там с ней делают.

– Но как они затащили ее туда? – спросил Дэниел. – Они же не могли отнести ее на руках.

– Не важно.

Она ощупью добралась до двери, он последовал за ней. Темнота на лестничной площадке была совершенно непроницаемой. Они стали медленно пробираться к верхней ступеньке, держась руками за стену. Остановившись там, Бриджет чувствовала прерывистое дыхание и стук его сердца. Что-то неосязаемое, но в то же время реальное текло от него к ней. Как любовь: непонятное, непознанное, но существующее. Но это была не любовь, а страх.

Ее нервы напряглись до предела. Страх проник в мозг, полностью завладел им. Она понимала, что должна избавиться от страха. Нужно было что-то делать: движение необходимо, как воздух. Бриджет бросилась вперед, вниз по лестнице в темноту. Она слышала, как Дэниел зовет ее, но решила не обращать внимания. Она уже почти добралась до холла, но зацепилась за что-то ногой и упала, выставив вперед руки. Раздался смех – злой, неестественный смех, напоминающий звон колокольчика.

Какое-то время она лежала, скрючившись и едва не потеряв сознание от боли. Она сильно ударилась левым локтем, затем услышала голос Дэниела, зовущего ее, и смех в ответ. Она ничего не ощущала, кроме шершавых досок, на которых лежала. Скорчившись от боли, Бриджет попыталась встать, но ноги не слушались ее. Она почувствовала себя Гулливером, привязанным к тысяче маленьких колышков веревками толщиной с нить. Возможно ли такое? Конечно, нет. Значит, ее парализовало. Она позвала на помощь Дэниела. Он прокричал что-то, но его слова опять заглушил смех.

– Помоги мне! – стонала Бриджет в отчаянии. – Помоги мне!

Смех походил на поток воды, который, казалось Дэниелу не преодолеть. Она звала его снова и снова, а потом замолчала.

«Что я здесь делаю, – подумал Уоринг. – Какое разумное объяснение можно этому найти?»

Он попытался сопротивляться своему бестелесному существованию, но прекратил, поняв, что его попытки тщетны. Странная сцена, разворачивающаяся на его глазах, беспокоила и пугала его. Он оказался в маленькой комнате. Был солнечный вечер. Широкий луч света проникал сквозь одно из окон и падал на ковер с непонятным псевдо-восточным орнаментом. Он сразу сообразил, что никогда раньше не бывал здесь. Откуда-то издали доносился шум прибоя. Еще Уоринг слышал шумное дыхание полной женщины, сидящей в кресле. Она казалась отвратительной и ужасающе толстой, и была одета в белый костюм с короткой юбкой, открывающей толстые икры. В треугольном вырезе кофты виднелись огромные, темные, потные груди. Рядом с ней стояло что-то похожее на вентилятор, но притока свежего воздуха Уоринг не чувствовал.

Его раздражали не только ковер и вентилятор, но и телеэкран – плоский прямоугольник на стене, и телефонный аппарат без диска. Казалось, в этой комнате жили люди разного роста: мебель была или приземистой, или высокой. На столике у окна находилось что-то непонятное, похожее на раковину, но сделанное из стали и пластика и окрашенное в яркие, режущие глаз цвета.

Он все еще размышлял, что это такое, когда услышал другой звук – открылась дверь. Раздались шаркающие шаги старика. Полная женщина пошевелилась и позвала:

– Уоринг!

Когда открылась дверь, он сам, но уже значительно постаревший, вошел в комнату. Теперь Уоринг узнал и женщину.

– Ты очень долго не появлялся, – пожаловалась Хелен. – Я должна была принять таблетку еще полчаса назад. Ты что, решил меня убить? Или замыслил еще что-то?

Он посмотрел на нес с холодным отвращением:

– Ты сама могла ее взять.

– Я, калека? Каким образом?

– На прошлой неделе, ты смогла добраться до конфет.

– Ты все еще пытаешься доказать, что я лгу, – с горечью сказала она. Их взяла сиделка. Я же тебе говорила.