Джек Эллис - Ночная жизнь

Карниш раздвинул портьеры. Внизу, прижавшись друг к другу, стояли Бекки, Бобби и Ронни. А над ними описывали круги тысячи птиц.

- Птицы не тронут их, Саймон, - сказал Карниш. - Кто из них тебе меньше всего по душе?

Саймон пытался пошевелить губами, пытался ударить в окно, разбить его, чтобы хоть как-то предупредить друзей, но не мог двинуть и пальцем.

- Бекки? - продолжал тем временем Карниш. - Нет, она ведь твоя любовница.

Саймон застонал.

- Тогда, может быть, Ронни? Нет, у тебя для нее все еще осталось в сердце теплое местечко, не так ли? А Бекки знает об этом?

- Прошу тебя, - сумел выдавить Саймон.

- Значит, Бобби, - мягким голосом произнес Карниш. - Поэт.

Внизу Бобби отделился от Бекки и Ронни, как будто его толкнули в спину. Он огляделся, потом посмотрел на дом. В глазах его застыл ужас. Бобби открыл сумку и вынул оттуда кол. Отсюда, сверху, заостренный конец казался совсем неопасным. Ронни и Бекки, тревожно переглядываясь, двинулись к нему. Ронни протянула руку, словно хотела отнять у него кол.

- Прощай, Бобби, - сказал Карниш.

Бобби выпрямился, приставил острие к горлу и стал медленно наклоняться вперед. Когда угол наклона стал достаточно острым, Карниш отпустил Бобби. Бобби закричал, но крик оборвался, когда кол пропорол ему горло и сантиметров на тридцать вышел из затылка несчастного Бобби.

Ронни закричала. В ее крике было столько боли и отчаяния, что Саймон физически почувствовал их. Карниш засмеялся, словно смотрел по телевизору неплохую, но не выдающуюся комедию.

- Я оставлю Ронни и Бекки на потом, Саймон. Ты не против?

Он развернул Саймона лицом к себе. Огромные мясистые крылья обхватили его и прижали ближе к Карнишу. Саймону показалось, что он снова стал ребенком и его баюкает в своих объятиях кто-то большой и любящий. Даже выражение на лице Карниша напоминало любовь. Ненависть его была так глубока, что ее можно было спутать с любовью. Саймон почувствовал на лице дыхание Карниша:

- Теперь ты мой, Caймон.

Жгучие уколы на спине и плечах внезапно стали интенсивнее. Саймон почувствовал, как влажная горячая плоть охватывает его шею. Казалось, мягкие руки заталкивают его все глубже и глубже в раскрытое тело Карниша.

- Я могу сделать так, что это будет продолжаться вечно, - сказал Карниш. - Я могу поглотить тебя в одно мгновение, а могу пожирать медленно, как болезнь.

За его спиной заклубилась тьма, вознеслась над ним, стелясь под потолком. Через несколько секунд она заполнила всю комнату, окружила Саймона и Карниша, отгородила их от внешнего мира. Они остались вдвоем.

- Ты чувствуешь его, Саймон? Процесс поглощения?

Саймону показалось, что все его тело покрыто червями, которые вгрызаются в плоть.

- О Боже! - Саймон наконец обрел голос.

- Нет, боюсь, он здесь ни при чем, - улыбнулся Карниш. - Дай-ка я расскажу тебе, как сильно я тебя ненавижу. Расскажу, какими будут твои предсмертные муки. Знаешь ли ты, что я могу управлять твоим чувством времени? Что в эти последние мгновения я могу заставить тебя жить и страдать миллионы лет? Подумай об этом, Саймон. Миллионы лет. Или больше. В сотни раз больше. И каждый следующий год твоих страданий будет ужаснее, чем предыдущий. Ты и я, в этой непроницаемой тьме. Навечно.

Саймон чувствовал, как жесткий и холодный щуп разума Карниша рыскает в его сознании в поисках крупиц страха. Но эти цифры, которые тот вывалил на него, не имели для Саймона никакого значения. На самом деле они, наоборот, прогнали страх, который он уже начал было испытывать, и Саймон подумал: "Сукин сын даже понятия не имеет, на что идет".

