Леон Юрис - Хаджи

- Ну ладно, - сказал Гидеон, - это и есть то, за чем мы все сюда пришли?

- Конечно, момент Сиона близок.

- Не знаю, что за план задумывает ваша голова, Уингейт, но хаджи Ибрагим - гор-дый человек. Он скорее потеряет все, чем примет нашу помощь.

- Вот это, мой друг, и есть история арабского народа в одной фразе, - ответил Уин-гейт. - А хаджи Ибрагиму я не дам выбора.

Уингейт, облаченный в синюю спецодежду члена киббуца, вскарабкался на вершину Табского холма через поля сзади, чтобы не встретиться с деревенскими.

- Эй, ты там, - крикнул он мечтателю, сидевшему возле могилы пророка, - давай-ка дуй вниз в деревню и приведи сюда хаджи Ибрагима.

Крестьянин был поражен внезапным потоком отличной арабской речи.

- А ну, делай что я тебе сказал, - властно подогнал его Уингейт.

Через пятнадцать минут появился хаджи Ибрагим; он остановился за спиной незна-комца, рассматривавшего холмы в бинокль.

- Ты знаешь, кто я? - спросил Уингейт, не поворачиваясь и не опуская бинокля.

- Тот самый психованный английский офицер.

- Точно. Но заметь - я не в форме. То, что я имею тебе сказать, это - другу от друга.

- Возможно, я даю дружбе больше времени развиться, чем ты.

- Не время для заковыристых фраз. Сегодня ночью вас собираются расколошматить, а в Латруне не будет никого, чтобы вас выручить. - Уингейт опустил бинокль, повернулся, улыбнулся и прошел мимо Ибрагима к другой точке обзора. - Клянусь Богом, те ребята, что поставили здесь деревню, знали, что делали. Близко не подберешься, разве что сзади вверх по холму. Но все равно, защититься вы не сможете. У Каукджи слишком много на-роду. Они подползут на брюхе, скрываясь в высокой траве, на пятьдесят ярдов от того места, где мы стоим... Они станут орать проклятья, и твои люди превратятся в трясущуюся массу мяса, не в состоянии сдвинуться с места.

- Мы сделаем расчет.

- Может быть. Аллах знает. Полагаю, ты продашься за хороший совет.

- Если ты имеешь в виду обращение за помощью к евреям, то не надо.

- А я и не думал предлагать тебе это, хаджи Ибрагим. - Взгляд глубоко сидящих ка-рих глаз Уингейта продолжал задерживаться на склоне. - Ветер придет с моря, - сказал он. - Он будет дуть вниз с холма. А трава сухая. Она загорится, чтобы показаться такой... как при Навине, когда он заставил солнце остановиться. Под ногами у людей Каукджи бу-дет довольно жарко.

- Поджечь поля?

- Конечно, поджечь поля, приятель; конечно же, поджечь их.

- Вот уж самая глупая тактика, какую я слышал, - сказал хаджи Ибрагим.

- Да? А я-то думал, тебе понравится.

- Глупо.

- Однако, хаджи Ибрагим, это то самое, что сделал ваш великий полководец Сала-дин с крестоносцами у Рогов Хиттима. Заманил их против ветра во всем их вооружении, и поджег поля. Те, что не сгорели заживо или не задохнулись от дыма, пытались вырваться и добраться до Галилейского моря, потому что их тоже поджарило, но между ними и мо-рем стоял Саладин. - Он отвернулся. - Конечно, чтобы быть Саладином, нужно вообра-жение.

С этими словами Орд Уингейт направил свои шаги вниз по склону и исчез из вида.

Когда темнота завершила суетливый день, войско Каукджи начало выскальзывать из Факима и направляться в Баб-эль-Вад по тропе, некогда служившей римлянам дорогой на Иерусалим. Еще раньше днем он отправил свое отвлекающее подразделение в маленькую глухую деревню, чтобы выманить англичан из Латруна. Одновременно были взбудораже-ны толпы в мечетях Рамле и Лидды.

