Фрэнк Перетти - Пророк

– Но, Тина, вы же еще даже не видели материал, – возразила Лесли. – Вы даже не знаете содержание сюжета.

– Я знаю достаточно, – отрезала Тина. – И могу твердо обещать, что никогда не пропущу его.

Несколько мгновений Лесли изучала лицо Тины – сейчас суровое, холодное, хмурое, по с едва заметной дьявольской улыбочкой, играющей на губах, – и вспомнила слова Джона о тайной душевной боли Тины. Все сходилось. Она сама почти физически чувствовала эту боль, глядя на Тину, которая сидела перед ней – твердая, как камень, и в то же время хрупкая, как стекло. Впервые Лесли поняла, какие скрытые силы движут этой женщиной.

Лесли мягко произнесла свое заключительное слово:

– Поживем – увидим.

Тина поднялась с кресла и напоследок посмотрела на Лесли сверху вниз уничтожающим взглядом, после чего повернулась и, решительно выдвинув челюсть, зашагала обратно к своему кабинету.

Лесли оглянулась. Джон наблюдал за происходящим со своего места. Она торопливо направилась к нему, чтобы ввести его в курс дела.

– Похоже, Тина нас застукала – и далеко не в восторге от этого, – сообщила она.

– Я это заметил, – сказал Джон. – Но откуда она узнала?

– Мы не очень откровенничали друг с другом. – Джон рассмеялся, а Лесли продолжала: – Тина знает, что мы взяли в архиве видеоматериал к сюжету о смерти и похоронах Хиллари Слэйтер, и она откуда-то узнала, что я была сегодня в «Бэйвью Мемориал». Не знаю, может, Мэтьюс пожаловался, но мне кажется, она догадалась о том, что речь пойдет о проблеме абортов, и пообещала мне, что никогда не пропустит наш сюжет.

– Да, прямо скажем, она знает многое. И судя по последним событиям, у нас начинаются гонки: мы пытаемся собрать материал для сюжета, а Тина пытается разоблачить наши действия и зарезать сюжет в зародыше.

– Это она умеет.

– Мы должны позвонить Шэннон Дюплиес сегодня же.

– Мы должны были сделать все еще вчера.

– Карл сейчас оборудует телефон записывающим устройством. Позвоню ему, проверю, как продвигается дело.

Лишь спустя некоторое время, когда другие дела, другие вопросы и другие люди немного отвлекли ее мысли от безрезультатного разговора с Лесли Олбрайт, Тина позвонила в офис Мартина Дэвина.

Близился конец рабочего дня, и Дэвин разговаривал довольно грубо.

– Что ты узнала?

– Лесли Олбрайт и Джон Баррет работают над каким-то сюжетом.

– Значит, Джон Баррет замешан в деле?

– Я почти уверена, что да.

– Что значит «почти уверена»? Он замешан или нет? Тина, оскорбленная, отняла трубку от уха, а потом предостерегла:

– Мартин, следи, пожалуйста, за своим тоном. Дэвин попытался говорить помягче.

– Извини. Вся эта история расстроила меня – на случай, если ты не заметила.

– Так ты собираешься объяснить мне, что происходит?

– Просто скажи мне, над чем они работают.

– Я точно не знаю. Дэвин выругался.

– Они ведь работают на тебя, не так ли? Неужели ты не знаешь, чем занимаются твои подчиненные?

– Мартин, сюжет не утвержден официально, и они не предложили его ни главному редактору, ни мне, ни кому-либо еще, поэтому в данный момент отдел новостей не имеет никакого отношения к этому делу. Сенсация является их собственностью до тех пор, пока они не предложат ее нам.

– О чем ты, черт побери, говоришь?

– Я говорю о политике Шестого канала, вот о чем.

– Тина, подожди, дай мне опомниться. Этой истории необходимо положить конец. Ты должна зарубить сюжет, прежде чем он попадет в руки еще кому-нибудь.

Это звучало серьезно. Тина спросила:

– Мартин, о чем сюжет?

– Я же сказал тебе! Это гнусная клевета, призванная очернить имя губернатора, грязные слухи о его дочери. Наглость некоторых людей просто уму непостижима!

– Хиллари Слэйтер делала аборт?

На мгновение Дэвин впал в полную прострацию. Молчание на другом конце провода было красноречивей любых слов. Наконец он сказал:

– Не говори ерунды!

Теперь настала очередь Тины выругаться, и она постаралась самым доходчивым образом изложить Дэвину свое мнение о нем:

– Не надо играть со мной в твои дурацкие игры! Ты знаешь мою позицию по этому вопросу, и я не желаю выслушивать твое вранье! Я много для тебя сделала. Я поставляла тебе информацию. Я тебе доверяла. И если ты хочешь иметь друзей на телевидении, можешь рассчитывать на меня. Иными словами, давай сейчас скажем друг другу «прощай» и на этом расстанемся!

Дэвин долго размышлял и потом сдался.

– Наверно, нам стоит позавтракать завтра вместе.

– Обед сегодня вечером.

– Хорошо... Обед. Как насчет ресторана Китона, в семь?

– Замечательно.

Дэвин еще некоторое время молча кипел от злости, а потом спросил:

– Ну и... что ты думаешь о сюжете, над которым они работают? Я имею в виду, ты сможешь зарубить его?

– Он уже зарублен, Мартин. Я сказала Олбрайт, что никогда не одобрю его. Они могут делать все, что им угодно, но они не смогут пустить сюжет в эфир.

– Слава Богу.

– Нет, благодари меня. Но, Мартин...

– Да?

– Это не значит, что их сюжет не выплывет еще где-нибудь. Каким бы ни было его содержание, оно наверняка станет известным общественности – сюжет наверняка возьмут другие телекомпании. Тебе стоит подготовиться к этому.

Дэвин тяжело вздохнул, выругался и простонал одновременно.

В тот вечер, сразу после семичасового выпуска, Лесли и Джон помчались домой к Маме Баррет. Мама и Карл ждали их: Мама – с легкой закуской и кофе, Карл – с телефоном, подготовленным к записи разговоров и соединенным множеством проводов с двумя парами наушников и катушечным магнитофоном.

– Он работает? – с порога спросил Джон. Карл поднял большой палец.

– Мы немного позаписывали передачи радиостанции, но знаешь, я просто гений, тут уж ничего не скажешь!

Джон возбужденно и благодарно похлопал сына по спине. Лесли сняла пальто, а Мама обошла стол, чтобы взять его и пальто Джона.

– Просто здорово, что правление университета еще не закрылось. Спасибо, Ма. Все-таки два часа разницы во времени.

– Откуда вы звонили?

– Из телефона-автомата напротив телестудии. – Лесли достала из сумки записную книжку. – Я узнала телефон комнаты Шэннон в общежитии. Если она сейчас там...

Джон взглянул на часы.

– Сейчас 8.10...

– Значит, там 10.10. Наверное, она еще не спит.

– Нам придется пренебречь приличиями, – сказал Карл.

– Мы всегда можем помолиться об удаче, – сказала Мама. Лесли села за стол перед телефоном, из трубки которого выходили два провода.

– Как он работает?

– Как обычный телефон, – пояснил Карл. – Я подсоединил провода к раковине телефонной трубки, а вот здесь – к магнитофону. Таким образом мы сможем записать разговор, партию собеседника, а потом прослушать его через наушники.