Если Карниш и уловил эту мысль, то, видимо, не придал ей значения. Он продолжал смотреть на Саймона сверху вниз, как любовник. У Саймона было чувство, будто его насилуют. Он еще мог ощущать свои руки и ноги внутри тела Карниша.

Все это продолжалось так долго, что уже перестало внушать страх и сместилось на чисто физический уровень. Саймону стало интересно, сколько прошло времени. Он не мог этого сказать. Это могли быть секунды, минуты или даже часы. А может, Карниш был прав, и прошли миллионы лет, а он просто этого не заметил.

Карниш продолжал что-то говорить ему, обещая немыслимые страдания, но Саймон больше не слушал его. Он полностью сосредоточился на своих руках, ногах, ладонях. Он пошевелил правой рукой и почувствовал колющую боль, словно напоролся на внутренние зубы Карниша. Не важно. Все равно терять нечего. Он дотянулся вниз, к карману брюк. Ощущение было такое, словно он сунул руку в полуразложившийся труп. Саймон представил себе, что он в морге, роется в куче кишок в поисках чего-то, что он туда обронил. Чего-то твердого. Пальцы его нащупали металл, холодный, твердый. Он ухитрился обхватить этот предмет пальцами и крепко сжал в кулаке. Затем поворочал плечами, и горячие сосущие объятия Карниша немного ослабли.

Внезапно Саймон почувствовал, что очнулся от сна. Он посмотрел снизу вверх на Карниша. Карниш перестал говорить. Он вообще перестал что-либо делать. Он просто смотрел на Саймона глазами такими круглыми и черными, что они вполне могли сойти за космические черные дыры.

- Нет, - тихо проговорил Карниш.

Саймон еще немного подвигал плечами, высвободил правую руку и прижал серебряное распятие Фила-Книголюба прямо к его лицу.

31

Крик, казалось, шел из самого центра Земли. Бекки вскочила на ноги. Жуткий вопль поразил ее в самое сердце: ты жертва, а я охотник, идущий за тобой, говорил он. Даже Ронни, которая плакала на бездыханном теле Бобби, подняла голову и сквозь слезы поглядела на дом. В окне замерцал свет, а потом оно полностью почернело.

Снова раздался крик. Еще более жуткий и пронзительный, чем в первый раз. Сполох ярко-белого пламени осветил окно и погас. Птицы, кружащие над Ронни и Бeкки, внезапно стали разлетаться в разные стороны, словно сила, которая собрала их сюда, просто-напросто улетучилась, растворилась в прохладном ночном воздухе. Улетая, они громко и, казалось, смущенно кричали.

Бекки подумала о Саймоне.

- Ему нужна наша помощь, - сказала она.

РОННИ подняла распухшее от слез лицо, покачала головой и снова упала на труп Бобби.

Бекки наклонилась над ней и ущипнула за руку. Ронни всхлипнула от боли и снова подняла голову.

- Я должна пойти туда, Ронни. Если я не выйду через минуту или две, убегай.

Ронни снова упала на Бобби. Бекки добавила более мягко:

- Ты должна спастись, чтобы рассказать всем о том; что произошло.

Ронни не ответила. Все ее тело сотрясалось от рыданий.

- Черт, - пробормотала Бекки.

Раздался еще один крик. На этот раз после вспышки пламени окно разлетелось вдребезги, и на траву перед домом приземлилось нечто, похожее на настольный письменный прибор. Снова крик. Бекки узнала голос Саймона, полный боли и страха, и стремглав бросилась к двери. Лишь на секунду она задержалась на ступеньках, чтобы достать водяной пистолет. Потом распахнула дверь и вбежала внутрь. Свет на нижнем этаже мигал, словно были неполадки с электричеством. Весь дом трясся, будто разваливался на части. Снова крик Саймон.. Теперь в нем отчаяние, паника. Бекки побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и даже на мгновение остановилась передохнуть на верхней площадке. Освещен был только один коридор, тот, что вел в центр дома. Его пересекала черта, словно кто-то прожег пол. Святая вода, догадалась Бекки. Снова крик Саймона, на этот раз отчетливый: