Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

— Пальмира говорит, — начал Герунд, — что эволюция позаботится обо всём, если у неё действительно возникнет желание убрать человека со своего пути. Новый род получит некое подобие защиты, или оружия, которое сделает его неуязвимым перед родом, который будет вытеснять.

— Не может быть! — вознегодовала она, как будто он сказал что-то глупое. — Эволюция — полностью нейтральный, слепой процесс.

— Это только то, что говорит и что волнует Пальмиру! — ответил Герунд.

Он видел, что она воспринимает его замечания как несерьёзные. Так оно и есть. Герунд произнёс фразу, чтобы скрыть свою неуверенность в том, что действительно сказал Пальмира по этому поводу.

Параэволюция — жёсткая формулировка. Герунд только намекнул о ней, зная, что Сиро заинтересует сама тема.

Но Параэволюция и сопутствующие ей неприятности вылетели у них из головы, как только в кабине появился Джефри. Флайер парил на автопилоте над песками Сары.

— Доктора запрашивают, — по слогам произнёс Джефри. — Вызов идёт из порта Капверде, почти прямо по курсу. У них… им… там… необходима помощь подводнику, — запинаясь и сбиваясь доложил он.

— Да-да, конечно, примите вызов, — сказала Сиро, вставая и направляясь в кабину управления.

Как только вновь послышался зуммер вызова, она подошла к приборному щиту. Внимательно прослушав информацию, Сиро ответила:

— Вызов приняла доктор Сиро Жирес.

— Спасибо, доктор, — с облегчением выдохнул радист, — ждём вас.

До острова Капверде оставалось около шести тысяч миль. Такое же расстояние они преодолели от Барб Барбера.

Как только Сиро вышла из кабины управления, вдали показалось Ланиковое море. Пустыня, словно огромный пляж, протянулась до самого Барб Барбера.

Флайер пронёсся над мелководьем и рванулся к посадочной полосе.

Я сразу же под аппаратом образовалась мягкая подушка из воды и песка, закрывшая из виду землю.

Произведя минут за десять расчёты, Джефри приступил к снижению. Аппарат осторожно нырнул под слоисто-кучевые облака, чтобы сориентироваться в поисках четырнадцати островов архипелага Капверде, слева по курсу.

— Прекрасно сработано! — в восхищении произнёс Герунд.

Джефри, словно ребёнок-вундеркинд, исполняющий сложнейшие прелюдии Бритзипарбту на органной виолончели, управлялся с микронавигатором; склонность к машинам, присущая всем недалёким людям, давала о себе знать.

Флайер пробарражировал над портами вокруг Сатаго и начал медленный вертикальный спуск. Серые потоки воды рванулись навстречу, забурлили вокруг, поглотили, и стрелка высотомера, стремительно минуя отметку “нуль”, начала отсчёт морских саженей вместо метров.

Джефри снова связался с базой. Вспыхнули сигнальные маяки, установленные на расстоянии десяти метров друг от друга, указывая проход к подводному городу.

Наконец, словно зев кита, ангар принял их. Они вошли в него, и “челюсти” ангара сомкнулись. Мощные помпы тотчас неё начали откачивать воду, заменяя её воздухом.

Подсознательно подготовив себя к тому, что должно произойти, Сиро выскочила из флайера прежде, чем вакуумный вакабиль собрал попавшую в ангар рыбу и высушил пол. Герунд и Джефри поспешили за ней.

Около выхода из ангара Сиро встречали два портовых служащих.

— Спасибо, что так быстро прибыли, доктор Жирес, — поблагодарил один из мужчин. — Возможно, вы уже в курсе дела. В беду попал главный инженер подводного траулера “Бартломео”.

Знакомя Сиро с деталями происшествия, клерк вёл её, Герунда и Джефри к небольшому мобилю. Второй служащий уже уехал, и они двинулись в путь вдоль необычного вида береговой линии подводного города, где, несмотря на повседневную суету, присущую всем докам, нигде не было видно воды.

Веками человечество относилось к морям, как к опасной среде передвижения и не менее рискованному источнику добычи рыбы; и лишь значительно позже люди освоили огромные водные просторы и их отношение к ним стало таким же внимательным, как и к земле; сейчас человек больше времени уделял фермерству, чем рыболовству. Количество работников, которые трудились в глубинных саваннах, увеличивалось; соответственно разрастались подводные порты и города, конкурируя со своими земными братьями.

Выгодное месторасположение в Ланике, близость к Малому Союзу способствовали преобразованию подводного порта Капверде во второй по величине город Инисфара и один из первых портов подобного значения.

Район города, где остановился мобиль, насчитывал свыше десяти веков.

Фасаду больницы, куда прошли гости, несомненно, требовалось капитальное обновление.

Обстановка внутри, как, впрочем, и во всех больницах, напоминала монастырскую обитель. Крытая галерея вела к двери, за которой располагались комната ожидания, примитивная кухня, радиорубка и небольшие компактные палаты; в одной из таких палат и лежал Дже Регард — главный инженер “Бартломео”, подвергшийся мощной дозе радиоактивного облучения.

Сегодня дежурил старый слуга — согбенный, с седой бородой. Кроме него, в пропахшей плесенью больнице людей не было.

— Посмотрите, что можно сделать с беднягой, доктор, — обратился служащий к Сиро. — Думаю, что капитан “Бартломео” придёт навестить инженера. Оставляем вас с миром.

— Спасибо, — рассеянно произнесла Сиро, думая о другом. Она повернулась, прошла в палату и захлопнула за собой дверь.

Некоторое время Герунд и Джефри молча стояли у палаты. Затем Джефри прошёл по галерее и выглянул на улицу. Мимо спешили по своим делам мужчины и женщины.

Унылые фасады зданий, встроенные прямо в скалы, напоминали склепы.

Джефри обхватил себя огромными ручищами.

— Домой хочется, — сказал он. — Здесь слишком холодно.

С крыши сорвалась капля и упала ему на щеку.

— Здесь холодно и сыро, — добавил он.

Старый слуга безмолвно, с иронией глядел на него.

Довольно долго все молчали. Ждали, почти ни о чём не думая. Их сознание уподобилось свету на улице — такое же затуманенное и тусклое.

Под тонким одеялом крупное тело больного вздымалось и опускалось в тщетных попытках дышать полной грудью. Многодневной давности щетина покрывала сильно развитый, массивный подбородок.

Улёгшаяся рядом с Регардом Сиро почувствовала себя Магометом рядом с горою.

То, что гора эта находилась в бессознательном состоянии, существенно облегчало задачу Сиро. Она прикоснулась к обнажённой руке Регарда. Расслабила мышцы, замедлила дыхание. Обычная рутинная процедура.

Сиро сокращала количество ударов своего сердца, пока его ритм не совпал с ритмом больного.

Доктор погружалась в красный, безликий туман, исподволь обволакивающий её от полюса до полюса. И, мало-помалу, где-то вдали начали вырисовываться нечёткие контуры миражей. В тумане возникли полосы. Чем глубже Сиро погружалась, тем чётче становились они; островки крови накатывались на неё. Как хищники, целенаправленно двигались, расширялись, изменялись, перестраивались, и она плыла среди них. И, хотя Сиро двигалась, все чувства и направления были размыты. Размеры значения не имели, расстояния не поддавались определению взглядом, да и самого взгляда не существовало.