Майкл Коуни - Бронтомех!

Я оглянулся на человеческое общество, представленное пьющей частью поселка Риверсайд, и мне пришлось признать, что оно не впечатляло.

Том Минти, Билл Йонг и Джим Спарк — навеселе от «Иммунола» — громко смеялись в углу. За соседним столиком, придвинув друг к другу свирепые лица, ожесточенно спорили Джед Спарк и Чиль Каа. Уилл Джексон застыл с каменным лицом, не найдя поблизости молоденькой девушки, на которую можно поглазеть. Миссис Эрншоу выдавала гневные инструкции в видеотелефон, висевший на дальней стене; с экрана смотрело испуганное, нерешительное лицо ее компаньонки мисс Коттер.

Может быть, я устал и несколько пал духом в тот вечер, но мне показалось, что целеустремленности, единства и согласованности у человеческого общества не больше, чем у сессии Всеаркадийского Совета.

Однако следующее утро преподнесло сюрприз. Я помогал аморфу приладить кусок обшивки к одному из поплавков, сгибая лист, пока аморф закручивал винты, когда над моей головой раздался голос Эзры Блейка.

— Эй, Монкриф, — позвал он. — У меня есть для тебя работа.

— Да? — ответил я, никак не ожидая его: со времени регаты мы не разговаривали. — Я как раз сейчас очень занят.

Он проигнорировал мое замечание.

— Это скиттер Пола. Водозаборник поврежден.

— Вот к чему приводит езда по грязи.

— Не думай, что я ему не говорил.

Мы прошли вниз по причалу, и я осмотрел катерок. Пол поставил его на кирпичи и стоял рядом со смущенным видом.

— Ремонт займет не меньше двух часов, — сказал я. — Вы можете подождать до завтра?

— Два часа, — задумчиво пробормотал Эзра Блейк. — Это около шести дюжин яиц по расценкам Организации. Вот что. Ты можешь получать бесплатные яйца и молоко в течение недели. Идет?

— Я не пью молоко, — озадаченно протянул я. — А что случилось с твоей карточкой? У тебя перерасход?

— Перерасход? У меня? — Он покраснел от гнева. — Дьявол! Монкриф, ты что, принимаешь меня за какого-нибудь батрака?

— Послушай, как-то странно, что ты пытаешься расплатиться яйцами.

Эзра посмотрел на меня.

— Ну, конечно. Ты же не был на собрании. Как я не сообразил! В общем, Монкриф, у нас в Риверсайде новая система расчетов. Никто не пользуется карточкой без необходимости. На черта Организации все про нас знать?

— Ты хочешь сказать, что мы докатились до бартера?

— Вот-вот. Это предложила миссис Эрншоу — у нашей старушки мозгов хватает. Раз уж мы все платим по одной и той же идиотской шкале и все товары и услуги оцениваются в стандартных рабочих часах, мы решили, что нашей денежной единицей будет стандартный час, понимаешь? Это первый шаг к независимости, Монкриф.

Мы договорились о цене, и он ушел довольный. Но меня этот случай встревожил. Никакой это, по-моему, не шаг к независимости. Я воспринимал бартерную систему как откат назад.

Дни складывались в недели, и «Аркадянин Монкриф» начал приобретать свои очертания. Поначалу смотреть было особенно не на что, и несколько случайных зевак — которые всегда имелись из-за нехватки в Риверсайде рабочих мест — открыто над нами насмехались. Два узких поплавка и вправду не производили впечатления судна для кругосветного плавания. Они выглядели просто жалко рядом с массивным корпусом «Арктура» — траулера Перса Уолтерса, стоящего рядом.

Однако мы соединили поплавки солидными поперечными балками, а вскоре уже строили просторную каюту. «Аркадянин Монкриф» начал напоминать судно. Однажды утром Мортимор Баркер привез съемочную группу, и они отсняли материал в стиле непотопляемого оптимизма, для чего Стренг героически позировал в недостроенной рубке.

Впоследствии Стренг заявил:

— Эти поперечные балки мне не нравятся.

Мы втиснулись в каюту, и он проверил качество работ — с недавних пор он завел такую привычку, весьма неприятную. Я открыл водонепроницаемый люк, который пел в крошечную носовую каюту, приспособленную для отдыха, и осмотрел поперечную балку. Массивная балка проходила под передней переборкой и была сделана из привозной твердой древесины.

— По-моему, отличные балки, — кратко резюмировал я.

— Но они примут на себя всю нагрузку от волн, — объявил Стренг. — Этот катамаран ни черта не скрепляет, кроме них. Сделай их многослойными.

— Как-то уже поздновато, Ральф, — негромко заметил я.

— Знаешь что? — прогремел он, и мне сразу стало тесно в одной каюте с этим верзилой. — На кон, черт побери, поставлена моя жизнь. Ты установишь многослойные поперечные балки или ищи другого капитана. Я не намерен плыть вокруг света на развалюхе.

Понятно, он нервничал. Понятно, что он нервничал больше любого из нас. Но его претензии могли задержать нас не на один день и выбить из графика.

Однако Ральф уперся. В конце концов я пожал плечами и велел бригадиру начать разборку кабины.

В результате нам пришлось увеличить темп, и я начал терять счет дням. Несколько раз в день являлась Сюзанна и подвергала меня принудительному кормлению кофе и белковыми фрикадельками — у меня развилось извращенное пристрастие к этим долгожующимся комочкам, закупленным в качестве долговременного запаса для Стренга.

Сюзанна рассказывала мне о продолжающемся конфликте между Риверсайдом и Организацией.

— Я начинаю беспокоиться, Кев, — сказала она однажды. — Уже были случаи вандализма.

— Например? — рассеянно спросил я, работая с электрической отверткой.

— Например, зверские изнасилования прекрасных невинных блондинок по имени Сюзанна.

— Ай-ай-ай, — кажется, пробормотал я набитым латунными шурупами ртом. Потом смысл ее слов просочился в мой заполненный фока-штагами, кильсонами и спинакерами мозг. — Что? — вскричал я, чуть не проглотив шуруп.

— Например, в автомобиле Синклера Синглтона заткнули выходные воздушные отверстия, а еще глушили частоту дистанционного управления бронтомехами, ехидно ответила Сюзанна. — Ты что, Монкриф, оглох?

— А известно, кто так развлекается?

— Организации — нет, а в поселке, конечно, все знают. Опять эти, как их, Свободолюбивые граждане.

После таких разговоров я стал на всякий случай выставлять по ночам сторожа. Спонсором проекта выступала Организация, и мне уже приходилось слышать ворчание в свой адрес, так что можно было всего ожидать.

Мы практически ничего не знали о том, что творится в других районах. Как высказался однажды вечером Стренг, когда телегазета находится в руках Организации, а личные поездки стали редки из-за уменьшения доходов, в мире может происходить все что угодно.

— Впрочем, — добавил он, — какого черта нам переживать из-за вещей, на которые мы все равно не можем повлиять? Вся эта мура из телегазеты, всякие новости с другого края Сектора — они не имеют никакого смысла. Они меня не касаются. Важно только то, что влияет на мои решения, и те новости, которые касаются лично меня. Если новость не попадает в эту категорию, я просто не желаю о ней знать.