Харлан Эллисон - Как я искал Кадака

И что ты теперь скажешь?

Ну, я так и знал.

- Вот и он.

Янкель не поверил. Хаим рассмеялся. Шмуль заплакал, и нос у него позеленел. Снодль закашлялся. Реб Иешая повесил голову.

- Надо было послать Аврама, - сказал он.

Аврам отвернулся. Чтоб у него все, как лист, отсохло.

- Вот он, я вам говорю, и это все, что от него осталось, заявил я. Вот ваш Кадак, чтоб ему сгнить в куколке.

И я рассказал им всю историю. По крайней мере у них хоть хватило совести изумиться.

- И с этим у нас будет лшньям? - спросил Мойше.

- Так превратите его обратно, и дело с концом, - ответил я. - А я умываю руки. - Отошел в угол шулы и сел. Это уже была их проблема.

Они терзали его часами. Они перепробовали все. Угрожали ему, просили его, умоляли его, стыдили, обхаживали, шмахель, оскорбляли, колоти-та, гонялись за его тухес по всей шуле...

Конечно. Можно подумать, я не знал. Этот поганец Кадак не менялся. Он наконец-то стал тем, кем желал. Тупой ползучей бабочкой!

И сопел. Все еще сопел. Вы хоть представляете, насколько омерзительнее человека сопит бабочка?

Плоц от этого можно.

И наконец, когда они отчаялись превратить его обратно - а, между нами говоря, не думаю, чтобы его можно было превратить обратно, после того как этот шизанутый буби архидруид его изменил, - беднягу схватили, и реб Иешая изрек раввинистическое решение: учитывая критическую ситуацию, присутствия его будет достаточно. Так что мы наконец сели шиве по Зушшмуну и по Снодлю.

И тут реб Иешая скорчил жуткую рожу и вскричал:

- Боже мой!

- Что?! Что еще?! - взвыл я. - Что теперь еще?!

- Евзись, - мягко спросил меня реб Иешая, - когда архидруид превратил Кадака в эту штуку?

- Десять лет назад, - ответил я, - но...

И тут я заткнулся. И сел. И понял, что мы проиграли и все еще будем торчать здесь, когда эти ганефы выдерут планету с орбиты, и мы умрем вместе с психами в Соборе Отступников, и нафке, и Камнем, и архидруидом, и всеми прочими придурками, у которых не хватило здравого смысла убраться на Касрилевку.

- А в чем дело? - спросил этот ойзвурф Мейер Кахаха. - В чем проблема? Ну и пусть он был бабочкой десять лет.

- Только десять лет, - сказал Шмуль.

- Не тринадцать, шмак, только десять, - простонал Янкель, тыча Мейеру Кахахе пальцем в девятый глаз.

Мы смотрели на Мейера Кахаху, пока не дошло даже до него.

- О Боже мой, - выдавил он и упал на бок.

А эта бабочка, этот ублюдок Кадак, взлетел и запорхал по синагоге. Никто не обращал на него внимания. Все было впустую.

В Писании ясно сказано, что все десять участников маньяка должны быть старше тринадцати лет. В тринадцать лет еврейский мальчик становится мужчиной. "Сегодня я стал мужчиной", - как в той старой шутке. Ха-ха. Очень смешно. Все устраивают бар-мицва. Тринадцать. Не десять.

Кадак был слишком молод.

Лежащий на животе мертвый Снодль зарыдал. Реб Иешая и остальные семеро, последние синие евреи на Зушшмуне, обреченные погибнуть, даже не приклеив напоследок своих согнездных наложниц, - все они уселись и принялись ждать гибели.

Мне было еще хуже. У меня все тело болело.

А потом я поднял голову и заулыбался. Я улыбался так долго и громко, что все повернулись ко мне.

- Он свихнулся, - сказал Хаим.

- Оно и к лучшему, - отозвался Шмуль. - Ему будет не так больно.

