Майкл Коуни - Бронтомех!

— Ну, так и есть. Так и есть! — Баркер вскочил с проворством, невероятным для такой туши. — Я так и думал!

Он бросился к пульту управления и защелкал переключателями.

Стренг повернулся. Мы видели его широкую спину и сильные руки, взламывающие наспех заколоченную досками дверь в переднюю каюту. Он поднял ломик; послышался скрип извлекаемых гвоздей и треск дерева.

— Выходи, покажись! — крикнул Ральф, повернул ручку, распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы не заслонять камеру…

Через несколько недель Марк Суиндон дал мне внятное объяснение.

— Аморф изо всех сил старался приспособиться к стренговским прихотям, сказал он однажды вечером, когда мы в сумерках сидели в его гостиной, попивая пиво и глядя на ползущие вверх по Дельте огоньки траулера. — Ему пришлось воспроизвести Стренга, поскольку идеалом Ральфа являлся он сам законченный эгоцентрист. Это аморф сделал инстинктивно. Затем он старался угодить Стренгу. Он пытался соглашаться, пытался немного поспорить — не сомневаюсь, что он перепробовал все. Аморфы всегда так делают. Но этот потерпел неудачу, потому что Ральфу Стренгу угодить невозможно — как давно уже поняла Хейзл. Стренг хотел совершенства во всем. И когда собственное «ты» не показалось ему совершенством, Стренг его запер. Он удалил аморфа из своей сферы влияния. Как человеческое существо аморф нуждался в пище, поэтому, я думаю, ради самосохранения он начал терять человеческий облик. Я представляю, как он расплывается в комок безмозглой протоплазмы, ожидающей, в кого бы превратиться. А рядом с катамараном плыл Чарли чудовище Ральфа Стренга…

Марк Суиндон печально улыбнулся.

— Несомненно, Чарли существовал. Как и предполагал Ральф, Чарли и ему подобные — это взрослые особи сторожевой разновидности планктона. Итак, по одну сторону тонкой стенки находился Чарли, а по другую — аморф.

И аморф инстинктивно избрал форму своего соседа. Ему не обязательно было видеть Чарли — ведь он может воспроизводить даже внутренние органы…

Мы сидели, беседовали, а тем временем на причале зажглись огни, и траулер начал разгружать улов.

Стренг отступил за распахнутую дверь и поэтому не увидел того, что мы увидели сразу…

Чудовище выбежало из маленькой носовой каюты, пересекло большую каюту и оказалось у трапа, ведущего в кокпит.

Теперь Стренг увидел его. Он скорчился возле двери, широко открыв глаза, пока тварь с ужасным царапающим звуком цеплялась за ступени. Она была около двух с половиной метров длиной и с метр высотой; она стояла на дюжине тонких хитиновых ног, а вперед выставила две огромные клешни, которыми хваталась за трап. На этом ее сходство с огромным крабом заканчивалось, поскольку хвост украшали вертикальные плавники, и он мотался вправо-влево, заставляя Стренга вжиматься в переборку.

Монстр пополз вверх по трапу, цепляясь клешнями за ступеньки, царапая пол. Мы смотрели прямо ему в пасть и видели там множество острых бронированных пластинок, которые непрерывно двигались и скрежетали. Где-то, наверное, имелись глаза, но голову зверюги усеивало такое множество бугорков, что мы не разглядели их.

Я услышал, как Баркер застонал от ужаса. Казалось, тварь жутким образом выползает из трехмерной ниши прямо на нас. Мне приходилось все время напоминать себе, что это студия, что погибнуть может Ральф Стренг, а не я, что все это происходит за многие километры от нас.

Потом чудовище поскользнулось.

Яростно шипя, оно выпустило ступеньку и с дробным стуком и скрежетом свалилось обратно. Стренг, почуяв свой шанс, выскочил из-за двери и нырнул в носовую каюту, из которой первоначально вылезло чудовище. Он попытался закрыть за собой дверь, но она уперлась в хвост монстра.

— Прячься… Ради Бога, прячься, — молил Баркер. Сюзанна молчала.

Монстр судорожно развернулся и увидел Стренга, ухватившегося за дверную ручку. Протянулась огромная клешня. Ральф выпустил ручку, отступил в каюту, схватил швабру и выставил ее перед собой. Он уже оправился от первоначального шока и смотрел настороженно, но без паники. Это было невероятно. Я бы на его месте вопил и метался.

Чудовище выхватило у Стренга швабру, чуть не заехав ему в челюсть. Стренг восстановил равновесие, набросил на рогатую голову спальный мешок, рванулся вперед, проскользнул под бронированным брюхом, пробежал через каюту и оказался на трапе. Он пропал из поля зрения; затем его лицо появилось на уровне пола кокпита. Стренг протянул руку, чтобы выбраться на палубу. Монстр за его спиной тем временем стал разворачиваться.

Как раз в тот момент, когда мне показалось, что Стренг ускользнул, как раз в тот момент, когда Баркер облегченно вздохнул, чудовище схватило Стренга за лодыжку. Его голова сразу исчезла — Ральфа втащили обратно в каюту.

Послышался жуткий шум, шипение и первый звук, изданный Стренгом вопль боли.

Его лицо появилось вновь, искаженное от боли. Ральф снова протянул руку, ухватился за комингс и подтянулся. На этот раз он выбрался и повалился лицом на пол кокпита. Левая нога, почти откушенная у колена, свисала кровавыми лохмотьями. Огромная окровавленная клешня высунулась из каюты и стала обшаривать все вокруг, хватая фиберглассовые детали.

Стренг втащил себя на сиденье и начал выбираться из кокпита на палубу. За его спиной вновь появилась кошмарная голова чудовища. Из пасти текла клейкая слюна.

А Стренг уже отползал по крыше каюты к мачте, и мы видели, как кровь толчками выплескивается из порванной артерии чуть ниже колена. Чудовище, шипя и плюясь, выбралось из каюты и оказалось в кокпите, стуча хитином и скрежеща острыми когтями. Оно подняло голову и огляделось — и теперь я разглядел глаза, прикрепленные к толстым стебелькам чуть выше пасти. Монстр засек Стренга.

Где-то поблизости, в студии, кто-то сказал: «Я не собираюсь смотреть дальше». Наверное, Сюзанна. Впоследствии я восхищался ее силой воли. Сам я остался до конца, потому что был не в силах уйти. Не могу объяснить, почему — ведь я вовсе не стремился увидеть, как Ральфа будут рвать на куски.

Он ухватился за мачту. Держась за нее, выпрямился, обнимая блестящий алюминий. Постоял у паруса, надутого кормовым ветром, потом начал карабкаться — медленно, мучительно, без помощи левой ноги.

Крабоподобная тварь выбралась из кокпита и двинулась по палубе, игнорируя веревки, за которые цеплялись ее ноги. Стренг ослабил хватку, соскользнул на полметра, снова начал карабкаться, просовывая пальцы рядом с парусом. Его бицепсы вздулись и дрожали. Ральф не мог пользоваться ногами. Стренгу было не спастись. Расширенные от ужаса глаза смотрели в камеру, установленную на вершине мачты.

Я и теперь вижу его в те ночи, когда не приходит сон и теснятся воспоминания — вижу лицо, по которому стекает пот напряжения, пот страха. Стренг глядел прямо в камеру, глядел на нас из трехмерной ниши. Человек погибал перед равнодушным телеобъективом. А внизу, на заднем плане, чудовище посмотрело, оцепило обстановку, попятилось и протянуло клешню.