Харлан Эллисон - Мне жаль, Арлекин ! - сказал часовщик

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

"МНЕ ЖАЛЬ, АРЛЕКИН!" - СКАЗАЛ ЧАСОВЩИК

Фантастический рассказ

Всем, постоянно спрашивающим: "о

чем это?", жаждущим точного

указания, где все это происхо

дит.

"Итак, огромная масса людей служит госу

дарству. Скорее всего, они не люди, а че

ловекоподобные механизмы. Они - это регу

лярная армия, милиция, тюремщики и про

чие. Не стоит их осуждать или жалеть. Их

уровень - уровень дерева, земли, камня,

единственное, на что они годятся - прис

луживать. Это - инертная масса, и отдель

ный человек в ней ценится так же, как пе

регоревшая лампочка. У них такое же чувс

тво собственного достоинства, как у лоша

дей или собак. И тем не менее, они счита

ются добропорядочными гражданами. Осталь

ные - многочисленные законодатели, поли

тиканы, юристы, владельцы контор - служат

государству, главным образом, своими моз

гами и мораль их одинакова. Они могут

служить и богу и дьяволу совершенно спо

койно. И очень мало героев, патриотов,

мучеников, реформаторов - действительно

великих людей - пытаюся служить государс

тву по совести, вызывая этим недовольство

основной массы, которая видит в них своих

врагов".

Генри Дэвид Торо

"ГРАЖДАНСКОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ".

Это и есть сюжет. се начнется с середины, позже узнаем, как все началось, а конец последует в конце.

се так и было. Это был прекрасный мир, как утверждали, заслуживающий внимания того, КТО БЕЗОСТАНОВОЧНО СОХРАНЯЛ МАШИННУЮ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ, подливая лучшую смазку на сегменты и рычаги цивилизации. Но тут появился несогласный, герой, постепенно приобретающий популярность. Бюрократы не спешили разделаться с этим "эмоционально беспокойным элементом из простого народа". Вместо этого они попытались возложить данную проблему на Часовщика и его механизмы закона.

Но проблема оставалась реальной, и никто не мог предсказать, как развернутся события дальше. Это напоминало давно позабытую болезнь, которая внезапно вспыхнула в серед, где иммунитет к ней давно утерян. И эта болезнь обрела реальное воплощение.

Она воплотилась в л и ч н о с т ь, чего не случалось на протяжении уже многих десятилетий. Но это произошло и вызвало серьезные опасения. В определенных кругах среднего уровня обо всем этом думали с негодованием. Вульгарная бравада. Анархия. Позор. Другие ничего не думали, только посмеивались. Это происходило там, где мысли подчинялись традициям, условностям и тонким формальностям. Но если спуститься ниже, да, если опуститься на тот уровень, где люди постоянно нуждались в святых и грешниках, жаждали героев и злодеев так же, как хлеба и зрелищ... О, там его считали Наполеоном, Боливаом, Робин Гудом - асом из асов, Иисусом, Йомо Кеньятто.

Верхушка воспринимала его, как катастрофу, стихийное бедствие, при котором каждый спасает свое имущество сам. Его называли опасным еретиком, бунтовщиком без чести и совести. Его знали все - низы общества и высшие классы, но отреагировали имено верха. Самые высокие инстанции.

Они направили эого смутьяна с картой времени и кардиопластиной в офис Часовщика.

Часовщик - довольно высокий (выше шести футов роста) и неразговорчивый мужчина. Когда дела идут в соответствии со временем, он любит что-то невнятно мурлыкать себе под нос.

Даже в тех группах общества, где страх был постоянным, все называли его Часовщиком. Никто и никогда не называл его по имени - его называли по м а с к е.

Вы не произносите ненавистное имя, потому что этот человек под маской способен о т м е н и т ь минуты, часы, дни и годы вашей жизни. Его маску называли Мастер-Хранитель Времени.

- Что происходит? - спросил Часовщик с присущей ему мягкостью. - Кто это такой на карточке времени, которую я держу в руке? Кто он? На кардиопластине указаны его характеистики и параметры, но до того, как я лично его аннулирую, я должен точно знать, что он из себя представляет.

И он обратился ко всем фискалам, доносчикам, шпикам и сыщикам, словом, всем-всем: "Кто такой Арлекин?"

И опять что-то тихо замурлыкал. Для служащих с о г л ас о в а н н о г о в р е м е н и это было потрясением. Как бы там ни было, но для них это была самая длинная речь, когда-либо услышанная от него. И весь персонал - фискалы, сыщики, шпики и дятлы, а также многие другие, которые могли что-либо знать, - засуетился, выясняя:

К Т О Т А К О Й А Р Л Е К И Н?

* * *

Паря выше третьего уровня над городом, он взирал на идеально-геометрическое расположение зданий Мондриана с алюминиевой платформы воздушного судна (Ха! Разве это воздушное судно?! Развалина, вот что это такое!). Совсем близко он видел движение стрелок на часах Тимкинского шарикоподшипникового. 4:47. Движение стрелок. Смена. 5:00. Гудок.

Шкодливая ухмылка исказила резкие черты, образовав на мгновение ямочки на щеках. Почесав золотисто-рыжую шевелюру и пожав плечами в многоцветной куртке в предвкушении небывалого, он рванулся вперед, и ветер подхватил воздушный корабль. Он мягко спланировал и проскользнул над спешащими людьми, умышленно нарушая и уничтожая все торжественное. Арлекин вставил пальцы в большие уши, высунул язык и пошел откалывать коленца.

Один унылый тип вдруг попал под его влияние и неожиданно растянулся, теряя полетевшие во все стороны свертки. Другой обмочился. Третий опрокинулся вверх ногами и начал дрыгать ими с самым глубокомысленным видом. Служащие автоматически встали, дожидаясь, пока все не прекратится. Такая вот маленькая диверсия.

Он поймал ветер, блуждающий бриз, и исчез. Хи-хи, ха-ха... Обогнув карниз Института Изучения Хода Времени, он увидел летящий самолет.От предвкушения забавы на его лице вновь появилась проказливая усмешка. Он резко направил свой корабль вниз, одновременно убирая зажимы с резервуаров, селанных дома, предохраняющих свое содержимое от того, чтобы оно не высыпалось раньше времени.

Корабль пронесся над заводскими служащими, рассыпая на экскалатор монпаньсе.

Монпансье! Миллионы и миллиарды пурпурных, желтых, зеленых шариков. Вкус сладких кореньев, винограда, малины и мяты. Круглые, гладкие, хрустящие, тающие во рту. Вся эта грохочущая масса обрушилась на головы, плечи, тяжелые шляпы и спецовки служащих Тимкина, звеня и прыгая по дороге вокруг их ног, затмевая небо над головой, устремляясь вниз и переливаясь всеми цветами радости, детства и каникул. Нескончаемый поток чистой волны, шквал разноцветных сладостей с неба, будоражащий вселенную здравомыслия и размеренных обязанностей сумасшедшим воплем новизны. Монпансье!

Служащие уворачивались, смеялись, нарушив с суматохе стройные ряды, а леденцы продолжали свою разрушительную работу, и вот, наконец, раздался отвратитеьный скрежет в размеренно движущемся экскалаоре, словно миллионы когтей заскребли по миллионам ученических досок. Все остановилось, замерло, и каждый рухнул там, где стоял, смеясь и хрустя маленькими осколками детства. Это было помешательство, праздник, восторг и смех. Но...