Дэвид Вебер - Космическая станция «Василиск»

Чем бы хевениты ни занимались, Харрингтон это не нравилось, а присутствие курьерского бота нравилось еще меньше. Мешки с консульской почтой имели дипломатический иммунитет вне зависимости от носителя, а вокруг не ощущалось недостатка в хевенитских торговых судах, чтобы доставить любую депешу, какая понадобится консулу. Единственное преимущество обладания постоянным курьерским судном заключалось в его большей скорости – и том факте, что дипломатический иммунитет распространялся на все судно, каковое, таким образом, нельзя ни проверить, ни обыскать, вне зависимости от того, чем еще оно занимается. С точки зрения Виктории, данное обстоятельство недвусмысленно намекало на наличие неких глубоко скрытых мотивов. Но она отдавала себе отчет, что у нее автоматически вызывают подозрения любые действия хевенитов. Вполне возможно, присутствие курьерского бота невинно именно настолько, насколько заявляет Республика, а все ее домыслы – чистая паранойя.

Конечно, возможно. А еще возможно, Павел Юнг не собирался умышленно перерезать ей горло.

Она фыркнула, когда рулевой Киллиан с привычной точностью вывел «Бесстрашный» на орбиту, и скомандовала «Стоп машина! » – а затем повернулась к Вебстеру.

– Связь, пожалуйста, соединитесь с офисом комиссар-резидента. Передайте даме Эстель, что я буду признательна, если она найдет время встретиться со мной, как только ей будет удобно.

– Есть, мэм.

– Спасибо.

Виктория снова откинулась в кресле и прислушалась. Теперь, когда импеллерный клин и инерционные компенсаторы выключились и функцию автоматического поддержания положения в пространстве взяли на себя вспомогательные двигатели, стало слышно бормотание в интеркоме. Техники переходили от одного поста к другому, занося пометки в свои электронные блокноты. Лейтенант Брайэм засела в картографическом отделе со Стромболи и его старшим секретарем, внося последние изменения в схему расположения модулей. Виктория наслаждалась тем, как привычно и четко управляются они со своими обязанностями. Несмотря на убийственный объем работы, взваленный ею на этих людей, корабль снова ожил.

Теперь только она могла превратить это оживление в командную работу, где ей отводилась бы роль капитана, а не надсмотрщика.

Дверь кабинета открылась, и дама Эстель Мацуко, рыцарь ордена короля Роджера и комиссар-резидент по делам планет на планете Медуза именем Ее Величества Елизаветы III, Королевы Мантикоры и Оплота Державы, поднялась из-за стола. Вошедшая, высокая женщина в чине коммандера Флота, двигалась с грациозной расслабленностью человека, привыкшего к гравитации гораздо более высокой, чем медузианские 0, 85g, а древесный кот у нее на плече оглядывал все вокруг любопытными зелеными глазами. Дама Эстель изучала парочку с не меньшим, но скрытым любопытством, даже когда протянула руку для приветствия.

– Коммандер Харрингтон.

– Комиссар.

Резкий, щелкающий акцент коммандера так же недвусмысленно указывал на ее родную планету, как древесный кот и манера двигаться. И пожатие ее было твердым, но тщательно выверенным. Точно так же пожимали руку даме Эстель и другие сфинксиане – а те немногие, кто по невниманию забывал следить за крепостью пожатия, воспитали в ней благодарность к тем, кто о ней помнил.

– Не желаете ли присесть? – предложила дама Эстель, когда коммандер отпустила ее руку. Мысленно она продолжала делать пометки.

Харрингтон держалась уверенно, и дама Эстель пересмотрела оценку возраста, накинув лет пять. Перед ней стояла эффектная женщина с бледным, резко очерченным лицом и большими выразительными глазами, почти такими же темными, как у самой дамы Эстель. Волосы гостьи были подстрижены короче, чем у большинства носивших белый берет мужчин, и она излучала безошибочно узнаваемую атмосферу компетентного профессионализма. Не чета тем недоноскам, подумала комиссар, которых Флот обычно скидывал ей с тех пор, как Яначек захватил Адмиралтейство. Однако под дисциплинированной внешностью Харрингтон таилось напряжение. Тревожность. Сначала Мацуко думала, что ей почудилось, но более пристальный взгляд на спутника коммандера развеял все сомнения. Да, коту было любопытно окружение, но его длинное, узкое тело было напряжено и насторожено, и дама Эстель повидала достаточно котов, чтобы распознать защищающий жест, которым его хвост обвивал горло Харрингтон.

– Должна сказать, коммандер, что до некоторой степени удивлена внезапным отбытием лорда Юнга, – произнесла дама Эстель – и у нее едва не отвисла челюсть, когда она увидела реакцию посетительницы.

Обычное замечание, элемент светской болтовни! – однако эффект оказался поразительным. У Харрингтон не дрогнул ни единый мускул, но этого и не требовалось. Глаза сказали все, сузившись с почти пугающим жестким напряжением, а древесный кот проявил куда меньше осторожности. Он не зашипел – во всяком случае, вслух, – но прижатые уши и полуобнаженные клыки ясно обозначили его позицию, и дама Эстель удивилась: что же она такого сказала?

Затем Харрингтон чуть заметно вздрогнула, подняла руку, успокаивая кота, и вежливо улыбнулась комиссару.

– Я сама была несколько удивлена, комиссар. – Ее сопрано звучало по-прежнему ровно, и умышленная бесстрастность насторожила даму Эстель. – Однако, по-видимому, с отправкой сюда моего корабля потребность «Чудотворца» в ремонте сделалась куда более неотложной, нежели кто-либо на Мантикоре мог себе представить.

– Не сомневаюсь.

Даме Эстель не удалось полностью скрыть насмешку в своем голосе, и Харрингтон чуть вздернула голову. Затем она слегка расслабилась, да и кот тоже. Итак, дело не столько в том, что именно сказала дама Эстель, а в том, о ком она это сказала. Надо думать, любой, кто не любит Павла Юнга, не может быть совсем уж плохим.

– Я также удивлена – и польщена – вашим желанием посетить мой офис, коммандер, – продолжала комиссар. – Боюсь, мы сотрудничали с Флотом не так тесно, как хотелось бы, особенно в последние года три.

Виктория сидела неподвижно, но мысленно кивнула, когда дама Эстель приостановилась, как бы приглашая к комментариям. «Последние года три» – как раз столько времени адмирал Яначек исполнял обязанности Первого лорда, и хрупкая темнокожая женщина по другую сторону стола явно хотела выяснить, как сама Виктория оценивает важность Василиска для Королевства. Действующий офицер имеет весьма ограниченные возможности критиковать собственное начальство, но отношения с дамой Эстель могут оказаться критичными для успеха или провала миссии «Бесстрашного».

– Мне печально это слышать, дама Эстель, – сказала она, тщательно подбирая слова, – и, надеюсь, мы сможем улучшить ситуацию. Поэтому-то я здесь. Разумеется, это визит вежливости, но мои первоначальные инструкции по Василиску предусматривали, что старшим офицером останется лорд Юнг, и, боюсь, я лишь поверхностно представляю себе текущее положение дел. Не могли бы вы просветить меня относительно специфических аспектов здешней жизни и обстановки в целом?