Орд Уингейт вывел свой Особый ночной отряд из киббуца Шемеш и повел его зиг-загами через поля вверх по холму, покрытому узором лоскутного одеяла. Если бы их заме-тили, никто не смог бы определить их направление. Они собрались возле устья Баб-эль-Вад, нашли укрытие и замерли. Через час высланные заранее разведчики доложили Уин-гейту, что люди Каукджи спускаются и приближаются к ним.

- Господи, они же действуют точно по плану, - сказал Уингейт. - Не дышать, не ше-велиться. Постарайтесь их сосчитать.

Евреи рассеялись по небольшому обрывистому утесу как раз над старой римской до-рогой. Они слышали позвякивание солдатских фляжек и стук сдвинутых с места камней, сопровождаемые ароматом гашиша. Потом до них донеслись голоса, подогревающие кровь для предстоящего сражения. Мятежники Каукджи прошли как раз под Особым ноч-ным отрядом и исчезли из вида в Аялонской Долине.

Уингейт выждал целый час после того, как они прошли, и свистом созвал своих ре-бят. Они насчитали около двухсот пятидесяти человек, собиравшихся напасть на Табу.

Уингейт разложил карту.

- Мы находимся в стороне от пути. Держаться холмов. Вот в этом месте, за две мили до Факима, устроим засаду.

План состоял в том, чтобы устроить прием силам Каукджи, возвращающимся после нападения на Табу. Люди Особого отряда знали, что для того, чтобы не быть обнаружен-ными, остаток ночи надо превратить в долгое, убийственное карабканье наверх. Уингейт взглянул на Гидеона, и тот кивнул в знак того, что тоже справится с этим, невзирая на свой возраст.

В два часа ночи мятежники Каукджи расположились веером у подножья Табского холма и стали крадучись взбираться по склону по направлению к деревне.

По зрелом размышлении над странной встречей с британским офицером, хаджи Иб-рагим собрал своих людей и приказал им перенести деревенские запасы керосина наверх к могиле пророка. Полностью уверовав в план, он обильно пропитал керосином весь пери-метр, так что трава как бы напрашивалась, чтобы ее подожгли.

В половине третьего командир мятежников встал около вершины, поднял свою вин-товку и издал старинный боевой клич: "Аллах акбар!" Ему ответил рев остальных и залп выстрелов.

Хаджи Ибрагим швырнул первый факел в траву и бросился на землю. Его люди один за другим подбегали к периметру, и каждый швырял свой факел в сторону нападающих. Через несколько секунд ворчанье огня перешло в рев, и огромное пламя рванулось к небе-сам. Над холмом пронесся ветер, почти мгновенно сдув пламя вниз к нападающим. Один за другим вспыхивали человеческие факелы, и проклятья сменились ужасными воплями. Люди прыгали вверх и вниз, земля превратилась под их ногами в пекло. Одни попадали на землю, давясь от едкого черного дыма, другие скатывались вниз, пытаясь опередить вал огня. Пламя настигало их, заставляя в панике разбегаться. За пару минут двадцать пять человек сгорели или задохнулись насмерть. Еще сотня получила тяжелые ожоги.

Остальные, ошеломленные мгновенным разгромом, заковыляли обратно к Факиму, убежищу Баб-эль-Вад. С рассветом они начали входить в узкую теснину в нескольких ми-лях от Факима, едва держась на ногах от усталости.

Особый ночной отряд, проделав жуткий форсированный марш, прибыл к теснине несколькими часами ранее и был развернут в засаде. Тех, что остались в живых после Та-бы, теперь встретила пара пулеметов, установленных так, чтобы искрошить всякого, по-павшего под их перекрестный огонь. Оставшиеся в живых после первого залпа побросали свое оружие и разбежались по холмам, чтобы никогда больше не возвращаться к боевым действиям.