Джо Фауст - Сущность зла

- Конечно, – сказала она, и ком встал у нее в горле, когда она смотрела ему вослед.

Герцог отжимался от пола, пытаясь унять возбуждение. Его попытка войти в контакт с мистербобом увенчалась успехом. Теперь он был в этом совершенно уверен.

Спустя несколько минут после его неожиданного поступка серии ароматов стихли, и раздавался лишь один постоянный умиротворяющий запах кухни.

Что-то должно было случиться. Перемены назревали, и он должен быть готов ко всему. Неприятное ожидание сменилось ожиданием активным – все-таки, что ни говори, а приятнее ждать, пока представится удобный случай.

Правда, чего ждать, он тоже не знал. Тем более, еще неизвестно, дает ли мистербоб этим запахом сигнал – или же просто пахнет, например, от страха на операционном столе. В любом случае, чтобы он ни значил, не было ли в нем намека на инициативу Герцога? На то, что Герцог должен начать первым? Не говоря уже о том, что Баррис с Мелроузом могли просто подключить вентиляцию к кухне, чтобы заглушить малейшую попытку общения со стороны мистербоба. Скептически хмыкнув, он еще раз отжался от пола. Память еще раз быстро пролистнула перед ним все события истекшего дня. Отрываясь от пола, он звонко хлопнул ладонями и снова отжался. Радостное возбуждение охватило его тело, вдруг ставшее сильным и ловким, как никогда. Память явно подсказывала ему движения, которых он не знал. Герцог рассмеялся, как от щекотки. Мышцы приятно покалывало – такое ощущение бывает в онемевших конечностях, которые вдруг обрели прежнюю гибкость и возможность двигаться.

Движение – жизнь! Твои рефлексы надо разрабатывать.

Внезапно отжиматься стало труднее. Он вспомнил о гравитации. Здесь она, должно быть, сильнее, чем на Тетросе. Интересно, во сколько раз? В одна целая и сколько десятых? Он думал так же ритмично, как и отжимался: одна мысль сменяла другую. Внезапно он понял, что и двигаться теперь будет так же: движение должно опережать мысль. Это и есть реакция настоящего пилота.

Да-а, мышцы ослабли за время пребывания в космосе. Стали дряблыми, потеряли выносливость. Он постоял на руках, пока дрожь по мышцам не поднялась вверх, и усилием воли вогнал ее обратно, в каменный пол. Через несколько минут он с удивлением заметил, что руки его перестали дрожать, и он их как бы и не чувствует, хотя в то же время они держат вес тела.

Детренирован верхний пояс мышц.

Наконец он упал на пол. Сил больше не оставалось. Задыхаясь, он потряс головой. Никогда ему не прийти в форму. Откуда ему сразу набраться сил? И снова голос издалека, но в то же время как будто совсем рядом. Жесткий, как приговор:

Неудачник.

Герцог замер.

- Нет, – сказал он.

В ответ в голове раздался смех, и камера внезапно поплыла у него перед глазами. Словно на него навалился кто-то могучий и стал истязать, выкручивая руки, подминая под себя.

Слабак, неудачник.

Герцог заерзал по полу клетки. Со стороны можно было подумать, что он совершает необычайно сложные упражнения какой-нибудь эзотерической школы боевых единоборств: в процессе своего передвижения по полу он оказывался то «сверху», то «снизу» – отчего казалось, что он борется с огромной змеей. Внезапно его тело подбросило вверх. Такого он от себя не ожидал. Герцог понял, что тело само контролирует движения, он только бесстрастно наблюдает со стороны.

В конце концов, он все равно стал задыхаться и терять силы. Неведомая масса придавила его к полу, сплющив грудную клетку, так что не вздохнуть, и даже сердцу стало труднее биться. Он пытался оттолкнуться от пола хоть на дюйм, но тщетно.

- Прочь! – захрипел он. – Иди к черту!

И затем увидел то, что смутило его и повергло в полную растерянность. В своих метаниях по полу он подполз к самой двери. Подняв глаза, он увидел перед собой армейский ботинок, слегка прикрытый штаниной цвета хаки потрепанного летного обмундирования. Фигура, облаченная в это обмундирование, стояла в дверях его камеры, сжимая в одной руке бутылку дешевого пойла, а другую уперев в бок. Бледное суровое лицо и седые волосы, стриженые ежиком. Человек казался старше, чем тогда, появляясь в воспоминаниях. Сделав долгий глоток из бутылки – такой же рискованный, как затяжной прыжок с парашютом, он опустил руку. И как только он это сделал, Герцог увидел надпись на нашивке с личным именем: ДИКСОН.

Человек шумно сглотнул, вытер губы тыльной стороной ладони и рассмеялся.

Голос Роз донесся из динамиков, искаженный помехами.

- Все, Питер. Последний выброшен.

- Прекрасно, – отозвался он и перевел штурвал в положение «от себя». «Незабвенная» рванулась вперед, и сразу же все опустилось в желудке.

- Знаешь, – сказал он, – я всегда мечтал вот так остановиться в ночной тиши на большой дороге, когда высыпали все звезды, и никто не знает, что ты здесь.

- Вынужден развеять твои грезы, – хмуро сказал Мэй. – Но эта ночь тихой не будет. Ни при посадке, ни, тем более, потом, на старте. И едва ли нам удастся остаться невидимыми.

Чиба пожал плечами:

- Знаю. Это все, конечно, романтика. Спасатели не видят черной работы.

- «Романтика», – рассмеялся Мэй, которого позабавило одно это слово. Я об этом и думать перестал. Это здорово смотрится со стороны, но когда тебе приходится рисковать собственной задницей, ничего хорошего и романтичного в этом нет. Так что помни об этом, Питер, оставаясь, конечно, романтиком в душе. Без романтики тоже в космосе никуда. С ума сойдешь на бескрайних космических просторах. Начнешь деньги считать или спиваться... Но не совершай ошибок, которые уже пришлось сделать мне.

Спасатель вздохнул:

- Да, кстати, земли коснемся минут через пятнадцать. Ночью просто ничего не видно. Посадочной полосы тоже не предвидится, предупреждаю заранее.

Мэй кивнул:

- Всем готовность номер один. Выбросить трап за минуту до посадки. Фургон выгрузим через передние сходни.

- Мне долго ждать?

- Роз скажет. И если что-нибудь случится, немедленно стартуй к месту назначения. Встретимся в намеченном секторе, в той ложбинке, где прошлой ночью... слегка пошалили. – Отстегнувшись, капитан стал выбираться из рубки.

- Мне поближе подогнать к зданию корпорации, или как? – спросил Чиба капитана.

- Не парься. Высади нас просто в районе парковки. Остальное мы сами сделаем.

Чиба отсалютовал уходящему командиру.

Мэй направился в другой отсек, где нашел Винтерса и Вонна, пристегнутых ремнями в двух комфортабельных пассажирских креслах.

- Следующая остановка Консул Пятый? По седлам? – не без сарказма спросил Вонн.

Мэй посмотрел на него:

- Что ты хочешь сказать? Наемник пожал плечами:

- Просто часто слышал эту фразу. Ее произносят ребята в вестернах, перед тем как пострелять. Никогда особо не задумывался, что это значит.