Айзек Азимов - Основание и Земля

Взглянув в эту минуту на нее, Тревиз испытал какое-то странное предчувствие и, слегка встревоженный, сжал губы.

Еда оказалась питательной, но не слишком вкусной. Главное блюдо состояло из вареного мяса с горчичным соусом, лежавшего на листьях растения, которое Тревиз не сумел определить. Из-за горько-соленого вкуса оно ему не понравилось. Позднее он узнал, что это была разновидность морской водоросли.

Затем был кусок плода, напоминавшего по вкусу яблоко с легким привкусом персика (действительно неплохого) и горячий темный напиток, настолько горький, что Тревиз оставил половину, попросив вместо него холодной воды. Все порции были маленькими, но в данных обстоятельствах Тревизу было все равно.

Они ели наедине, безо всякой прислуги. Министр сама разогревала и подавала пищу, а затем сама убирала посуду и приборы.

– Надеюсь, вам понравилось, – сказала Лизалор, когда они вышли из столовой.

– Вполне, – ответил Тревиз без особого энтузиазма.

Министр вновь заняла свое место на диване.

– Позвольте продолжить наш разговор, – сказала она. – Вы говорили, что Компореллон обижен на превосходство Основания в технологии и на его лидерство в Галактике. Это правда, но этот аспект ситуации может заинтересовать только интересующихся межзвездной политикой, а таких немного. Гораздо важнее то, что среднего компореллонца ужасает безнравственность Основания. Есть много безнравственных миров, но Терминус – главный из них. Я хочу сказать, что вся враждебность, испытываемая в нашем мире к Терминусу, основана на этом больше, чем на каких-то абстрактных вопросах.

– Безнравственность? – удивился Тревиз. – Какие бы недостатки вы ни признавали за Основанием, оно распространяется в Галактике достаточно эффективно. Гражданские права постепенно растут, уважаются и…

– Советник Тревиз, я говорю о ПОЛОВОЙ нравственности.

– В таком случае я вас не понимаю. Мы совершенно нравственное общество в половом смысле. Женщины представлены во всех областях общественной жизни. Наш мэр – женщина, и почти половина Совета состоит из…

На лице министра отразилось ее растущее раздражение.

– Советник, вы смеетесь надо мной? Вы безусловно знаете, что означает половая нравственность. Существует ли на Терминусе таинство брака?

– Что вы называете таинством?

– Есть у вас формальные брачные церемонии, соединяющие пары?

– Конечно, если люди хотят этого. Такие церемонии упрощают проблемы налогов и наследования.

– Но могут быть и разводы?

– Конечно. Безнравственно заставлять людей жить друг с другом, когда…

– И никаких религиозных ограничений?

– Религиозных? У нас есть люди, занимающиеся философией древних культов, но как это связано с браком?

– Советник, здесь, на Компореллоне все аспекты секса строго контролируются. Вне брака его быть не должно, и даже в браке он ограничен. Нас шокируют миры – и особенно Терминус – где секс рассматривается только как развлечение и не имеет большого значения когда, как и с кем предаваться ему.

Тревиз пожал плечами.

– Простите, но мне не под силу преобразование Галактики или хотя бы Терминуса… И вообще, как связан этот вопрос с моим кораблем?

– Я говорю об общественном мнении в вопросе о вашем корабле, и о том, что это ограничивает мои возможности поиска компромисса. Народ Компореллона ужаснется, узнав, что вы взяли на борт молодую привлекательную женщину для удовлетворения страсти своей и своего спутника. Из соображений безопасности вас троих я и предлагаю вам согласиться на добровольную передачу корабля вместо публичного суда.

– Я вижу, – сказал Тревиз, – что вы использовали паузу в разговоре и придумали новый тип убеждения угрозой. Мне нужно бояться толпы линчевателей?

– Я просто указываю вам возможные опасности. Можете ли вы отрицать, что женщина, которую вы взяли на корабль, не что иное, как сексуальное удобство?

– Конечно, могу. Блисс – спутница моего друга, доктора Пилората, и конкуренции между нами нет. Вы можете не признавать их отношения браком, но я верю, что в представлении Пилората и этой женщины они – муж и жена.

– Вы утверждаете, что не участвуете в этом?

– Конечно, нет, – сказал Тревиз. – За кого вы меня принимаете?

– Не могу сказать. Я не знаю вашего понятия нравственности.

– Тогда позвольте объяснить, что мое понятие нравственности говорит мне, что я должен относиться серьезно к собственности своего друга… или к его спутнице.

– И вы ни разу не испытывали соблазна?

– У меня не было возможностей для этого.

– Вообще? Может, вас не интересуют женщины?

– Не верьте этому. Они меня интересуют.

– Сколько прошло времени с тех пор, как вы занимались сексом с женщиной?

– Месяцы. Этого не было после отлета с Терминуса.

– И, разумеется, вы недовольны этим.

– Конечно, – с чувством сказал Тревиз. – Но ситуация такова, что у меня не было выбора.

– Ваш друг Пилорат, видя ваши страдания, мог бы предложить вам разделить с ним его женщину.

– Я не показывал ему своих страданий, а если бы и показал, он не захотел бы делиться Блисс. К тому же женщина должна быть согласна, а я ее не привлекаю.

– Вы говорите так потому, что изучили этот вопрос?

– Нет, я не изучал его. Чтобы прийти к такому заключению, не нужны эксперименты. Кроме того, мне она не очень нравится.

– Поразительно! Такие как она привлекают мужчин.

– Физически она привлекательна, и тем не менее меня к ней не влечет. Кроме того, она слишком молода.

– Значит, вы предпочитаете зрелых женщин?

Тревиз помолчал. Не крылась ли здесь ловушка? Он осторожно сказал:

– Я сам достаточно стар, чтобы ценить зрелых женщин. Но как это связано с моим кораблем?

– Забудьте пока о своем корабле, – сказала Лизалор. – Мне сорок шесть лет и я не замужем. У меня слишком много дел для замужества.

– В таком случае, по законам вашего общества, вы должны оставаться целомудренной всю жизнь. Потому вы и спрашивали, как долго я обхожусь без секса? Вам нужен мой совет по этому вопросу? Если да, то я скажу, что это не еда и питье. Жить без секса неудобно, но не невозможно.

Министр улыбнулась, и в глазах ее опять появилось плотоядное выражение.

– Вы ошибаетесь, Тревиз. Ранг имеет свои привилегии и вполне возможно быть осмотрительным. Я не всегда воздерживаюсь. Тем не менее компореллонские мужчины меня не удовлетворяют. Я допускаю, что нравственность – это хорошо, но она вызывает у мужчин нашего мира чувство вины, от чего они становятся несмелыми, медленно начинают, быстро кончают и, что самое главное, ничего не умеют.

– С этим я ничего не могу поделать, – осторожно заметил Тревиз.

– Вы хотите сказать, что дело может быть во мне? Что я их не вдохновляю?