- Бедный Евзись, - промолвил Ицхак.

- Дураки! - заорал я, вскакивая, и прыгая, и катаясь, точно тумлер. Дураки! Дураки! И даже вы, реб Иешая, все равно дурак, потому что мы все дураки!

- Это так ты разговариваешь со своим ребе? - укорил меня реб Иешая.

- Конечно, - взвыл я, раскачиваясь и бегая, - конечно, конечно, конечно, конечно...

Но тут подошел Мейер Кахаха и сел на меня.

- Сойди с меня, шлемиль, Я знаю, как нам спастись, это же было ясно с самого начала, и нам вовсе ни к чему эта тупая сопливая бабочка Кадак!..

Мейер Кахаха слез с меня, и я с огромным удовлетворением оглядел всех, потому что собирался лишний раз доказать, что я чистой воды фольксменш, и произнес:

- Согласно трактату "Берахот", девять евреев и ковчег завета, в котором хранятся свитки Торы, могут вместе - эй, слышите, поняли, нет? могут вместе считаться одним минъяном.

И реб Иешая расцеловал меня.

- Ой, Евзись, Евзись, как ты только это запомнил? Ты же не знаток Талмуда, как ты только вспомнил такую замечательную вещь?! - бормотал он мне в лицо, обнимая и слюнявя меня.

- Это не я вспомнил, - ответил я скромно. - Это Кадак.

И все поглядели вверх, как это сделал я, и там сидел в конце концов не такой и бесполезный Кадак, сидел на ковчеге завета, арона-кодеш, святом ларце, содержащем священные свитки писаний Господних. Он сидел там бабочкой, отныне и навсегда бабочкой, и отчаянно махал крыльями, пытаясь высказать кому-нибудь то, о чем забыли все, даже раввин, а он помнил.

И когда он слетел вниз и пристроился на плече Иешаи, мы все сели и передохнули минутку, и реб Иешая объявил:

- Теперь мы будем-таки сидеть шиве. Девять евреев, ковчег завета и бабочка составляют миньян.

И в последний раз на Зушшмуне (эй, ищите меня где-нибудь в другом месте) мы произнесли святые слова, в последний раз - по дому, который покидали. И во время всех молитв с нами сидел Кадак, хлопая своими тупыми крылышками.

И знаете что? Даже это было мехайе - что значит огромное удовольствие.

ЭЛЛИСОНОВСКИЙ СЛОВАРЬ И ГРАММАТИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК

ДЛЯ ГОЕВ

Есть два способа написать рассказ с использованием иностранных слов. Первый - объяснить каждое использованное слово прямо в тексте или надеяться, что читатель поймет смысл из контекста. Второй - попытаться передать колорит диалекта и языка чисто синтаксическими средствами и выкинуть все иностранные слова вообще. А третий - это приложить словарик и надеяться, что читатель не такой дурак, чтобы обидеться на автора, который ведь хотел, как лучше.

Кроме того, автор, потрясающий парень, хочет, чтобы вы до конца насладились этим рассказом, и позвал на помощь своего друга, мистера Тима Кирка, который, хоть и гой, но все-таки трижды лауреат "Хьюго", и тот нарисовал вам зушшмоида Евзися. Которого и прилагаем.

Автор (еврей)

Адонаи - святое имя Господа.

Авейра - букв. "грех", но употребляется также в значении "непристойность", "преступление".

Бар-мицва - церемония инициации в иудаизме; проводится, когда еврейскому мальчику исполняется тринадцать лет, и после нее он принимает на себя обязанности мужчины.

Бреч - блевать.

Буби - обычно ласковое слово без определенного значения, однако иногда употребляется иронически.

Буммерке - шлюха, девица легкого поведения; нафке.

Вейзмир - почти то же, что "гевалт".

Ганеф - жулик, вор; иногда употребляется одобрительно в значении "умник".

Гевалт - восклицание, выражающее страх, изумление, потрясение.