Дэвид Вебер - Космическая станция «Василиск»

Взяв со стола электронный бинокль, Стромболи навел его на далекую стену, ориентированную вдоль потока. Прибор приблизил ее на расстояние вытянутой руки, и лейтенант подивился размеру камней. Эти скалы, должно быть, выломаны значительно выше по течению и сплавлены сюда. Самая маленькая из них не меньше метра в ширину. Даже при здешней гравитации – чертовски впечатляющее инженерное достижение для культуры, опирающейся на мускульную силу. Особенно если знать, как выглядит ходульник.

В поле зрения бинокля попал один из туземцев. Как и на Сфинксе, представители местной крупной фауны имели по шесть конечностей, но на этом сходство заканчивалось. Сфинксианские твари передвигались на трех парах лап. Вследствие тамошней гравитации они, как правило, были массивными и кряжистыми. Исключение составляли древолазающие виды, например древесные коты. Медузиане, напротив, тянулись вверх, тела их казались необычайно хрупкими. Туземцы, безусловно, относились к теплокровным и живородящим, но Стромболи они больше всего напоминали виденную им некогда голограмму насекомого со Старой Земли, именуемого богомолом. Только соларианское членистоногое имело две передние, две средние и две задние ноги, а не три передние и три задние.

Местная разумная форма жизни, как это было и с человеком, высвободила верхние конечности для манипулирования предметами, оставив функцию передвижения нижним, безобразно длинным и тонким по человеческим стандартам. Правда, три точки опоры гарантировали им необычайную устойчивость, но устройство конечностей ходульников вызывало у Стромболи зубовный скрежет. Их колени и бедренные суставы при ходьбе не сгибались, а проворачивались, словно на шарнирах, и при виде идущего аборигена лейтенанта каждый раз начинало поташнивать. Одному богу известно, как они выглядят, когда бегут!

Компьютер негромко рыгнул, возвещая об окончании системной проверки, и астрогатор, отложив бинокль, снова принялся за работу. Пусть это убогая пародия на планету, но все ее орбитальное пространство принадлежит ему, и лейтенант ощутил неожиданное стремление заняться им поскорее.

Антигравитационный грузовой челнок, прилепившийся к борту зарегистрированного на Мантикоре судна, казался насекомым. Таможенный бот, состыкованный с ним, в свою очередь ассоциировался с микроорганизмом. По бокам челночного шлюза застыли с чопорным видом два матроса. Мичману Скотти Тремэйну в их позах и не особенно приветливых лицах почудилось напряжение. Сложно сформулировать, но с того момента, как он поднялся на борт, что-то явно обстояло не так. Со скучающим видом Тремэйн наблюдал за пти-о Харкнессом, в данный момент осуществляющим досмотр.

Пти-офицер был весьма интересным персонажем. Перед выходом Тремэйн мимоходом сунул нос в его личное дело и пообещал себе при первой возможности обязательно продолжить захватывающее чтение. Харкнесс пробыл в КФМ больше двадцати лет, почти тридцать пять земных, и по выслуге в двадцать раз больше Тремэйна годился в командиры. Но у него имелась слабость, точнее две. Он по природе своей при посещении бара не мог пройти мимо армейской формы, не превратив в отбивную ее содержимое, и пребывал в твердом убеждении, что его миссией общечеловеческого значения является снабжение товарищей по команде всякими мелочами, не входящими в список вещевого довольствия.

Кроме того, Гораций Харкнесс считался одним из лучших техников по ракетам во всем Флоте, и это, вероятно, объясняло, почему он до сих пор в строю.

В данный момент Тремэйна интересовало, что наговорила Харкнессу боцман Макбрайд. Боцман мичману нравилась. Даже если она и поглядывала на него, словно на не слишком смышленого щенка, у нее, похоже, имелась надежда, что однажды, при условии должного воспитания боцманами, чьим святым долгом было вытирать мичманам носы и задницы и вообще следить, чтобы они не путались в собственных двух ногах, он может, вероятно, сделаться приличным офицером. Ее бесконечно уважительные замечания обычно останавливали Тремэйна за шаг до того, как он успевал во что-нибудь вляпаться.

– Мичман может положиться на пти-офицера Харкнесса, сэр, – тихо проинформировала его Макбрайд перед отправлением. – Если кто-нибудь способен распознать неправедный груз, так это он. И, – она одарила Скотти одной из своих непроницаемых улыбок, – я… обсудила с ним важность нового назначения.

Тремэйн, облокотившись на грузовой конвейер, наблюдал за Харкнессом, в то же время краем глаза следя за чужим экипажем.

Тот рыскал вокруг аккуратно выстроенных антигравитационных поддонов с копией декларации в руках, проверяя наклейки контейнеров. Считывающее устройство оттягивало бедренный карман его комбинезона, но клапан пока оставался закрытым. Вот он замедлил проверку наклеек, наклонился поближе к одному из поддонов, и Тремэйн заметил, как напрягся парень у шлюза.

– Мистер Тремэйн? – позвал Харкнесс, не оборачиваясь.

– Да, нонком? [9]

– Думаю, вам это может быть интересно, сэр.

Удивительно, какой отеческий голос исторгал этот человек с помятым лицом боксера-профессионала. Харкнесс вел себя, словно учитель, собирающийся продемонстрировать учебный эксперимент любимому ученику. Тремэйн пересек грузовой трюм и встал рядом.

– Что именно, нонком?

– Вот это, сэр.

Тупой палец со сбитыми костяшками указывал на блестящую серебристую таможенную ленту, идущую вокруг контейнера, и особенно на печать Королевской Таможенной Службы, с маленьким звездолетом под коронованной Мантикорой со вздыбленными Сфинксом и Грифоном по бокам. С точки зрения Тремэйна, печать выглядела безупречно.

– А что с ней?

– Ну, сэр, – раздумчиво произнес Харкнесс, – я не могу быть уверен, но…

Широкий палец легонько поддел печать, и мичман заморгал, когда она отскочила от ленты, с которой ей полагалось составлять одно целое. Тремэйн наклонился ближе и увидел чистую пластиковую ленту, перекрывающую место соскобленной оригинальной печати.

– Знаете, сэр, – продолжал пти-офицер все тем же задумчивым тоном, – я могу поклясться, что пока несчастные гребаные… простите, сэр… – Особых извинений в его голосе не прозвучало, – недоумки из АЗА так долго выбивались из сил, потому что у них не было правильного оборудования. И эти ребята просто разболтались без присмотра. – Он покачал головой, словно мастер, огорченный неряшливой работой. – Обычный таможенник нипочем бы не просек.

– Понимаю.

Тремэйн бросил взгляд через плечо на теперь уже откровенно расстроенных членов экипажа. Один из них попытался незаметно проскользнуть на взлетную палубу челнока, и Тремэйн подал знак рядовому Колю. Морской пехотинец чуть изменил стойку и расстегнул кобуру станнера. Несостоявшийся беглец застыл на месте.