Нэнси Кресс - Свет чужого солнца

Эйрис опустилась на колени перед светящимся оранжевым кругом в своей комнате. В одной руке она держала стеклянный цилиндрик, в другой — белую тряпочку. В углу лениво растянулся на подушках Келовар. Его обнаженное тело блестело — он только что вернулся из бани, расположенной позади зала, и смотрел на Эйрис из-под полуприкрытых век. Они уже пробыли в Эр-Фроу пять циклов, хотя, сказать по правде, это были всего только дни.

— Ложись, Эйрис, уже поздно.

— Да, сейчас.

— Ты делаешь это уже в пятый раз.

— Знаю. Я… — она не договорила. На ее лбу пролегла глубокая складка, а глаза расширились и наполнились влагой. Она потерла шелком стекло и поднесла цилиндрик к полу. Кусочки сухих листьев рванулись вверх и прилипли к стеклу. Эйрис нервно рассмеялась.

— Эйрис…

— Вроф, — сказала она и снова засмеялась прерывистым дребезжащим смехом, который вдруг окончился всхлипыванием. — Отсюда — во вроф. Та же «сила». Та же.

— Ты пойдешь наконец спать? — недовольно спросил Келовар. Эйрис услышала в его голосе раздражение и посмотрела ему в глаза.

— Фокусы. Игрушки и фокусы, — проворчал солдат.

— Нет. Нет, Келовар, неужели ты не понимаешь, как все это интересно?

Они многому научат нас…

— Иллюзионисты. Им нельзя доверять. Если бы мы целыми днями занимались подобными пустяками, то и сами придумали бы не хуже.

Эйрис взглянула на триболо в углу и мягко проговорила:

— Но ведь мы не придумали, правда? Никто в Кендасте не изобрел триболо.

Келовар протестующе вскинул широкую ладонь.

— Они чужаки, Эйрис, не забывай об этом. Такие же чужаки для нас, как и джелийцы. — Он смягчился и добавил примирительно:

— Конечно, тебе интересны все эти разговоры об «обучении созиданию» — это естественно. Ты стеклодув, а не солдат. Но все равно не доверяй им.

— Делизия не враждует с гедами, — осторожно заметила Эйрис.

— Я говорил не о вражде, — оборвал ее Келовар.

— Нет. Но, Келовар… — она пересекла комнату, опустилась на ложе и торопливо заговорила:

— Геды учат, что весь мир состоит из подвижных соединяющихся и распадающихся частичек вещества и энергии — весь мир, Келовар…

Его раздражение улеглось, он улыбнулся:

— Тебя это поражает, да? — Он ласково взял ее руку и принялся чертить пальцем круги у нее на ладони.

— Келовар, как ты думаешь, это правда? Ты считаешь, что рассказы о веществе и энергии — ложь?

— Я не могу утверждать наверняка.

— Но все-таки?

— Может быть, правда, а может, и нет. Это не важно.

— Как не важно? Геды рассказывают нам о том, как устроена наша планета.

Он поднес ее руку ко рту и нежно куснул за палец, напоминая о прошлой ночи, когда они были вместе.

— Я рад, что тебя забавляют их фокусы и игрушки. Не хочу, чтобы ты скучала. Но наша с тобой главная задача — извлечь из всех этих пустяков какую-нибудь пользу.

Эйрис отдернула руку. Келовар взглянул на свою подругу с удивлением.

Она внимательно вглядывалась в его лицо, освещенное оранжевым светом.

Похоже, он искренне недоумевал, действительно считая россказни гедов придуманными исключительно для забавы и не собираясь оскорблять ее. Но в его глазах таился тщательно скрываемый страх, нечто такое, что заставило его внезапно нахмуриться. И еще увидела на его руке зеленый кружок — в Доме Обучения Келовар занимался в другом зале.

— Скажи, — спросила она, — разве у вас на занятиях не говорили о веществе и силе, о том, из чего, как утверждают геды, сделана Кома?

— Они говорили об этом. — Он все еще хмурился.

— Повтори, что они сказали.

— Зачем?

— Прошу тебя. Пожалуйста.

— Какую-то чепуху. Меня интересует только оружие — это действительно важно.

— Ну, пожалуйста, расскажи.

— Нет.

— Прошу тебя.

Келовар поднялся и короткими сердитыми рывками стал натягивать штаны и рубашку. Одевшись, он направился к двери. Слегка наклонив голову, Эйрис неподвижно стояла на коленях среди ярких подушек. Она догадалась, что он просто не понял объяснений и теперь не мог их воспроизвести.

Взявшись за дверную ручку, Келовар обернулся.

— Эйрис…

Она подняла глаза. Он стоял так же, как в первую ночь, когда пришел к ней в комнату: руки безвольно опущены, беззащитное лицо выражало покорность и желание.

— Эйрис… Я не хочу уходить.

Она ничего не ответила.

— Я хочу остаться здесь, с тобой. Если, конечно, ты позволишь. — Его голос звучал так нежно и умоляюще, что у нее вдруг сжалось сердце. Она чувствовала какую-то фальшь, и все же ее друг был искренен. Смутившись, она ничего не ответила. Келовар принял ее молчание за согласие и нажал на оранжевый круг. В наступившей темноте она почувствовала, как его руки обвили ее, он зарылся лицом в тяжелые пряди ее волос.

— Ты позволишь мне остаться, солнышко?

— Да, — равнодушно проговорила Эйрис. Он быстро стянул с нее тунику и потянулся к поясу. От него пахло проточной водой и баней. В темноте отчетливо слышалось дыхание: его — тяжелое и учащенное — и ее — спокойное, не затронутое страстью.

Оранжевый свет от горящего круга на стене не позволял разглядеть детали. Келовар теснее прижался к подруге, а она смотрела на невидимый во мраке потолок, сделанный из крохотных частиц, удерживаемых силой, которая подчинялась гедам и лежала в основе целого мира.

В доме, отведенном для сестер-легионеров, лежала Джехан. Ее рука покоилась на груди другой сестры, Талот. Оранжевый круг на стене в комнате Талот давал достаточно света, чтобы Джехан могла различить ее выступающие груди, резкие очертания которых смягчались упавшими на них длинными рыжими локонами. Поигрывая одной прядью, Джехан поднесла ее ко рту и начала рассеянно теребить губами.

— Когда тебе в караул, Талот?

— Во вторую смену. А тебе?

— В третью. Нам надо поспать. С тобой было хорошо, Талот.

— С тобой тоже. Зачем ты жуешь мои волосы?

Улыбнувшись, Джехан лениво потянулась. По телу разливались теплота и истома. С Талот действительно было хорошо.

— Не знаю, дурная привычка.

— Ты всегда жуешь волосы своих возлюбленных?

— Обычно свои собственные, но твои просто прекрасны, Талот.

Необыкновенные.

— Ты имеешь в виду цвет? — настороженно уточнила Талот, и Джехан опять вспомнила о том, что рыжими чаще всего бывают делизийки. У джелиек волосы черные. На этом сходство Талот с делизийками кончалось. Она превосходила Джехан на тренировках, которые уже начала проводить командующая. На занятиях с гедом быстро соображала, какие из новых сведений действительно интересны, а какие не стоят внимания, в постели оказалась лучшей любовницей из всех, с кем раньше спала Джехан, хотя она не спешила ей в этом признаться. В общем, Талот — лучшее, что Джехан нашла в Эр-Фроу, сестра-легионер до мозга костей, и ничего не изменилось бы, окажись она даже зеленоволосой.